Царапина
Колтунов был зол. Накануне, возвращаясь домой из ночного клуба, он не заметил какую-то торчащую из земли проволоку и разодрал весь левый бок своего новенького автомобиля. Теперь он не мог ни о чем думать, кроме предстоящего ремонта и ободранной машины. Да и дело порядком ему поднадоело. Он вышел в зал, привычно плюхнулся в кресло и устало оглядел присутствующих.
После того как он принял решение не пускать слишком настырных журналюг на процесс, стало спокойнее. Они теперь толпились у выхода, собираясь к началу заседания, к обеденному перерыву и к концу дня. В зале царила спокойная атмосфера. Даже конвойные не стеснялись изредка подремывать.
Никто не снимал, не ловил каждый жест и вздох. Да и Павлов, и Джунгаров стали вести себя достойнее, не играя на камеру. Уже и протестов не заявляли, хотя Павлов в конце каждого дня продолжал доставать его своим «подведением итогов».
Колтунов вздохнул. Вчера адвокат насчитал целых двадцать пять процессуальных нарушений. Заставил Анюту записать их в протокол в виде своего нового заявления. Не дали ему ознакомиться с документами, которые передали оперативники, понимаешь ли! Так они же секретные! Нечего! А то потом не оберешься греха от чекистов. Затаскают! Не спросил мнения потерпевшего по ходатайству. Ну и что?! И так все ясно! Оставил без разрешения два заявленных им же, Павловым, ходатайства. Вот же заноза! Не мог напомнить. Да удовлетворил бы я их! Хрен с ним! И так каждый день. Замучил!
«Посмотрим, что он сегодня приготовил».
Павлов действительно почему-то возился со своими бумагами. Он то приподнимал одну пачку, то снова что-то доставал из портфеля. На самом деле пытливый наблюдатель сразу же понял бы, что адвокат переписывается с кем-то по телефону. Он быстро набирал нужные буквы на ощупь по памяти и отправлял. А затем, получив ответное сообщение, нырял в портфель, где читал его. И снова отправлял сообщение в ответ. Судья тем временем открыл свою тетрадку и приготовился сочинять новый стишок:
– Итак, продолжаем судебное заседание. На сегодня заявлены три свидетеля. Анечка, солнышко… – Он не стеснялся обращаться к своей секретарше таким образом, потому что пресса была удалена, а остальным было наплевать на то, какие у него отношения с секретарем. Он сладко, словно котик, поевший от пуза сметанки, улыбнулся: – Что там у нас с явкой?
Аня встала и выбежала в коридор, а через полминуты вернулась.
– Заварзин, член городской комиссии, Короткова, делопроизводитель администрации, и Куксо, финансист. Дмитрий Владимирович, там сотрудники просят его в первую очередь допросить.
– А почему его? Ну, если просят, тогда, пожалуй…
Но тут запротестовал Павлов:
– Ваша честь, позвольте! На прошлом заседании мы договорились, что будут представители комиссии и администрации. То есть Заварзин и Короткова. Именно их показания было бы разумнее послушать сейчас. После того как мы уже выслушали руководителя комиссии, архитектора. Закономерно было бы подтвердить или опровергнуть показания предыдущих свидетелей. Уважаемые коллеги, представители обвинения! Как вы на это смотрите?
Джунгаров и его помощник не понимали, к чему клонит адвокат, но прекрасно помнили, что Куксо нужно выжать, как апельсин в соковыжималке.
Однако и торопиться они не хотели. Только вчера вечером стало известно о том, что финансист найден и будет доставлен в суд. Подтверждение дали только что. Нужно было набросать хотя бы примерные вопросы. Пока дежурные свидетели будут давать показания, можно было не спеша подготовиться к допросу Куксо. Они пошептались, и Джунгаров поднялся навстречу оппоненту:
– Мы отнюдь не возражаем против такого порядка. Однако предлагаем все же сперва допросить Короткову, а затем Заварзина. – Для прокурора было принципиально важно не уступать адвокату ни в чем. Даже в порядке вызова свидетелей. Тем более это по-прежнему были свидетели обвинения.
Павлов сел и покачал головой, прошептав под нос что-то вроде «Да хоть всех сразу!». Его сейчас больше всего волновал Куксо. Лущенко тоже переживал и нервно барабанил карандашом по решетке, выбивая знакомую до боли военную мелодию вроде «Встречного марша». Он уже не дергал Павлова по пустякам и доверился ему полностью. Павлов продолжал перекладывать бумаги, прикрывая свою переписку с Аленой. Колтунов зевнул, прикрывая рот рукой: сказывалась ночная гулянка в клубе.
– Ага! Хорошо. Тогда давайте делопроизводителя. Пристав, пригласите Короткову!
