Свалка
Артем читал размеренно и внятно, а когда часы во дворе суда пробили двенадцать, Колтунов кашлянул:
– Так. Защитник, у вас еще много пунктов?
Артем замотал головой:
– Нет, ваша честь, но, если есть необходимость прерваться, я готов продолжить после обеда. Мне нужно еще минут десять-пятнадцать.
– Хорошо, перерыв! Обед.
– Прошу всех встать!
Артем бросил папку и помчался к двери, вылетел в коридор и сразу увидел его. Маленький, лысенький, в больших роговых очках человечек, зажатый в углу двумя дюжими мордоворотами, ждал своей участи.
«Ну, Алена… надеюсь, ты все сделала, как я просил!» Он развернулся. Колтунов задержался в дверях, отдавая какие-то указания секретарю Анечке.
– Ваша честь, – позвал из дверей Артем, – Дмитрий Владимирович!
Колтунов недовольно скосил глаза на адвоката:
– Ну, что еще?
– Разрешите пообщаться с журналистами?
– О господи! – всплеснул руками судья. – Да общайтесь на здоровье! Сколько влезет!
Он, готовясь наконец отобедать, уже расстегивал на ходу мантию.
Павлов молниеносно развернулся, промчался мимо растерянного Куксо и его бесплатных «телохранителей», в пять шагов добежал до входной двери и, не очень вежливо оттолкнув плечом молоденького пристава, крикнул тоскующим во дворе журналистам:
– Коллеги! Господа журналисты! Судья разрешил пообщаться!!! Мэр сделает срочное заявление!!!
И распахнул дверь.
Журналисты двинулись одной, сметающей все на своем пути лавиной.
Ворвались в дверь, вдавились в узкий коридор…
– Сюда! – дернул молоденького пристава за рукав Артем, и оба стремительно влетели в дежурную каморку.
– Ну, блин… – выдохнул пристав, – бизоны…
Артем улыбнулся. Стоять на пути у несущегося сплоченного одной, общей на всех, идеей коллектива – дело пропащее. Особенно если этот коллектив журналистский, а общая идея – добыча эксклюзивных новостей. Этого не учел голодный судья, а главное, не ожидали стерегшие финансиста Борю Куксо оперативники. Под топот сотни ног мордовороты были нещадно сметены, вовлечены и вдавлены в зал суда.
– Ай, сука! Тварь! Убью! – заорал кто-то из них, но – кричи не кричи, а толпа слушалась только себя.
Артем осторожно приоткрыл дверь дежурки и, убедившись, что основная масса цунами камер и диктофонов уже выплеснулась в зал, быстро двинулся следом и глянул поверх голов.
Журналисты толпились возле клетки с мэром, которую стойко обороняли три конвойных милиционера и два пристава. Они сориентировались первыми и теперь, создав живую цепь, сдерживали напиравшую толпу. Внутри клетки виднелся вскочивший, ошалевший, но, кажется, довольный этим зрелищем Лущенко.
Положение остальных присутствующих в зале лиц было не в пример тяжелее.
Прокуроров зажали в дверях, оперативники барахтались где-то внизу, и Павлов их даже не видел. А сметенный вместе с остальными Боря Куксо был оттиснут на периферию и теперь сидел за секретарским столом. Здесь его, по крайней мере, не толкали.
Артем крякнул. Прорваться к Боре сквозь эту давку было нереально. Он огляделся, хмыкнул и решительно толкнул выходящую в коридор дверь кабинета судьи. Колтунов как раз начал снимать мантию.
– Дмитрий Владимирович, недоразумение вышло! – развел руками Артем. – Не справились приставы. Не волнуйтесь, сейчас наведем порядок.
Колтунов судорожно бросил мантию на кресло, поднял кулак, попытался сказать что-то гневное, но Артем бережно, с уважением перехватил поднятый кулачок и мягко подтолкнул судью к двери:
– Вы, главное, выходите, выходите, а то и вас сейчас задавят! Не волнуйтесь!
Судья фыркнул и… подчинился.
Артем бросил взгляд за спину. В углу кабинета, у сейфа, сидела насмерть перепуганная, видимо едва успевшая выскочить из зала Анечка. И в руке у нее так и были зажаты ключи.
