Ресторан
Артем занял в ресторане стратегическое место. Зимой веранда бистро была закрыта, но угловой столик позволял видеть всех входящих и выходящих из модного столичного заведения. Тем не менее появление рыжей Зойки оказалось для него полным сюрпризом. Прохладные ладони сзади закрыли его глаза. Артем вздрогнул и тут же ясно осознал, что ему будет позволено все. И это изрядно мешало всем его планам.
– Мама? – намеренно понизил он градус отношений.
– Сам ты…
Ладони разъехались в стороны, а девушка не сильно ткнула его в затылок кулачком, вышла из-за спины и обиженно села напротив. Простенькая, но со вкусом подобранная мягкая сиреневая водолазка особенно эффектно подчеркивала ее фигуру. Павлов невольно залюбовался выступающими сквозь мягкую ткань, ничем не стесненными неожиданно крупными формами девушки, и она щелкнула пальцами, переключая внимание кавалера.
– Эй, але! За просмотр отдельная плата. Будешь глазеть или все же поедим как люди? А?
Павлов очнулся и огляделся по сторонам. За ними наблюдали еще несколько не в меру любопытных посетителей мужского пола. Точнее, разглядывали они все же не адвоката, а его девушку, которая не стеснялась появиться на людях без нижнего белья, по крайней мере, верхней его части. И кое-кого из впавших в гипнотический транс кавалеров уже успели одернуть их барышни.
Артем рассмеялся, снова поймал себя на том, что смотрит не в меню, и Зойка поставила руки перед собой, опершись локтями на стол и подперев подбородок. Таким образом она прикрыла наиболее выдающиеся части фигуры, а посетители ресторана не без сожаления переключились на еду.
– Я заказал шампанское… – начал Павлов.
Зойку перекосило:
– Ффу-у! Кислятина. Давай лучше глинтвейна попросим.
Артем поднял брови.
– Глинтвейн? Хорошо. А на первое можно салатик. Моцареллу с помидором.
– Не-а. Лучше возьми мне бурату, – снова поправила его Зоя.
– О’кей. Бурату. Кстати, на горячее здесь неплохая тюрбо.
Артему стало любопытно, удастся ли ему отстоять хоть что-то из своего заказа. А заодно и проверить, настолько ли всеведуща эта беспризорная девчонка. Но она подмигнула ему и ответила:
– Ешь сам свою тюрбо. Мне рыба не нравится. Закажи мне оссобуко. Мясо хочу.
Одновременно с этим последним словом «хочу» она столь демонстративно надула губки, что Павлов констатировал: штучка еще та. Да, и эти капризы никак не были связаны ни с юным возрастом, ни со свойственной этому возрасту наивностью; нет, во всем виднелась непростая судьба, сросшаяся со столь же непростым характером.
– Пожалуйста, – согласился он с желанием дамы.
А дама продолжала его удивлять. На его скупой жест отзывался только один официант. А от резкого щелчка пальцами ее высоко поднятой руки перед их столом возникали сразу трое.
– Чего изволите?
– Что вам угодно?
– К вашим услугам!
Зойка воспринимала это как должное.
– Мальчики, нам поесть. Быстро и вкусно. Понятно?
Ее голос не допускал возражений, и не только потому, что парни все время скашивали глаза на ее грудь. А едва официанты растворились, девушка подалась вперед, к нему:
– А что мы с тобой потом будем делать?
Перед мысленным взором Артема пронеслась картина из вчерашнего вечера: он стоит, прижатый к подъездной двери и совершенно уверенный, что на этот раз не пронесет. Он тряхнул головой, с усилием разгоняя призраков прошлого.
– Что мы с тобой будем делать? Да все, что угодно.
– Ух! Какой прыткий. Прям-таки и все?
Артем почувствовал, что краснеет. Думая о своем, он так и не мог настроиться на эту смесь флирта и светской беседы. А тем временем на столе в считаные секунды появилась вода, глинтвейн и салаты – официанты действительно расстарались. И каждый из них, поднося очередное блюдо или просто раскладывая приборы, нет-нет да и скашивал глаза на Зойку, и в нем даже засвербело некое подобие ревности, тут же переросшее в стойкое мужское желание. Понимая, что это будет длиться бесконечно, Павлов перешел на совсем иной предмет:
– Зоя, я выслушал решение по вашей квартире. До конца.
– Ну и что? – Девушка равнодушно пожала плечиками, отчего Павлов вновь невольно опустил взгляд чуть ниже ее подбородка. – Я говорю, мне наплевать. Я слышала начало. Я понятливая. У меня хотели забрать хату. Теперь ответ за мной. Ясно?
Она впилась белыми зубками в такую же белую сырную массу, отчего та брызнула соком.
– Какой ответ? – не понял адвокат. – Если вы хотите подать жалобу…
– Вот пристал! – фыркнула Зойка. – Какую жалобу?! Ты что, с луны свалился? А еще крутой адвокат называется! Им моя жалоба, как петуху тросточка. Как козе баян. Понял? Не понял?
– Почему? – не согласился Артем, и девушка сокрушенно покачала головой:
– Смотри, адвокат! У нас каждый выпускник детдома получает хату. Так?
– Так, – подтвердил очевидное Павлов.
– Вот. За последний год наши получили двадцать с чем-то квартир. Ну, двадцать три вроде. А потеряли уже двадцать две. Такая математика с арифметикой. Я была последней.
Зойкины глаза потемнели.
– Хорошо, жива осталась. А то из наших семеро пропали с концами. Двоих нашли в петлях. Один из окна сиганул. Две девчонки отравились. Трое покалечены. В больнице без документов и без памяти. Как овощи дозревают. И так со всеми. Нас пятеро осталось, живых и типа здоровых. Понимаешь?
– Ну, почти…
Артем знал ситуацию с квартирным вопросом выпускников детских домов лишь в общих чертах. Сама по себе схема предоставления квартир была известна, утверждена и опробована: каждый выпускник получал положенную по закону жилплощадь. В последние годы государство накопило достаточно средств, чтобы давать не комнаты в коммуналках, а полноценные квартиры. Вот на эти квартиры и одиноких беззащитных ребят и девчонок началась настоящая охота. Журналисты рассказывали о целых подпольных синдикатах, организованных так называемыми «черными риелторами». Видимо, Зойка говорила как раз об этом.
«Но это же не повод складывать руки…» – подумал Артем и снова поймал себя на том, что смотрит не в тарелку.
– Я сейчас захлебнусь от твоего взгляда, товарищ адвокат.
– Извини, – отвел взгляд Артем. – Ты и сама знаешь, что красива…
– Ага. Знаю, – сверкнула она вызывающе-зелеными глазами. – Меня и мать поэтому бросила в десять лет.
– Как это? – удивился адвокат.
– А вот так. Поняла, что отчим стал на меня заглядываться.
Артем чуть не подавился и, чтобы хоть что-нибудь сказать, спросил:
– А что с мамой сейчас?
– Померла мамка. Отчим убил ее. По пьяни. Теперь сидит. Письма жалостливые шлет. Мол, не хотел. Затмение нашло. Ой, знаю я эти затмения. Видела пару раз.
Девушка выпила глинтвейн и теперь потянулась за водой. Шмыгнула носом и подмигнула Артему:
– Скажи лучше, что ты ко мне привязался? Какой у тебя интерес?
Она вонзила в адвоката зеленые чуть раскосые рысьи глаза, и Артем понял, что надо говорить все:
– Я час назад Кореша видел… в Ледовом дворце. С твоими друзьями…
Зойка напряглась.
– А мне-то что?
– Я туда по своим делам пришел, – издалека начал Павлов, – думал найти бандюков, что отца моего с неделю назад убили. Из-за квартиры…
– Встретил?
Артем молчал. Он только в этот момент осознал, что сегодня был девятый день со дня смерти, а значит, ему не в кабаке с девкой надо бы сидеть, а с матерью – вдвоем… за скорбным семейным столом. С утра он об этом отлично помнил, а потом – как отрезало!
– Ну? – напомнила о себе Зойка. – Встретил?
Артем отложил вилку. Еда в глотку не лезла.
– Да, встретил одного, – мгновенно охрипшим голосом произнес он, – и Кореш этого типа тоже опознал. Сказал, это тот, что Кошмарика замочил.
Девушка окаменела.
– Ты меня поэтому в ресторан пригласил?
Артем поджал губы и через силу выдавил:
– Я хочу знать все, что ты знаешь об этом одноухом. Тем более что Кореш, хотя он виду не показал, этого так не оставит…
– Что ж ты сразу не сказал?!
Зойка встала, с грохотом отодвинула стул и стремительно двинулась к выходу. Артем тоже вскочил, на ходу сунул официанту несколько купюр и настиг ее уже в гардеробной. Лица на девушке не было.
– Ты на машине?
– Да. За углом поставил.
– Тогда поехали, Павлов. И быстро!
