Глава 2
Прошло несколько месяцев. В Индии стояло раскаленное лето.
До города оставалось несколько станций. Поезд мчался по выжженной солнцем пустыне.
Мистер Рочестер, вопреки моим мольбам не отправляться в дальнейшее путешествие одному, твердо решил опередить меня во времени. И лишь спустя несколько недель я получила от него письменное разрешение выехать в Индию.
Он уверял, что прекрасно перенес дальнюю дорогу, несмотря на жару, что чувствовал себя словно помолодевшим и, кроме того, просил меня приготовиться к брачной церемонии, которую он был намерен совершить тотчас после того, как я приеду на место. Он приглашал меня совершить все необходимые ритуалы по обычаям одного из племен индусов, работавших на нашей ферме.
Я приняла с удивлением и радостью его странное предложение, хотя о восточных ритуалах слышать и читать мне приходилось очень мало.
Сердце мое замерло. Я прижалась к оконному стеклу, разглядывая бледное марево песков. Показалась какая-то забытая богом станция.
Поезд затормозил и я высунулась из окна. Сверкающее пламя солнечного света опаляло песок.
Вдруг я увидела, как к вагону подъехали несколько всадников. Двое из них говорили по-английски. Остальные переговаривались на незнакомом мне наречии. Среди них были индусы.
Я увидела в руках у людей огромные слоновьи бивни. Белые бивни сливались с песком и потому казалось, что смуглые индусы несут на своих ладонях песчаные гребни.
Через несколько минут слоновая кость была погружена. И я, удовлетворив отчасти свое любопытство, вздохнула.
В это время ко мне подошел один из тех людей, что говорили по-английски. Он посмотрел на меня так прямо и пристально, что я смутилась, хотя в последнее время со мной такое бывало нечасто.
— Как вас зовут? — спросил молодой человек.
Я подняла глаза и увидела его загорелое, с правильными чертами лицо. Что-то такое было в этом лице, отчего хотелось вновь и вновь смотреть на него. Может быть, глаза… ясные, глубокие, синие, как небо, с едва заметной грустинкой. Или то была скорбь…
— Как вас зовут? — еще раз спросил незнакомец.
— Джен… То есть… миссис Рочестер… — ответила я.
Он улыбнулся и кивнул:
— Вы, наверное, впервые в Индии…
— Я еду в дом барона Тави, это знакомый моего покойного дяди… Мы с мужем собираемся устроить там ферму…
— Да, я знаю его, — спокойно сказал молодой человек.
— Кого? — удивилась я, не сводя глаз с его лица.
— Барона Тави, — ответил он. — Не могли бы вы передать ему мои вещи? Я поставлю их в вагон…
— Мне это не сложно, — ответила я. — А вы, что же, не поедете?
— Нет, я останусь здесь. Он махнул рукой куда-то в сторону белесого горизонта.
— Но куда же вы пойдете? — воскликнула я.
Он рассмеялся.
Я удивилась разнообразию выражений его лица. Они мгновенно менялись. Этот человек явно располагал к себе.
— Все хорошо, не беспокойтесь, — сказал он. — Мое имя Джин Стикс. Не случайно я подошел к вам. Вы, по-видимому, одна. Я хотел узнать, куда вы направляетесь, чтобы быть полезным, чем смогу.
Все это он говорил неторопливо и спокойно.
Я ждала, не прибавит ли он естественного в таком случае извинения за доставленное беспокойство. Однако Джон Стикс молчал. А я не могла оторвать взгляда от его глаз.
Он опять засмеялся.
— Почему вы смеетесь? — быстро спросила я.
— О, нет, — медленно проговорил он. — Я только улыбнулся воспоминанию. Однажды мне подарили стайку колибри — в белой алюминиевой клетке, полной зелени. Я выпускал их. Эти птички должны быть вам известны, миссис Рочестер, по рисункам и книгам. Я выпускал их и наблюдал, как они летали ночью, эти крылатые драгоценности, маленькие, будто феи цветов.
— Удивительно! — воскликнула я, забыв о приличиях. — А возвращались они потом к вам?
— Я созывал их особым свистком, короткой трелью. Заслышав сигнал, они возвращались немедленно.
Я воодушевилась.
— Вот то же — восковые лебеди, пустые внутри… Если поводишь палочкой, они плывут и расходятся, как живые. Это было давно. Мне кто-то подарил их. Я очень любила, бывало, водить палочкой.
В это время поезд тронулся.
— Желаю вам успеха, миссис Рочестер! — крикнул Джон Стикс.
На белом песке слились наши тени. И через несколько секунд я видела лишь смутные очертания Джона. Он сел на коня и взмахнул рукой.
Я больше не могла рассмотреть его лицо, я глядела, словно сквозь задымленное стекло. «Лучи солнца прямо в глаза», — подумала я.
Колеса поезда застучали на стыках, Джон Стикс растаял в белой песчаной пустыне. Все исчезло. И за окном ветерок взметнул пыль.
— Это я сплю среди белого дня, — сказала я себе, протирая глаза.
Однако до самого города я так и просидела в сладком оцепенении. И лишь услышав лязг вагонных буферов, шум вокзала, я встрепенулась, вышла на перрон и взяла извозчика, чтобы поехать к дому барона Тави.
