- Геронда, что такое себялюбие? - Себялюбие - это исполнение прихотей своего ветхого человека, то есть любовь к своему ветхому человеку. И объедение, и эгоизм, и упрямство, и зависть своим происхождением обязаны себялюбию. Смотришь, один по себялюбию ищет для себя удобств и комфорта и не считается ни с кем Другой со схоластической точностью заботится о еде и о сне, только бы чего-нибудь не произошло с его драгоценным здоровьем Третий требует, чтобы с ним считались, ценили. Стоит его слегка в чём-то ущемить, сделать не так, как он хочет, сразу взвивается: "Почему со мной не считаются? Я им покажу". Да, страшная вещь себялюбие!

    - Геронда, как может человек говорить: Тебе ради умерщвляемся весь день" (Пс.43.23)?

    - Может так говорить, если приносит в жертву ради другого свои пожелания. Любое пожелание несёт на себе отпечаток человеческого "я", себялюбия. Если человек не рассуждает, нравится ли другому то, что нравится ему самому, и начинает требовать: "Хочу того, хочу сего" или "почему ты этого для меня не сделал, почему ты мне то-то не дал?" - такой человек в конце концов подпадает под власть диавола.

    - Некоторые люди не могут успокоиться, когда что-то происходит не по их желанию.

    - Да как же они успокоятся, когда в их пожелании сидит их "я"? Если в пожелании человека сидит его "я", то как там может быть Христос? Но когда нет "я", а есть единое, главное, то есть Христос, - значит есть всё. А когда Христа нет - значит нет ничего. Когда человек отбросит от себя своё "я", тогда Бог даёт ему всё чудесным образом

    - Геронда, когда Вы говорите нам, что нужно отбросить своё "я", я чувствую страх - а вдруг не выдержу.

    - Ох, горе-то какое! Это всё равно что сказать: "Если я отброшу свои страсти, что у меня останется?" Ведь когда я говорю, что надо отбросить себя, то имею в виду отбросить свои страсти, совлечься своего ветхого человека. Для человека взрослого, который понимает что к чему, как-то не серьёзно говорить: "Не могу отказаться от своего «я»". Если бы тебе говорили: "Возьми лом и разбей эту стену", а ты кроме кисточки никогда ничего в руках не держала, то могла бы сказать: "Не могу". Но ведь для того, чтобы совлечься ветхого человека, нужна не физическая сила - нужно смирение.

  Себялюбие - это и желание есть и отдыхать больше необходимого. По-хорошему, телу надо давать только то, что ему необходимо. Одно дело вожделение и другое нужда. Одно - желание наслаждений для тела, и другое -потребность в необходимом Допустим, передо мной стоят два блюда, в каждом еда одинаковая по количеству витаминов, но в одном она вкуснее, чем в другом Если предпочту более вкусную еду - это и будет себялюбие. Но если предпочту еду более вкусную, чтобы вызвать в себе аппетит, потому что из-за болезни страдаю отсутствием аппетита, то в этом будет рассуждение.

    Тело, этот "злой мытарь", как говорит авва Макарий, может требовать больше, чем ему нужно, в зависимости от того, к чему привык организм Если у человека желудок небольшой, то ему и поститься легче, а если нет, то он становится рабом своего желудка, потому что желудок нужно чем-то заполнять. Взять, к примеру, человека толстого: у него в животе целый склад, ему, по меньшей мере, пол-телёнка надо съесть, чтобы наесться, а потом ещё и выпить ведра два воды!

    - А раньше, геронда, люди были физически крепче или они больше себя понуждали? - Конечно, и физически были немного крепче, но и понуждали себя больше. Старец Хаджи-Георгий своим монахам каждый день давал немного мёда и орехов. А ведь все они были молодые, лет по пятнадцать, период активного роста, да духовно были взрослые! Сегодня люди следуют мирской логике: "Не надо детишкам поститься, чтобы не заболели, всего у них должно быть в достатке, нужно оберегать их от трудностей". Так и живут, бедолаги, требуя всё время котлет, но с этого им никакого толка.

    Когда человек радуется, что не ест ради любви Христовой, тогда он по-настоящему питается. Если он ради любви Христовой предпочитает невкусное вкусному, тогда через невкусное наслаждается Христом.

 - Геронда, сегодня один старичок с трудом пытался подняться по ступенькам в храм, и никто ему не помог, хотя многие проходили мимо.

    - И "священник... видев его, мимоиде... и левит... видев, мимоиде" (Лк.10,31-32). Правы они... Не знают... никогда не слышали Евангелие о добром самаряныне! Что сказать? Себя самих любим, а других нет. Любовь к себе уничтожает любовь к ближнему, поэтому так и поступаем. Но любящий себя живёт не по духу Евангелия. Если бы Христос думал о Себе, то сидел бы на Небе, не приходил бы на землю, не страдал, не распинался бы ради нашего спасения.

    Сегодня почти во всех людях есть себялюбие, но нет духа жертвенности. Сегодня господствует дух: "лишь бы мне не было плохо". Знаете, как тяжело смотреть на окружающих! Недавно в больнице я был свидетелем такой ситуации: потребовалось поднять лежачего больного, чтобы перенести в другую палату; медбрат не двинулся с места, хотя это была его работа. "Не могу у меня болит поясница", - сказал он равнодушно! Да, видишь, человек бесчеловечный! А беременная медсестра вместе с другой взяли и перенесли его. О себе они не думали. А та и вовсе забыла о том, что она в положении, и кинулась на помощь! Знаете, как я радуюсь, глядя на человека, который, сам находясь в трудном положении, жертвует собой ради других! Очень радуюсь! Сердце ликует. Ощущаю родство с таким человеком, потому что он близок к Богу.

 - Геронда, сегодня много людей ожидало Вас, а один молодой человек не стал ждать и вошёл без очереди.

    - Да, вошёл и сказал: "Мне нужно тебя увидеть. Я был на Афоне, не нашёл тебя там и приехал сюда". "Хорошо, - говорю ему. - Ты не видишь, что другие люди ждут? Может, теперь всех бросить и заниматься тобой?" "Да, отче", - говорит. Представляешь? Люди стоят на лестнице, яблоку негде упасть, - больные, женщины с малыми детьми... а этот настаивает на своём. И был бы какой серьёзный вопрос, а то чушь какую-то нёс Главное он, остальные пусть пропадут пропадом!

    Бывает, приходят люди и говорят. "Сегодня, отче, молись только обо мне и ни о ком другом". Вот какие претензии! Ведь это всё равно что говорить: "На этом поезде поеду только я, чтобы никого другого в вагонах не было". Но ведь поезд так и так едет, почему бы и другим на нём не поехать?

    - Геронда, как понять слова Христа: "Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю" (Мф.16,25)?

    - Имеется в виду, чтобы человек "погубил" свою жизнь в хорошем смысле. Чтобы он не считался со своей жизнью, а жертвовал ею ради других. "Никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо" (1Кор.10,24), - говорит апостол Павел. В этом всё основание духовной жизни: забывать себя, в хорошем смысле, и обращаться к другому, участвовать в его боли и трудностях. Надо не искать способа, как бы избежать трудностей, но находить возможность помочь другому человеку, порадовать его.

    - Геронда, а как понять, что нужно другому человеку, чтобы сделать для него это?

    - Поставь себя на место другого, тогда поймёшь, что ему нужно. Если будешь сидеть в своей скорлупе, то не сможешь понять, что нужно другому человеку.

    В наше время большинство думает о том, как сесть на место другого, а не как поставить себя на его место. Я иногда наблюдаю, как некоторые подходят к причастию, обгоняя других. Каждый из них думает: "У меня дела, я спешу" - и не думает: "А достоин ли я причаститься?" или "может, другой человек больше меня спешит?" Ничего подобного! Причащаются и спокойно уходят. А ведь даже если тебе не хватит Причастия, то ты должен радоваться, что оно досталось другому, а не тебе. А если у священника только одна частица, одна жемчужина, и найдётся больной человек, находящийся при смерти, которому нужно Причастие, ведь тебе нужно радоваться, что не ты причастишься, а он. Вот чего хочет от нас Христос. Вот так Христос и входит в сердце, наполняя человека радостью.

 - Геронда, у меня трудности с одной сестрой.

    - Знаешь в чём дело? Многие люди видят, в чём другие их стесняют, и не видят того, в чём они стесняют других. У них требования только к другим, не к себе. Но логика духовной жизни в том, чтобы обращать внимание на то, в чём ты стесняешь других, а не на то, в чём стесняют тебя, стремиться к тому, что нужно другому, а не к тому, что нужно тебе. Разве мы пришли в эту жизнь отдыхать или для удобств и комфорта? В этот мир мы пришли не для того, чтобы весело провести время, а чтобы очистить себя и приготовиться к жизни другой.

    Если мы думаем только о себе и делаем только то, что нам хочется, то потом начинаем хотеть, чтобы и другие думали о нас, служили нам, помогали... то есть, чтобы всегда было хорошо нам "Мне так хочется", - говорит один, "А мне по-другому", - говорит другой. Каждый стремится к тому, что нравится ему, но покоя не находит, потому что настоящий покой приходит тогда, когда человек думает не о себе, а о других.

    Во время оккупации в 1941 году мы, спасаясь от немцев, которые разоряли деревни, жгли и убивали, ушли из Коницы в горы. В тот день, когда немцы вошли в Коницу, два моих брата с утра спустились с горы на равнину рыхлить кукурузу на огороде. Услышав, что при-шли немцы, я бросился к матери: "Мама, я сбегаю вниз предупрежу братьев". Она меня не пускала, потому что все ей говорили: "Те всё равно пропали, хоть этого не пускай, а то и его потеряешь". "Как бы не так", - подумал я. Нацепил солдатские башмаки и побежал вниз на огород. Впопыхах я не успел хорошо завязать ботинки, и, когда бежал через поле, которое недавно полили, они свалились у меня с ног и застряли в грязи. Я их бросил и побежал босиком вдоль реки, а там полно чертополоха. Около часа летом по жаре я бежал по колючей траве и не чувствовал никакой боли. Прибегаю на огород к братьям, кричу: "Немцы пришли, надо прятаться". И тут мы видим идущих вооружённых немецких солдат. "Продолжайте рыхлить, - говорю я братьям, - а я сделаю вид, что полю и прореживаю кукурузу". Немцы прошли мимо и даже ничего не сказали. Только потом я заметил, что мои ноги все в ранах от колючек, а до того момента я даже ничего не чувствовал. В том беге была радость! Радость самопожертвования. Разве мог я бросить своих братьев? А если бы с ними что-нибудь случилось? Да меня бы потом мучила совесть. Даже если бы у меня совести не было, всё равно я бы потом испытывал муку самоуспокоения.

 - Геронда, из-за чего во мне нет мирного духа постоянно?

    - Ты не освободилась от своего "я", ты ещё узник своего ветхого человека. Постарайся умертвить своё "я", иначе оно уничтожит тебя. В ком живёт себялюбие, тот не может иметь покоя, душевного мира, потому что он внутренне несвободен. Такой человек всё делает, как черепаха, и движется, как черепаха. Черепаха может свободно высунуть голову? Большую часть времени она сидит в своём панцире.

    - Теоретически, мне кажется, что я работаю над собой, но наделе...

    - На деле тяжело. Вот тут-то и утесняется наш ветхий человек. Но если мы не будем с усердием и рассуждением утеснять нашего ветхого человека, то он пустит на воздух всё здание нашей духовной жизни.

    - Геронда, а как выглядит ад?

    - Расскажу тебе одну историю, которую я когда-то слышал. Как-то раз один простой человек попросил Бога показать ему рай и ад. И вот однажды ночью во сне этот человек услышал голос "Пойдём, я покажу тебе ад". Тогда он оказался в комнате. Посередине её стоял стол, за ним сидело много людей. На столе была кастрюля, полная еды. Но люди были голодны: они черпали длинными ложками из кастрюли, но не могли поднести ложки ко рту. Поэтому одни из них ворчали, другие кричали, третьи плакали... Потом он услышал тот же голос "Пойдём, теперь я покажу тебе рай". Тогда он оказался в другой комнате, где стоял такой же стол с кастрюлей, и также вокруг него сидели люди с длинными ложками. Однако все были сыты и веселы, потому что каждый из них, черпая из кастрюли еду, кормил своей ложкой другого. Теперь ты понимаешь, как можешь ещё в этой жизни ощутить рай?

    Творящий добро радуется, потому что утешается Божественным утешением А делающий зло страдает, и земной рай превращает в земной ад Если в тебе есть любовь, доброта - ты ангел, и куда бы ни пошла и где бы ни находилась, вместе с собой несёшь рай. А если в тебе живут страсти, злоба - значит в тебе находится диавол, и куда бы ты ни пошла и где бы ни находилась, вместе с собой несёшь ад. Уже в этой жизни мы начинаем ощущать рай или ад.