Расстрел

Поклонский летел по забитой пробками, как вены – тромбами, Москве. В экстренных, таких, как сейчас, случаях он пускал вперед «огнетушитель» – джип пожарной службы, который распугивал недовольных автолюбителей заунывной сиреной. Микроавтобус Поклонского шел вторым, изредка покрякивая спецсигналом, а замыкала процессию «аптечка» – минивэн «Скорой помощи». Эту странную кавалькаду нехотя, но пропускали, а потому Поклонский успевал повсюду. Успел он и теперь.

– Можно? Егор Кузьмич, здравствия желаю! – широко улыбнулся он, придерживая дверь кабинета министра.

– Здравствуй, дорогой, здравствуй! Проходи, Игорек, – максимально ласково проворковал Ковтун.

Глаза его тем временем цепко фиксировали все почти незаметные изменения в облике олигарха. Всегда отглаженные, со стрелочками брюки теперь больше смахивали на бесформенные треники, а рубашка явно не менялась. Галстук затянут кривым узлом, верхняя пуговица сорочки не то что не застегнута, а просто оторвана, о чем красноречиво свидетельствует повисшая ниточка.

– Ну, расскажи, милый мой, как у тебя идет «Император»? – ударил из главного орудия Ковтун.

Поклонский осел в кресло, потрепал свои золотые вихры и закряхтел.

– Ну-у-у, Егор Кузьмич, все по плану. Есть небольшие задержки… технического плана, – выдавил девелопер.

– Ах так? Значит, технического? – улыбнулся министр.

– Исключительно. Пара дней, и начнем рыть котлован! – бодро откликнулся Поклонский.

– Ну-ну. Котлован? А мне так не кажется. Ты неделю назад говорил, что котлован уже роется. Или ты его закопал обратно? А может, просто врал? – рыкнул Ковтун.

Поклонский вспыхнул и тут же яростно погасил в себе естественный приступ чувства собственного достоинства. Ему не с руки было ругаться с министром строительства страны – даже не из-за несомненного веса Ковтуна. Просто стоит подобной новости просочиться в свет, и будешь полностью разорен. Это не та ситуация, когда «на миру и смерть красна»; теперь граждане чутко следят за каждым шорохом, доносящимся из-за Кремлевской стены. Чуть намекнут, что банки зашатались, и лавина вкладчиков сметает вместе со своими кровными сбережениями сразу десяток банков. Та же ситуация и на стройках: выволочка от министра означает очень многое.

– Н-н-не-е-ет! – приниженно заверил Игорь. – Я не врал. Мне докладывали, и я докладывал. Говорили, техника работает, снос начался. А потом… потом…

– Появился Павлов, – закончил за него Егор Кузьмич.

И Поклонский, обучавшийся владеть собой у лучших специалистов, совладать с собой не смог.

– Откуда вы знаете?..

– Он и у меня был, – задумчиво произнес Ковтун, – и настроен Артем Андреевич весьма решительно…

Поклонский нервно хихикнул.

– Он ничего не успеет сделать. Дома больше нет.

Ковтун заинтересовался:

– А ну-ка, поточнее… что значит «дома больше нет»?

– Я договорился с БТИ, – пояснил Поклонский, – так что досье со всеми поэтажными планами уже у меня.

– А ну-ка, покажи, – заинтересованно подался вперед Егор Кузьмич; ему очень хотелось посмотреть, как выглядит квартира покойного Андрея Андреевича.

Поклонский пожал плечами, достал телефон и принялся искать нужный номер.

– Сейчас привезут. Ага, вот он. Федор? Слушай, Федор, подвези-ка мне досье на этот дом – целиком, с поэтажными планами и всей этой… что?! Не понял… как так – вернул?

Ковтун вперся в Поклонского немигающим взглядом: Игорь Михайлович менялся в лице прямо на его глазах – менялась мимика, менялся и цвет кожи… сначала Игоряша покраснел, затем начал бледнеть и, наконец, даже немного позеленел.

– Ну, что? – требовательно уставился ему в зрачки Ковтун. – Что там стряслось?

Поклонский сунул телефон в карман и криво, как-то потерянно улыбнулся.

– В БТИ заходил какой-то судья со связями в Кремле. Запугал их там до смерти…

Егор Кузьмич презрительно усмехнулся:

– А может быть, не судья, а «телесудья»?

Поклонский на мгновение ушел в себя, явно признал версию состоятельной, и лицо его начало наливаться кровью:

– Поверьте, Егор Кузьмич! Я продавлю! Этот Павлов у меня еще попляшет! И с БТИ разберусь! Если взяла, пусть отрабатывает! И эту Штольц лично за космы вышвырну!

Поклонский, разгорячившись, вскочил из-за стола, но министр остановил его одним повелительным жестом:

– Стой! Сядь! Слушай!

Ковтун потянул верхний ящик стола и достал пистолет «ТТ». От вида оружия Поклонский дернулся и, насколько это было возможно, отодвинулся. И тогда Егор Кузьмич поднял пистолет, передернул затвор и повернул ствол так, чтобы девелоперу отчетливо было видно вороненое отверстие.

– Гляди, Игоряша, даю тебе сутки. Если подведешь, я тебя лично расстреляю. И еще…

На столе требовательно зазвонила «вертушка», и Ковтун поморщился и, подав девелоперу знак обождать, поднял трубку:

– Але…

Это был сенатор Кныш.

– Здорово, Егор Кузьмич, – тихо произнес Кныш, и уже по этой интонации было понятно: ничего хорошего звонок не предвещает.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – глядя на зажатый в руке пистолет, осторожно ответил Ковтун.

– От меня только что ушел Артемий Павлов. Знаешь такого?

Ковтун прокашлялся, положил пистолет на стол и взял трубку «вертушки» обеими руками.

– Да, Александр Сергеевич… знаю.

– Его тезисы о неважной работе строительного сектора показались мне убедительными, – строго произнес Кныш, – и я просто вынужден поставить вопрос о создании новой сенатской комиссии. Будем проверять все. Начнем с тебя.

Ковтун моментально взмок.

– Александр Сергеевич, но нельзя же вот так…

И сам же понял, что несет чушь. Такие люди, как сенатор Кныш, никогда и ничего не делают с бухты-барахты. И если он создает сенатскую комиссию, значит, дело не только в адвокате Павлове, и обойтись без комиссии уже нельзя.

– Будь здоров, – пожелал Кныш, и связь прервалась.

Ковтун вернул трубку на рычаги и уставился прямо перед собой. Он знал, как работают сенатские комиссии, и что скоро, совсем скоро последуют оргвыводы, а затем и «меры»… Нет, Ковтун не опасался «мер», просто в такой ситуации все свои деньги следовало держать в руках – и покрепче.

– Короче, так, – поднял он взгляд на Поклонского, – каждый день просрочки для тебя – «лимон»! Уже на сей день с тебя причитается… – Егор Кузьмич снова взял в руки пистолет. – Так, десяточка будет.

Поклонский растерянно хлопнул глазами.

– В течение часа перекинь бабки, сам знаешь, куда…

Ковтун описал в воздухе стволом пистолета воображаемую дугу, которая должна была символизировать перевод денег на офшорный счет, а Поклонский так и смотрел в ствол – как загипнотизированный.

– Что молчишь? – грубо окликнул его вооруженный генерал.

– М-мм… – тяжело вздохнул девелопер. – А что я могу сказать? Вы, Егор Кузьмич, «Репортаж с петлей на шее» читали? Так вот, вы мне сейчас этот роман и инсценировали. Я согласен! Что я могу еще сказать?

Генерал оглядел его снова. Покачал головой:

– Ой, не верю я тебе, Игоряша! Вот хоть тресни, не верю! Смотри, Поклонский, не крути!!! С генералом Ковтуном никто шуток не шутил! Расстреляю! Рука не дрогнет. А мой друг министр внутренних дел оформит как самооборону. А то и вовсе вывезем тебя на свалку и там зароем. Никто и не вспомнит. Понял? Пшел прочь!

Кризис заставлял Ковтуна быть жестким даже с самыми лучшими партнерами, а Игорек Поклонский уже выпал из графы «надежный».