Целый палаточный городок располагался рядом с нашей новой фермой. Здесь жило племя индусов, исповедующих индуизм. Лишь через некоторое время я стала понемногу разбираться в религиозных течениях Индии и теперь, по прошествии нескольких лет, пришла к заключению: да, индуизм — самая благородная и самая святая из древних религий Востока.

Нашу брачную церемонию с мистером Рочестером мы совершили по древним индуистским канонам.

Глубокой ночью, в повозке, запряженной буйволами, с цветочными гирляндами на груди, я ехала рядом со своим супругом к храму.

На мне было белое платье, голову украшала вуаль.

На мистере Рочестере была белая рубаха, подпоясанная полотняной дхоти. Сзади нас в пестрых повозках, разукрашенных цветами и лентами, ехало множество гостей: бароны, князья, тхакуры, владельцы замков-крепостей и бесплодных земель на севере и юге, усеянных неприступными скалами, гости из плодородных, изобилующих маком долин — все ехали в сопровождении огромной свиты индусов: конной и пешей. В стране, где всякая почтенная родословная должна прослеживаться, по меньшей мере, на протяжении лет восьмисот, очень трудно не обидеть кого-нибудь невзначай, и мистер Рочестер дал распоряжение жителям палаточного городка собрать всех, кого они знали.

Среди светских гостей были совершенно незнакомые мне люди, но все они были очень похожи и мало чем отличались от тех наших друзей и знакомых, которыми мы с мистером Рочестером были окружены в Англии.

Зажглись праздничные факелы в руках у индусов, жителей палаточного городка, раздались удары бесчисленных барабанов, звуки раковин…

Толпа гостей все увеличивалась. Палаточный лагерь не затихал до самого рассвета.

Бродячие музыканты, певцы, сказители, танцовщицы, мускулистые борцы и всякий прочий люд бродили от одного шатра к другому, веселясь и пируя. Гора даров росла.

Многие спешили присоединиться к свадебному шествию из любопытства. Всюду царило небывалое оживление.

Вождь племени индусов Шибу под аккомпанемент барабана пропел: «О, ядовитая змея! Душа моя горит в огне!»

Не прекращая пения, Шибу открывал одну за другой плетеные корзинки, вынимал из каждой змею, обходил нас с мистером Рочестером несколько раз, после чего снова сажал змею в корзину и быстро ее закрывал.

Удары барабана учащались, на свет появлялись змеи все крупнее и страшнее, от одного прикосновения они угрожающе шипели, раздувая шею; музыка и пение не раз заставляли меня цепенеть от ужаса, я сжимала сильнее и сильнее ладонь мужа. Затем начались ритуальные танцы адиваси. Это были отсталые племена Индии, но они тоже поклонялись Шиве. Поэтому имели право принимать участие в брачном праздничном богослужении.

Показав нам с мистером Рочестером последнюю змею, вождь Шибу посадил ее в корзину, и вдруг разом открыл все до единой корзины, и змеи в мгновение ока расползлись по его телу, обвились вокруг ног, рук, шеи, талии, заползали в карманы и даже в рот. Вождь стоял с невозмутимым видом, на нем кишмя кишели змеи, их было, кажется, не менее полусотни.

Наконец он вынул змею изо рта, сплюнул набежавшую слюну и произнес:

— Пора!

Мы подъезжали к храму Шивы.

Индусы разбрасывали впереди нас цветы и конфеты. Мерцали огни факелов, дорога была устелена пальмовыми ветвями.

Снова загремели барабаны, нежно запели флейты. Нас поздравляли вновь и вновь. Когда же богослужение подошло к концу, вождь племени Шибу запел у зажженного костра древнюю песню, посвященную огню:

Я в это время бросала в огонь веточки баньяна, рис, плоды и цветы.

Закончив свой гимн, Шибу соединил наши с мистером Рочестером руки и трижды обвел вокруг костра.

Начался свадебный пир.

Но среди множества людей, веселящихся и поздравляющих меня, не было одного — человека по имени Джон Стикс.