Неожиданное признание

Павлов еще был в офисе, когда вернулся Олег Еремин, тот самый, который занялся делом Ракитина.

– Успехи есть? – взглянул на него Артем. Вид у юриста был усталый, но глаза сверкали.

– От Сальской все утро избавлялись. Эта стерва как узнала, что Ракитина от ее услуг отказалась, такой хай подняла, что уши заложило, – сказал он. Переведя дух, продолжил: – Заявление в Генпрокуратуру об избиении ее мужа направил. Заодно подготовили ходатайство о проведении повторной экспертизы тела. И – самое главное.

– Что же?

– Я видел протокол допроса. Тот самый, где Ракитин признается в своей связи с Соловьевым. Так вот, Артемий Андреевич, я сам раньше увлекался рисованием и писал картины и могу с уверенностью сказать, что подпись на этом протоколе не та, что на других документах погибшего. Она очень похожа на оригинал, но это не то, подпись выполнена другой рукой. Ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы уже готово.

– Молодец, – похвалил Павлов коллегу. – Держи меня в курсе дела. И не забывай, что Коренко, который вел следствие, – подчиненный Дрозда. Они сразу поймут, откуда ветер дует, так что не спи, эти ребята на ходу подметки срежут, опомниться не успеешь.

Павлов снова занялся бумагами, когда ему пришло сообщение на телефон. «От Полины», – понял он и слегка улыбнулся.

«Как ты? Скучаю», – прочел он и неожиданно подумал, что тоже соскучился по этой девушке.

Он уже хотел позвонить ей, как вдруг в кабинет заглянула секретарша и сказала:

– Артемий Андреевич, там какая-то женщина к вам. Говорит, что срочно.

– Пусть заходит, – велел Павлов. И совсем не удивился, увидев в дверях Светлану Гончарову, бухгалтера банка «Сатурн».

– Здравствуйте. Рад вас видеть, – искренне сказал он. – Присаживайтесь, пожалуйста. Чай? Кофе?

Гончарова вздохнула и вдруг издала истеричный смешок.

– Нет, спасибо. Водки было бы в самый раз.

Артем удивился, но не подал виду – в его практике бывало и не такое.

– Что ж, это не проблема, – сказал он, но женщина махнула рукой:

– Перестаньте, это глупая шутка.

– Вы хотели о чем-то поговорить?

Светлана Викторовна достала из сумочки платок и вытерла глаза.

– Да. Только я должна быть уверена, что наш разговор не будет записываться.

– Моего слова будет достаточно? – спросил Павлов, и главбух кивнула.

– Пистолет Аркадию Алексеевичу подбросил Валеев. А ключи от сейфа дала ему я, – сказала она.

– Это становится интересно, – проговорил Павлов, который после вчерашней встречи с главбухом был внутренне готов к такому развитию событий. – А теперь давайте с самого начала, Светлана Викторовна.

Моргнув, Гончарова продолжила:

– Валеев с самого начала работы в «Сатурне» казался мне странным и неприятным. Он не особенно разбирался в банковском деле, но постоянно всюду совал нос, в любую щель. Любил задавать провокационные вопросы, интересовался, кто с кем в каких отношениях… Словом, у меня создалось впечатление, что это «засланный казачок» и он попросту собирает информацию. Аркадий Алексеевич не особенно жаловал его, но был вынужден мириться, поскольку Валеев был поставлен к нам как заместитель кем-то «сверху». И однажды, буквально сразу после проверки аудиторов, он предложил мне сделку.

Главбух сделала паузу, но Павлов не торопил ее.

– У меня тяжело болеет мать. У нее глиома мозга второй стадии, – тихо произнесла Гончарова. – На операцию за границей требуется сто тридцать тысяч долларов плюс перелет. У меня есть лишь двадцать, еще десять одолжила по знакомым. Валеев узнал об этой проблеме и сказал напрямую, что может мне помочь. Взамен он потребовал оригиналы финансовых документов банка, а также ключ от сейфа Соловьева.

– Разве он как заместитель гендиректора не знал, где лежит ключ от сейфа вашего шефа? – недоверчиво спросил Павлов.

– Соловьев как-то признался мне, что не доверяет Валееву. И, кроме Аркадия Алексеевича, только я знала, где он хранил ключ от сейфа.

– Вы видели пистолет? – быстро спросил Павлов, чувствуя, что наступил один из важнейших моментов признания.

– Да, – уверенно сказала Светлана Викторовна. – Валеев приказал мне идти домой, но я не выдержала и осталась возле кабинета Аркадия Алексеевича. Когда он узнал, что мне все известно, то стал угрожать. Сказал, что наш разговор, когда я согласилась ему помочь, записан на диктофон и если я расскажу о происшедшем в полиции, то он потянет меня за собой. – Гончарова горько усмехнулась: – Он не испугал меня этим. Я больше волновалась за свою мать. Тогда он сказал, что никаких денег я не увижу, пока Соловьев не окажется за решеткой, а управлять банком станет он.

– Это все? Может, вы что-то еще вспомните?

Гончарова наморщила лоб.

– Однажды в беседе он упомянул фамилию какого-то Шульги. Это было накануне поступления целевого кредита, как раз после нашего очередного разговора. Он стоял на улице, курил и с кем-то болтал по телефону. Потом выругался и сказал что-то типа: «Шульга все держит под контролем».

– Значит, у нас появился некий Шульга, – проговорил Павлов, записав в блокноте фамилию и поставив рядом с ней знак вопроса.

Светлана Викторовна опустила голову, Павлов же напряженно размышлял. Его опасения по поводу Валеева подтвердились, интуиция сразу подсказала ему, что этот человек – «темная лошадка».

– Кстати, поддельные векселя с кредитными картами также подложил он. Это все было в пятницу, а в понедельник Аркадия Алексеевича задержали, вы сами знаете, – глухо проговорила Гончарова.

– Вы что-нибудь знаете про целевой кредит? – спросил Павлов.

– То же, что и остальные, – ответила главбух. – Насчет этого у нас с Валеевым разговора не было.

«Похоже, что не врет», – решил Артем, внимательно следя за лицом женщины.

– Валеев не говорил, зачем ему нужно таким радикальным способом занять кресло Соловьева? – задал он вопрос.

– Нет. «Не твоего ума дело», – вот что он мне сказал.

Павлов откинулся на спинку кресла.

– Светлана Викторовна, не могу вам не задать следующий вопрос. Почему вы решились только сейчас рассказать всю правду? Ведь Аркадий Алексеевич уже шестой день сидит в тюрьме. Видели бы вы, что о нем пресса пишет.

Гончарова стала нервно комкать платок.

– Я поняла, что никаких денег я не увижу. Валееву проще убить меня, – прошептала она. – Поймите, мне очень стыдно, Артемий Андреевич. За всю свою жизнь я впервые пошла наперекор своей совести и принципам и не знаю, смогу ли когда-нибудь себя простить и прямо посмотреть в глаза Аркадию Алексеевичу. Я боюсь.

– Прошу вас, успокойтесь, – сказал Артем. – Давайте все-таки выпьем чаю и хорошенько подумаем, как нам быть дальше.

По внутренней связи он попросил принести чай, а сам обратился к главбуху, с надеждой загнанного зверька смотрящей на него:

– Светлана Викторовна, вам придется написать заявление в полицию. Я понимаю, что выгляжу в ваших глазах предателем, но, поверьте, это действительно единственный выход, и это нужно сделать как можно быстрее.

Широко распахнутые глаза женщины наполнились ужасом.

– Хотя бы потому, что, если запись вашего разговора с Валеевым где-то всплывет раньше вашего обращения, шансов, извините, отмыться у вас практически не останется. Нужно действовать на опережение. Валеев думает, что вы запуганы и он прижал вас к ногтю. Да, и отчасти он прав, вы действительно боитесь – только дурак этого бы не заметил вчера, когда мы встретились возле банка…

Гончарова хотела что-то возразить, но Павлов упреждающе поднял руку:

– Дайте закончить. Что касается вашей матери, я постараюсь помочь вам в решении этого вопроса. К счастью, мой друг и сослуживец, а ныне прекрасный врач, имеет для этого возможности, и уже сегодня вы сможете с ним обсудить вашу проблему.

– Меня посадят в тюрьму? – дрожащим голосом спросила Гончарова.

– Едва ли. Я очень надеюсь, что этого не произойдет, если вы сможете убедить следователей, что действовали по принуждению. А я сделаю все возможное, чтобы вам поверили.

– А Валеев? Он ведь убьет меня, как только узнает! – воскликнула женщина.

Павлов взял с блюдца конфетку и закинул ее в рот. Из фантика он принялся катать трубочку.

– После вашего заявления Валеева обязаны сразу допросить. Провести очную ставку, после чего принять процессуальное решение. Ваши слова против его слов, – сказал он, вспомнив о Дрозде. Если там все схвачено, то результат будет предсказуем, но пока он решил не говорить об этом трясущейся от страха Гончаровой. – Я бы предложил вам переехать на время за город, но у вас больная мать…

– Я не поеду без нее, – отрицательно покачала головой женщина. – Ей уход в больнице нужен, да и мотаться туда-сюда из области я просто не смогу.

– Светлана, я вам обещаю, что опасаться Валеева не стоит. Это я возьму на себя, – твердо сказал Артем, думая о Шамиле. Видимо, придется снова воспользоваться его помощью.

– Хорошо, – со вздохом сказала Гончарова. – Что писать?