Глава 4
«Белая Ведьма» дотащилась в гавань перед самым полуднем. Клипер потерял фок-мачту, главную палубу покрывали обломки рей вперемешку со спутавшимся такелажем.
Корабль медленно двигался к своей стоянке, когда к его борту подошел катер Брока.
– Клянусь Господом, кто-то заплатит мне за это, – прорычал он, поднявшись на палубу. Глядя на порванную незарифленную парусину, запутавшуюся в фалах, он инстинктивно понял, что корабль нес слишком много парусов. – Что случилось?
– Добрый день, сэр, – сказал Майклмас, рослый и крепкий первый помощник со следами оспы на лице. – Я заменил мистера Горта. До тех пор, пока вы не решите насчет капитана. – В огромном кулаке он сжимал плеть. – В двух часах плавания от Макао мы угодили в шквал. Этот чертов шквал едва не перевернул нас кверху килем. Унес мачту и стащил с курса на пятьдесят лиг.
Брок сжал кулак и потряс им перед самым носом первого помощника.
– Ты что, не знаешь, как заранее разглядеть шквал в открытом мере? Не знаешь, что в это время года надо брать рифы на парусах?
– Знаю, мистер Брок, – без страха ответил Майклмас. – Но шквал-то налетел с подветренной стороны. Не ругайте меня за шквал, клянусь Богом!
Кулак Брока отбросил его к фальшборту, и Майклмас без сознания сполз на палубу.
– Пенниуорт! – проревел Брок второму помощнику, приземистому молодому силачу. – Ты назначаешься капитаном до дальнейших распоряжений. Выводи штормовые якоря. Погода портится к чертям. – Он увидел на юте Кулума. Моряки спешили убраться с его дороги, пока он пробирался через груды порванных снастей и поднимался по короткому трапу. Наконец его гигантская фигура выросла перед молодым Струаном.
– Доброе утро, мистер Брок. Я хотел бы...
– Где миссис Брок?
– Внизу, сэр. Мистер Майклмас был не виноват. И я хотел...
– Заткнись! – прорычал Брок и пренебрежительно повернулся к – нему спиной. Кулум вскипел при таком оскорблении: Брок никогда бы не повернулся спиной к Тай-Пэну.
– Корабль покидать запрещаю! – прокричал Брок. – Немедленно наведи здесь порядок, Пенниуорт, или отправишься на берег следом за этим содомитом Майклмасом. Уберите его к чертям с моего клипера! – Он круто повернулся назад к Кулуму: – Скоро я с тобой поговорю!
– Я бы хотел поговорить прямо сейчас.
– Еще одно слово, прежде чем я буду готов, и я сотру тебя в порошок.
Кулум последовал за Броком вниз и пожалел, что рядом нет Тай-Пэна. О Боже, как я смогу справиться с этим человеком? И почему нам обязательно нужно было попасть в этот проклятый шквал?
Тесс стояла у двери своей каюты. Она робко улыбнулась и сделала книксен, но Брок прошел мимо, открыл дверь главной каюты и с треском захлопнул ее за собой.
– О, дорогой, да поможет нам Господь, – сквозь слезы сказала Тесс Кулуму.
– Не волнуйся. С нами все будет в порядке. – Кулум старался, чтобы голос его звучал ровно; ему отчаянно хотелось иметь под рукой пистолет. Он подошел к кофель-планке, выдернул из нее кофель-нагель и жестом показал Тесс, чтобы она вернулась в каюту. – Не тревожься. Он дал священную клятву. Он обещал.
– Давай убежим, пока еще есть возможность, – взмолилась она.
– Теперь бежать нельзя, дорогая. Не тревожься. Лучше все решить сейчас. Мы должны поговорить с ним.
– Стало быть, ты проворонила Тесс и позволила этому щенку одурачить тебя, а? – говорил Брок.
– Да. – Лиза пыталась сдержать охватившую ее панику. – Я приглядывала за ней, как положено, и я никогда не думала, что... но они сбежали, и это моя вина. Только они женаты, дружок, и мы ничего не...
– Это уж мне решать, клянусь Богом! Что произошло с Гортом?
Она рассказала ему все, что знала.
– Горт сам вызвал Дирка Струана, – повторила она. Ее сердце сжималось от страха. Не только за себя, но еще больше за Тесс и Кулума. И за мужа. Если Тайлер вот так выйдет против этого дьявола, он не жилец на этом свете. – Это все Горт, Тайлер. Он называл Тай-Пэна ужасными именами. И ударил его плетью. Прямо на глазах у всех ударил. Я говорила Горту подождать – приехать сюда и послушать, что ты скажешь, – но он ударил меня и ушел.
– Что?!
Она убрала волосы, открыв правое ухо. Оно раздулось и почернело, внутри запеклась кровь. – До сих пор болит так, что просто ужас – Она расстегнула блузку. На груди темнели огромные кровоподтеки. – Он сделал это. Твой сын. Он сущий дьявол, и ты сам это знаешь.
– Господи, Лиза. Если он... если бы я знал... тогда оно и к лучшему, что он умер. Но не от руки наемного бандита и не без почетного поединка, клянусь Богом.
С искаженным от гнева и боли лицом, он подставил кружку под бочонок с элем, и Лиза возблагодарила Бога за то, что у нее хватило предвидения сменить старый бочонок на свежий.
– Доктор уверен насчет женской болезни? У этого юного мерзавца?
– Болезни у него нет, и он не мерзавец. Он твой зять.
– Знаю. Будь он проклят!
– Тайлер, прости их. Я умоляю тебя. Он славный юноша и ужасно любит Тесс, и она так счастлива, и...
– Придержи язык! – Брок залпом проглотил пиво и со стуком поставил кружку на стол. – Это все дело рук Дирка. Я знаю. Мне назло! Сначала он задумал убить моего старшего сына, а потом отнял у меня радость выдать мою дочку замуж честь по чести. Будь он проклят! Даже это Струан отнял у меня! – Он запустил кружкой в перегородку. – Мы похороним Горта в море сегодня.
– Тайлер. милый, – начала Лиза. Она коснулась его руки. – Тайлер. милый, это еще не все. Я должна сказать тебе что-то. Ты должен простить их... тебе есть что прощать. Нагрек...
– А?
– Горт рассказал мне, что ты и он сделали с Нагреком. Это ужасно, но он... он заслужил такой конец. Потому что он спал с Тесс. По-настоящему. Но Кулум не знает, кажется. И твоя дочь спасена от ужасной участи.
Мышцы вокруг пустой глазницы Брока начали бешено подергиваться:
– Что ты сказала?
– Это правда, Тайлер, – ответила Лиза, и ее боль прорвалась наружу. – По крайней мере, дай им шанс. Ты же поклялся перед Богом. И Бог помог нам с Тесс, дружок. Прости их. – Она обхватила голову руками и разрыдалась.
Губы Брока шевелились, но из них не вылетало ни звука. Он грузно поднялся на ноги, пересек коридор и в следующую секунду уже стоял перед Кулумом и Тесс.
Он увидел ужас в глазах Тесс. Это причинило ему боль и ожесточило его.
– Ты решила пойти против моего желания. Три месяца, я сказал. Но ты...
– О, Па... о, Па...
– Мистер Брок. Позвольте, я...
– Закрой рот. Скоро ты получишь слово! Но ты, Тесс, предпочла сбежать, как дешевая красотка. Очень хорошо. Попрощайся со своей матерью. Ты навсегда уйдешь из нашей жизни и отправишься на берег с мужем.
– О, Па, пожалуйста, выслушай.
– Отправляйся! Я хочу поговорить с ним.
– Я не уйду! – закричала Тесс в истерике. Она схватила кофель-нагель. – Ты не тронешь его. Я убью тебя!
Он выхватил кофель-нагель у нее из рук прежде, чем она даже успела сообразить, что он сделал какое-то движение.
– Вон, и на берег. – Брок видел себя словно в кошмарном сне. Он всем сердцем хотел простить, хотел, чтобы она обняла его, но какая-то черная, порочная тень его самого гнала его вперед, не давая остановиться, и он не мог ей противиться. – Вон, клянусь Богом!
– Все хорошо, дорогая, – сказал Кулум. – Иди и собирай вещи.
Двигаясь спиной вперед, она вышла из каюты и заторопилась прочь.
Брок пинком закрыл за ней дверь.
– Я поклялся дать тебе довольно места и спокойную гавань. Но это было, когда ты собирался жениться как положено.
– Выслушайте, мистер Брок...
– Нет, это ты послушай, клянусь Богом, а не то я раздавлю тебя, как клопа. – Из угла его рта спустилась ниточка слюны. – Я спросил тебя честно, как мужчина мужчину, устраивают ли тебя три месяца. Ты сказал, да. Но ты нарушил свое слово. Я же сказал: «Будь откровенен, парень».
Кулум промолчал. Он молился, чтобы у него достало сил, и понимал, что проиграл свой поединок с Броком. Но он еще попробует, клянусь Богом, он еще попробует...
– Нарушил или нет?
– Да.
– Тогда, думается мне, я свободен от своей клятвы.
– Могу я говорить теперь?
– Я не закончил. Но, даже хотя ты пошел обманным путем, вы женаты. Ты ответишь мне на один вопрос? Как перед Богом? Тогда мы будем квиты.
– Конечно. – Кулум хотел рассказать Броку о болезни, о публичном доме, о главной причине всего случившегося.
– Как перед Богом?
– Да. Мне нечего скрывать, и...
Брок оборвал его:
– Это твой отец подстроил все это? Подбросил тебе мысль о побеге? Зная, что этим взбесит Горта? Зная, чго это выведет Горта из себя настолько, что он публично вызовет его на дуэль, и твой отец сможет драться с ним по всем правилам? Ты ходил пьяным в бордель, не зная, где ты и с кем ты? Тебе не нужно отвечать. Это написано у тебя на лице.
– Да... но вы должны выслушать меня. Есть много...
– Ты получишь от меня свою безопасную гавань. Но я говорю тебе прямо: я объявляю войну твоему отцу. Я объявляю войну «Благородному Дому». Я не успокоюсь, пока не разорю его. Отныне твоя единственная гавань будет с «Броком и Сыновьями». Только там, Кулум трижды проклятый Струан! А до того дня ты для меня не существуешь. Ни ты, ни Тесс.
Он распахнул дверь.
– Вы не выслушали мою сторону! – крикнул Кулум. – Это нечестно!
– Не говори мне о честности, – ответил Брок. – Я спросил тебя прямо в глаза. Три месяца! Я сказал: «Будь откровенен, парень». Но ты все же нарушил свое слово. Для меня ты человек без чести, клянусь Богом!
Он ушел, а Кулум стоял и смотрел ему вслед, раздираемый болью и облегчением, стыдом и ненавистью.
– Вы несправедливы, – произнес он, и звук собственного голоса был ему мучителен.
Брок вышел на палубу; команда благоразумно держалась от него подальше.
– Пенниуорт!
Второй помощник отвернулся от матросов, разбиравших под его присмотром реи, порванные паруса и снасти, и, тяжело переставляя ноги, подошел к Броку.
– Разыщи Струана, – сказал Брок – Скажи ему, что я буду ждать его в Счастливой Долине На полпути между его причалом и моим. – Он вдруг замолчал, и его лицо искривила холодная усмешка. – Нет. На круглом холме в Счастливой Долине. Да. Его который был холм. Скажи ему, я буду ждать его на круглом холме в Счастливой Долине... как он хотел выйти против Горта. Понятно?
– Да, сэр. – Пенниуорт закусил губу. – Слушаюсь, сэр.
– И если ты шепнешь об этом кому-нибудь, кроме него, клянусь Господом Богом, я отрежу тебе все, что делает тебя мужчиной. – Брок начал спускаться по трапу.
– Кто будет заниматься наведением порядка на корабле, сэр?
– Ты. Ты – капитан «Белой Ведьмы». После того, как передашь мое послание.
Струан разглядывал Йин-си. Она лежала рядом и все еще спала. Он сравнил ее с Мэй-мэй. А Мэй-мэй – с другой китайской любовницей, которая была у него много лет назад. А потом всех их трех – с Рональдой, своей единственной женой. Такие разные. И вместе с тем во многом такие похожие. И он задумался, почему каждая из трех восточных женщин возбуждала его больше, чем Рональда, которая была его любовью – до тех пор, пока он не узнал Мэй-мэй. И он спросил себя, что такое любовь.
Он знал, что все китаянки имеют между собой много общего: невероятную шелковистость кожи, веселый нрав, преданность и такое неукротимое стремление наслаждаться всеми радостями земной жизни, какого он никогда и нигде до них не встречал. Но Мэй-мэй значительно превосходила остальных двух. Она была совершенна.
Он ласково коснулся Йин-си. Девушка пошевелилась, но не проснулась. Струан осторожно выскользнул из кровати и подошел к окнам, чтобы взглянуть на небо. Тучи сгустились. Он оделся и спустился вниз.
– Итак, – сказала Мэй-мэй. Она сидела на постели – воплощенная изысканность во всем.
– Итак, – сказал он.
– Где моя Сестра?
– «Верховная гаспажа пастлала миня».
– Ха! – воскликнула Мэй-мэй, тряхнув головой. – Ты просто сладострастная ипокритность и ты больше не обожаешь свою старую Мать.
– Это правда, – поддразнил ее Струан. Она казалась ему прекрасней, чем когда-либо, и осунувшееся после болезни лицо нисколько ее не портило. – Думаю, я теперь соберу твои вещи и выгоню тебя из дома!
– Ай-й-йа! Попробуй, увидишь, как мне все равно! Он рассмеялся и поднял ее на руки.
– Осторожнее, Тай-Пэн. Тебе понравилась Йин-си? Я так рада, что понравилась. Я сама вижу.
– Как бы тебе понравилось быть Тай-тай?
– Что?
– Ну, если это тебя не интересует, мы не будем больше об этом говорить.
– О, нет, Тай-Пэн! Ты хочешь сказать, Тай-тай? Настоящей Тай-тай, согласно обычаю? О, ты не дразнишь меня? Пожалуйста, не дразни меня такой важной вещью.
– Я не дразню тебя, Мэй-мэй. – Он сел на стул с нею на руках. – Мы едем в Англию. Вместе. Мы отправимся с первым же свободным клипером и поженимся по пути домой. Через несколько месяцев.
– О, чудесно. – Она обняла его. – Отпусти меня на минутку.
Он разжал руки, и она, слегка пошатываясь, подошла к кровати.
– Вот видишь, я почти снова здорова.
– Давай-ка ложись в постель, – сказал он.
– Ты правду говоришь о женитьбе? По твоим обычаям? И по моим?
– Да. И по тем, и по другим, если хочешь Она грациозно опустилась перед ним на колени и коснулась лбом ковра.
– Клянусь, я буду достойна того, чтобы стать твоей Тай-тай.
Он быстро поднял ее с ковра и уложил на кровать.
– Не надо этого, девочка.
– Я низко кланяюсь тебе, потому что ты дал мне самое огромное фантастически великое лицо на земле. – Она снова обняла его, затем отстранила немного и рассмеялась. Как тебе понравился подарок ко дню рождения, хейа? Ты поэтому женишься на своей бедной старой Матери?
– Нет и да. Просто у меня вдруг возникла такая мысль.
– Она красивая. Она мне очень благословенно нравится. Я рада, что и тебе она понравилась.
– Где ты нашла ее?
– Она была наложницей в доме мандарина, который умер шесть лет назад. Я говорила тебе, что ей восемнадцать? Для – его дома настали трудные времена, поэтому Тай-тай обратилась к брачному посреднику, чтобы он подыскал ей хорошего мужа. Я услышала о ней и побеседовала с ней.
– Когда? В Макао?
– Нет, что ты. Два, три месяца назад. – Мэй-мэй теснее прильнула к нему. – Я говорила с ней в Кантоне. Тай-тай Дзин-куа рассказала мне о ней. Когда я стала с ребенком, я подумала: «Ага, очень хорошо» и послала за ней. Потому что мой мужчина очень сластолюбец и вместо оставаться дома пойдет, может, в бордель. Ты обещаешь не ходить, но вчера ночью ты ходить в бордель. Грязные черепашьи лепешки!
– Я ходил туда не к девушкам. Просто повидал Аристотеля.
– Ха! – Мэй-мэй погрозила ему пальцем. – Это ты так говоришь. Я против шлюх ничего не имею, но только не таких О, ладно, хорошо, на этот раз я тебе верю.
– Благодарю покорно.
– Йин-си особенно красивая, поэтому и борделей не надо. О, я так счастлива. Она прекрасно поет, и играет на многих инструментах, и хорошо шьет, и очень быстро учится. Я буду учить ее по-английски Она поедет с нами в Англию. И А Сам, и Лим Дин. – Мэй-мэй слегка нахмурилась: – Но мы будем приезжать домой в Китай? Очень часто?
– Да. Может быть.
– Хорошо. Конечно, мы будем приезжать. – Снова безмятежная улыбка. – Йин-си очень хорошо воспитана. С ней хорошо в постели?
Глаза Струана весело прищурились:
– Я не занимался с ней любовью, если ты спрашиваешь об этом.
– Что?
– Я люблю сам выбирать, кого мне брать в постель и когда.
– Она в твоей постели, а ты не делаешь любовь?
– Да.
– Клянусь Богом, Тай-Пэн. Я тебя никогда не понимаю. Ты не желаешь ее? Нет?
– Конечно, да. Но я решил, что сегодня для этого не время. Вечером, может быть. Или завтра. Когда я решу. Не раньше. Но я ценю твою заботливость.
– Клянусь Богом, ты особенный. Или, может быть, ты просто растратил все силы с грязной шлюхой, и у тебя ничего не получилось. А?
– Не болтай глупостей. – Раздался стук в дверь. – Да?
Вошел Лим Дин.
– Тай-Пэн, масса здесь. Видеть Тай-Пэн. Мозна?
– Масса какой?
– Масса Пенниуорт.
