Доска
Честно говоря, на это утро Артем запланировал отдых – как минимум, до обеда, но уже к девяти часам за окном раздался какой-то гомон, а во дворе началось шуршание и суета. Артем выглянул и заинтересованно хмыкнул. Двор был полон машин, а у его подъезда, в котором и жили-то он да Штольц, во множестве толпились люди! Более того, там же, у подъезда, в точности под его окном стояли молодые ребята, одетые в какую-то синюю форму.
– И что это? – проворчал Артем и начал стремительно одеваться.
Он уже успел привыкнуть к сюрпризам, большей частью неприятным, а потому не строил иллюзий и на этот раз.
«Странная форма! Нового образца, что ли? Интересно, кто они? Судебные приставы? Нет, вряд ли. Налоговая? А что им тут делать? Но кто тогда?..»
Артем нажал кнопку, толкнул подъездную дверь и сразу понял, что дверь чем-то прижата снаружи. Он подналег! Еще! И еще раз! Кое-как приоткрыл на десяток сантиметров и охнул: подъездную дверь удерживала плотная, сдержанно гомонящая толпа.
– Пус-стите, граждане, – потребовал он и, кое-как расширив щель до размеров своей груди, выбрался наружу.
Перед ним прямо на крыльце стояла, почему-то утирая слезы, Варвара Серафимовна Штольц. Рядом – долговязый мужчина в теплой бархатной куртке и норковой шапке. А справа и слева от крыльца стоял натуральный почетный караул!
Мужчина снял шапку и взмахнул ею в воздухе.
– Дорогие друзья! Право открыть памятную доску предоставляется вдове великого русского архитектора Варваре Серафимовне Штольц! Ура, господа! Ура!!!
Мужчина завопил с колоссальным энтузиазмом, но его голос тут же накрыло групповым троекратным «ура» бравых молодцев в синих мундирах. И почти сразу наступила оглушительная тишина.
– Милые вы мои! – тихо, сдержанно заплакала Варвара Серафимовна. – Ох, как же мне больно, что мой муж не дожил до сего дня. Он бы порадовался вместе с нами.
– Ага, только доски бы не было, – пробубнил кто-то позади адвоката.
Артем скосил глаза и увидел старушку из соседнего дома. Он иногда встречал ее по пути. Ей вторил старичок с резной деревянной палкой:
– Да уж! Ничего не попишешь. Когда власти нужны герои, то и Штольц станет русским архитектором. Просто ругаться непотребно хочется. – Он скептически хмыкнул, сложил руки рупором, но вместо ругательств выкрикнул: – Браво! Браво, маэстро Штольц! Браво!!!
В старичке Павлов опознал одного из оставшихся в России классиков скульптуры и монументалистики. Кажется, именно он был архитектором метрополитена последние лет двадцать. Хотя, возможно, Павлов и ошибался, но точно мог сказать, что этот старик был известной личностью в искусстве.
– Спасибо, мои дорогие! Спасибо…
Артем проследил глазами за взглядом Варвары Серафимовны и лишь теперь увидел то, о чем с таким воодушевлением говорилось. На стене красовалась довольно большая литая доска с барельефным изображением Штольца и соответствующей надписью.
– За одну ночь отлили! Представляете? – прошипел за спиной классик монументалистики. – Она еще даже теплая. Я трогал…
– Все хорошо, что хорошо кончается… – сам для себя произнес Артем.
На душе стало ясно и светло.
