Цемент

Знаменцев очень рассчитывал, что Василий Сабуров сумеет внести ясность в некоторые детали, но сейчас главной персоной для него был насмерть перепуганный сторож-таджик.

– Значит, мешок на стройку привезли Гулько и Пятаков? – нависал он над сторожем.

– Они, – кивнул мокрый от напряжения таджик, – я за колонна прятался. Вижу, везде кровь. На салафан – кровь. На руки у них – кровь.

– А почему в милицию не сообщили?

– Гулько сам – главная милиция, – заявил сторож. – Четыреста турки отравил – и ему ничего не был. Даже не поругали. Это все знают.

– А почему ты думаешь, что в мешке был предприниматель Козин?

Сторож вытер мокрый лоб рукавом:

– Он еще живой был. Просил не убивать. Гулько лом взял и ноги ему ломал. А Пятаков Козина в яму бросал. А потом – бетона сверху. Козин сильно кричал.

– И что именно он кричал?

И тогда таджик сказал самое главное:

– Фамилия «Брагин» кричал… – выдавил он, – а еще кричал, я и вас, и Брагина с того света достану.

Сидящие за соседними столами капитан Несчастливцев и майор-чекист переглянулись.

– Ну, что, Пал Палыч, хочешь Брагина лично повязать?

Знаменцев сосредоточился. Нет, он вовсе не был мстителен, но вот заглянуть в глаза Брагину было бы интересно – просто, чтобы понять…

– А вы знаете, хочу.