О\ дин человек спросил меня: "Почему мы поем в Великую Четыредесятницу: "Приложи́ им зла́, Го́споди, приложи́ зла́ сла́вным земли́" ? Ведь это же проклятие". Я ответил ему: "Когда варвары ни с того ни с сего идут войной на какой-то народ, желая его уничтожить, и народ молится, чтобы их постигло зло — то есть, чтобы сломались их колесницы, заболели их лошади, чтобы им что-то помешало, то хорошо это или плохо? Священное Писание имеет в виду именно это — чтобы они встретили препятствие на своем пути. Это не проклятие".

— Геронда, а когда проклятие имеет силу?

— Проклятие имеет силу в том случае, когда оно является реакцией на несправедливость. Например, если одна женщина поднимет на смех другую — страдающую — или сделает ей какое-то зло и пострадавшая ее проклянет, то прерывается род той, что поступила несправедливо. То есть, если я делаю кому-то зло и он меня проклинает, то его проклятия имеют силу. Бог попускает проклятиям иметь силу, подобно тому, как Он попускает, к примеру, одному человеку убить другого. Однако если несправедливости не было, то проклятие возвращается назад — к тому, от кого оно изошло.

— А как можно освободиться от проклятия?

— Покаянием и исповедью. Я знаю много подобных случаев. Люди, пострадавшие от проклятия, осознав, что их прокляли, потому что они в чем-то были виновны, покаялись, поисповедывались и все их беды прекратились. Если тот, кто виновен, скажет: "Боже мой, я сделал такую-то и такую-то несправедливость. Прости меня", — и с болью и искренностью расскажет о своих грехах на исповеди священнику, то Бог простит его, ведь Он — Бог.

— А наказание постигает только того человека, на которого направлено проклятие, или же и того, от кого оно исходит?

— Тот, на кого направлено проклятие, мучается в этой жизни. Однако тот, от кого исходит проклятие, мучается в этой жизни и будет мучиться в жизни иной, потому что если он не покается и не поисповедуется, то там будет наказан Богом как преступник. Ну ладно, может быть, кто-то действительно тебя чем-то обидел. Но, проклиная обидевшего тебя человека, ты словно берешь пистолет и его убиваешь. По какому праву ты так поступаешь? Что бы тебе ни сделал твой обидчик — убивать его ты не имеешь права. Если человек кого-то проклинает, то это значит, что в нем есть злоба. Человек проклинает другого, когда со страстью, с негодованием желает ему зла.

Проклятие, исходящее от человека, который прав, имеет немалую силу. Особенно сильно проклятие вдовы. Помню, у одной старухи была лошадка, и она оставляла ее пастись на опушке леса, а поскольку лошадь была неспокойная, привязывала ее крепкой веревкой. Однажды три соседки из этой же самой деревни пошли в лес нарубить дров. Одна была богатая, другая — вдова, а третья — сирота, и очень бедная. Увидев привязанную лошадь, они сказали: "Давайте возьмем веревку и свяжем ею дрова". Они разрезали веревку на три части, и каждая взяла себе отрезок — чтобы стянуть вязанки дров. А лошадь-то и ушла. Пришла старуха, не нашла лошади и стала возмущаться.

Начала везде искать — пока нашла, вся измучилась. Наконец, найдя ее, она с негодованием сказала: "Пусть на той самой веревке поволокут ту, кто ее взяла!" Прошло какое-то время, и однажды брат богатой соседки баловался с оружием (которое осталось от итальянцев) — думая, что оно не заряжено. Но оно оказалось заряжено, произошел выстрел, и пуля попала богатой женщине в шею. Надо было нести ее в больницу. Решили нести на деревянной лестнице — как на носилках, а чтобы раненая не упала, надо было привязать ее к лестнице. Нашли тот ворованный кусок веревки, но его не хватило. Побежали по соседям, принесли еще два ворованных куска, привязали несчастную к лестнице и понесли в больницу. Так исполнилось проклятие старухи: и ее "поволокли на той самой веревке". В конце концов, несчастная умерла — упокой ее, Господи. Видите, на кого подействовало проклятие: на богатую, которая не испытывала материальной нужды. Две другие женщины были бедные и поэтому имели некоторые смягчающие вину обстоятельства.

Многие болезни, причины которых не могут найти врачи, возможно, произошли от проклятия. А врачи что — разве они найдут проклятие? Как-то раз ко мне в каливу принесли одного парализованного. Вымахал здоровенный дядя, а не мог сидеть! Его туловище не гнулось, было как деревянное. Один человек нес его на спине, а другой поддерживал сзади. Я поставил несчастному два пенька, и он кое-как на них устроился. Его спутники сказали мне, что он находится в таком состоянии с пятнадцатилетнего возраста и мучается вот уже восемнадцать лет. "Но разве такое может случиться ни с того ни с сего? — подумал я. Быть такого не может, здесь скрыта какая-то причина".

Я начал расспрашивать и узнал, что этого юношу кто-то проклял. Что же случилось? А вот что: как-то он ехал в школу, сел в автобус и развалился на сиденье. На одной остановке в автобус вошли пожилой священник и один старичок и встали возле него. "Встань, — сказал ему кто-то, — уступи место старшим". А он, не обращая ни на кого внимания, развалился еще больше. Тогда стоявший рядом старичок сказал ему: "Вот таким вытянутым и останешься навсегда — не сможешь сидеть". И это проклятие подействовало. Видишь как — юноша-то был, с наглецой. "А чего я, — говорит, — буду вставать? Я за свое место заплатил". Да, но ведь и другой тоже заплатил. Стоит человек пожилой, уважаемый, а ты — пятнадцатилетний юноша — расселся. "Вот от этого-то все и произошло, — сказал я ему. — Чтобы стать здоровым, постарайся покаяться. Тебе требуется покаяние". И как только несчастный понял и осознал свою вину, он сразу же стал здоров.

А сколько нынешних бед происходит от проклятия, от негодования! Знайте: если в какой-то семье многие умирают или гибнет вся семья, то причина этому или в несправедливости, или в колдовстве, или в проклятии. У одного отца был сын, который то и дело уходил из дома и шатался неизвестно где. Однажды отец в приступе раздражения сказал ему: "Ты у меня доходишься — придешь раз и навсегда!" И вот в тот же самый вечер, когда паренек возвращался домой, прямо напротив их подъезда его насмерть сбила машина. Он как упал, так и остался лежать, потом друзья взяли его тело и принесли домой. После его отец приехал на Святую Гору и пришел ко мне в каливу. Он плакал и говорил: "Мой ребенок убился прямо на пороге моего дома". Начал рассказывать, а потом говорит: "Я ему перед этим сказал кое-что". — "Что же ты ему сказал?" — "Он гулял по ночам неизвестно где, я разгневался и сказал ему: "Ты у меня придешь раз и навсегда!" Может быть, от этого и произошла беда?" — "Ну а от чего же еще? — ответил я. — Постарайся покаяться, поисповедываться". Видите как: ты, говорит, на этот раз придешь раз и навсегда, и ребенка приносят мертвым. А отец давай потом волосы на себе рвать да плакать...

Знайте, что проклятие и даже [просто] негодование родителей действуют очень сильно. И даже если родители не проклинали своих детей, а просто пришли из-за них в возмущение, то у последних нет потом ни одного светлого дня: вся их жизнь — одно сплошное мучение. Потом такие дети очень страдают всю свою земную жизнь. Конечно, в жизни иной им легче, потому что своими страданиями они погашают некоторые здешние долги. Происходит то, о чем говорит Святой Исаак: "Вкушает своей геенны", то есть страданиями здесь, в этой жизни, человек уменьшает свою адскую муку, потому что страдание в этой жизни есть вкушение адской муки. То есть, когда вступают в силу духовные законы, человек несколько освобождается от геенны, от мучения.

Но и те родители, что словами "посылают" своих детей к диаволу, "посвящают" их ему. После этого диавол имеет права на таких детей, он говорит: "Ты посвятил их мне". В Фарасах жили муж и жена. Их ребенок был очень плаксивым, и отец постоянно говорил: "Да чтоб тебя нечистый забрал!" Ну и что же: отец так говорил младенцу и по попущению Божию тот стал исчезать из колыбели. Потом несчастная мать шла к Хаджефенди. "Благослови, Хаджефенди! Моего ребенка утащили бесы". Хаджефенди шел к ним в дом, читал молитвы над колыбелью и младенец возвращался. И так продолжалось без конца. "Хаджефенди, благослови!" — снова и снова говорила несчастная женщина и спрашивала: "Чем же все это закончится?" — "Мне, — отвечал ей Святой, — к вам ходить не трудно. А тебе разве сложно приходить и звать меня? Значит, когда-нибудь диаволу это надоест, и он оставит твоего сына в покое". С того самого дня ребенок перестал пропадать. Но когда он вырос, его прозвали "дьявольское отродье". Он баламутил все село — не давал покоя никому. Как же мучился от этого мой отец! Этот малый сперва шел к одному поселянину и говорил: "Такой-то сказал про тебя то-то", потом шел к другому и говорил ему то же самое. Люди ссорились между собой, доходило даже до потасовок. Потом, понимая, что на каждого из них возвели напраслину, они договаривались схватить клеветника и расправиться с ним. Но тот ухитрялся сделать так, что в конце концов оба просили у него прощения! Настолько он преуспел в коварстве! Настоящее "дьявольское отродье"! Бог попустил это для того, чтобы, увидев продолжение истории с исчезновением младенца, люди образумились, сдерживали себя и были очень внимательны. О том, как будет судить этого человека Бог, мы сейчас не говорим. Понятно, что смягчающих вину обстоятельств у него много.

Величайшее сокровище для людей, живущих в миру, — родительское благословение. Подобно тому, как в жизни монашеской величайшее благословение то, которым благословил тебя твой старец. Поэтому и говорят: "Не упусти родительское благословение". Помню, у одной матери было четверо детей. Никто из них не женился и не вышел замуж.

Мать плакала: "Умру, — говорила, — от горя, никто из моих детей не женился. Помолись за них". Она была вдовой, ее дети — сиротами. Мне стало за них больно. Молился я, молился, но безрезультатно. "Что-то здесь не то", — подумал я. "На нас, — говорили ее дети, — навели порчу". — "Да нет, — говорю, — это не от порчи, порчу видно... А может быть, ваша мать проклинала вас?" — "Верно, отче, — отвечают, — в детстве мы очень шалили, и она постоянно с утра до вечера твердила нам: "Да чтоб вам обрубками быть!" — "Идите, — говорю, — к матери и скажите ей истинную причину вашей неустроенности, чтоб она пришла в чувство. Скажите, чтобы она покаялась, поисповедывалась и с сегодняшнего дня, не переставая, благословляла вас". И за полтора года все четверо создали семьи! По всей видимости, эта несчастная мало того, что была вдовой, но еще и легко впадала в состояние раздражения и уныния. Озорники выводили ее из себя, и за это она их проклинала.

— А если родители проклянут своих детей и потом умрут, то как дети могут избавиться от родительского проклятия?

— Приглядевшись к себе, они, скорее всего, признают, что в свое время бедокурили, мучили родителей и поэтому те их прокляли. Если они осознают свою вину, искренне покаются и исповедают свои грехи, то все у них наладится. Преуспевая духовно, они помогут и своим усопшим родителям.

— И меня, Геронда, когда я уходила в монастырь, проклинали мои родители...

— Такие проклятия — единственные из всех — становятся благословением.

— Геронда, а правильно ли, когда обижают, говорить про обидчика: "Бог ему воздаст за его зло"?

— Тот, кто так говорит, делает себя посмешищем лукавого. Такой человек не понимает, что, говоря так, он "благородно" проклинает других. Некоторые говорят о себе, что они люди чуткие, имеют любовь и душевную тонкость и терпят несправедливости, которые делают им другие. Но вместе с тем они говорят о тех, кто их обижает: "Да воздаст им Бог за их зло". В этой жизни все люди сдают экзамены, чтобы перейти в иную, вечную жизнь — в рай. Помысл говорит мне, что такое "благородное проклятие" находится ниже духовного проходного балла и христианину оно непозволительно. Ведь Христос не учил нас любви такого рода. "Отче, отпусти́ им, не ве́дят бо что́ творя́т" — вот какой любви учит Он. А кроме того, лучшее благословение из всех, это когда нас незаслуженно проклинают, и мы молча, с добротой это принимаем.

Если люди поверхностные или лукавые — те, кто имеют злобу и извращают истину, — оклевещут нас или поступят с нами несправедливо, постараемся, если можем, не искать себе оправдания в том случае, когда несправедливость касается лично нас. И слов: "Да воздаст им Бог" — говорить не будем, потому что это тоже проклятие. Хорошо, если мы от всего сердца простим наших обидчиков, попросим Бога укрепить нас понести тяжесть клеветы и будем, насколько возможно незаметно, продолжать духовную жизнь. И пусть те, чьим типиконом является суждение и осуждение других, поступают с нами несправедливо — ведь таким образом они без устали готовят нам золотые венцы для истинной жизни. Конечно, люди, живущие с Богом, никогда не проклинают других, потому что в них нет злобы, но лишь доброта. Зло, которым бросают в этих освященных людей другие, освящается — каким бы оно ни было. А сами живущие с Богом при этом переживают великую, невидимую другим радость.

Зависть, имеющая в себе злобу, может повредить другим. Это и есть сглаз — действие бесовское.

— Геронда, разве Церковь признает сглаз?

— Да, есть даже особая молитва "от презорства очес". "Дурной глаз" вредит другим тогда, когда человек говорит что-то с завистью.

— Геронда, многие просят у нас ладанки от сглаза для младенцев. Можно ли такие ладанки носить?

— Нет, нельзя. Говорите мамам, чтобы надевали на малышей крестики.

— Геронда, а если кто-то сделает какую-нибудь прекрасную вещь, другой ее похвалит, первый примет похвалу с гордым помыслом и затем эта вещь каким-либо образом повредится, это сглаз?

— Нет, это не сглаз. В этом случае вступают в действие духовные законы. Бог забирает от человека Свою Благодать, и поэтому происходит вред. Сглаз имеет место в редких случаях. Особенно люди, имеющие зависть со злобой, — а таких немного, — могут сглазить других. Например, завистливая женщина видит маму с очаровательным малышом и со злобой говорит: "А почему у меня нет такого ребенка? Почему Бог дал его ей?" В этом случае малыш может пострадать: будет не спать, начнет плакать, мучиться, потому что она сказала это со злобой. И если бы этот ребенок заболел и умер, то такая злобная и завистливая женщина радовалась бы. Другой, к примеру, видит чужого теленка, страстно хочет, чтобы он принадлежал ему, и животное вскоре околевает.

Однако часто сама мать виновата в том, что мучается ее ребенок. К примеру, мать видит чужого худенького малыша и говорит: "Ну и худоба! Просто кожа да кости!". Своим полюбовалась, а к чужому отнеслась свысока. Но слова, со злобой сказанные о чужом ребенке, бьют по ее собственному чаду. И чадо, не будучи виновато, страдает из-за матери. Несчастный малыш тает на глазах — в наказание матери, чтобы она осознала свою вину. Но, конечно, сам ребенок в этом случае причисляется к мученикам. Суды Божии — это бездна.

...Ну, а сейчас я тоже "предам вас проклятию"! Вот оно: "Да преисполнит Бог ваши сердца Своей благостью и Своей многой любовью — до такой степени, чтобы вы стали безумны, чтобы ваш ум был уже оторван от земли и отныне пребывал близ Него, на Небе. Так становитесь же безумны от божественного безумия Божией любви! Да опалит Бог Своей любовью ваши сердца!.". Вот какому "проклятию" я вас предаю и не принуждайте меня его повторять — ведь мое доброе "проклятие" исходит от моего сердца и поэтому обладает силой. Еще находясь в санатории, я вас жалел. Некоторые из вас ждали восемь лет, говорили: "Устроим монастырь", но монастыря все не было и не было. Совсем, бедные, истомились! Тогда я сказал вам: "Как только меня выпишут из больницы, монастырь вырастет, быстро, как растут грибы после дождя. Уже через год будете в монастыре!" И ведь действительно: за год создался монастырь. Тогда, в санатории я говорил это от сердца, а у вас было доброе расположение, поэтому Бог вас и не оставил. Иного объяснения этому я не нахожу.

Если тебе станет больно за человека, который имеет смирение и от сердца просит тебя помолиться, к примеру, о том, чтобы ему избавиться от какой-то мучающей его страсти, и ты скажешь ему: "Не бойся, ты станешь лучше", то [тем самым] ты дашь ему божественное благословение. В этом добром пожелании много любви, много боли, и поэтому оно обладает силой. Это угодно Богу, и Он исполняет благословение. Значит, и сама по себе боль, которую один человек чувствует за другого, — это уже все равно что благословение.

Однажды, когда я был солдатом, наш командир послал меня исполнить обещание, данное нами Святому Иоанну Предтече после того, как он помог нам на войне. Мы дали обет купить для одной церквушки Святого Предтечи два больших храмовых подсвечника. Итак, мне надо было купить подсвечники, а заодно сопроводить одного нашего сослуживца в город Навпакт для передачи его военному трибуналу. Помню, другие офицеры говорили командиру: "Ну и конвоира ты ему подыскал!" Несчастный, которого мне предстояло сопровождать, был родом из Эпира, по профессии — музыкант, человек бедный, женатый, с детьми. Он обвинялся в "самостреле", то есть в нанесении телесного увечья себе самому для того, чтобы его отправили в тыл. "Лучше, — рассудил он, — жить с одной ногой, чем быть убитым". Сначала мы с ним приехали в город Агринио, где у него были знакомые. "Пойдем, — говорит, — проведаем их". — "Ну что же, — отвечаю, — пойдем". "Пойдем сюда, пойдем туда", — что поделать, приходилось мне всюду с ним ходить. Ох, какое же мытарство! К тому же, он не хотел, чтобы я сдавал его трибуналу. Да мне и самому было жаль бедолагу, стало за него очень больно, и я сказал ему: "Вот увидишь — все у тебя обойдется, и устроишься лучше всех! Наш командир пришлет объяснительную записку по твоему делу, и тебя пристроят в какое-нибудь тихое место — так что и детям своим сможешь помогать, и жизнь твоя будет в безопасности". Добравшись наконец до Навпакта, мы узнали, что в трибунал уже пришло письмо от командира и дело на нашего самострельщика закрыто. А ведь ему грозил расстрел — время было военное, суровое. Командир пожалел его, поскольку он был главой семьи, и назначил поваром в Центр распределения новобранцев. Его семья перебралась поближе к этому Центру, и войну он провел лучше всех, а поскольку солдаты иногда не приходили обедать в столовую, у него оставалась еда, и он кормил своих детей. После войны все ему говорили: "Да тебе было лучше всех!" Потому что мы сидели в горах, в снегах. То, что я пожелал ему, было угодно Богу, потому что я сказал с болью, от сердца. Поэтому Бог и исполнил это благословение.

Помню и другой подобный случай — в мою бытность в Конице, в обители Стомион. Восьмого сентября в обители престольный праздник — Рождество Пресвятой Богородицы. После праздника паломники оставили все вверх дном. Я стал потихоньку наводить порядок. Смотрю, моя сестра и еще одна девушка остались мне помогать. У этой второй девушки было еще две сестры — одна старшая, другая младшая. Обе сестры уже вышли замуж, а она еще оставалась незамужней. Сколько же у нее было любочестия! Осталась помогать, и когда мы все вычистили и убрали, сказала: "Отче, если есть другая работа, то мы останемся и сделаем все, что нужно". — "Какое же любочестие!" — подумал я. Я вошел в храм и от всего сердца сказал: "Пресвятая Богородице, устрой ее Сама. Мне нечего ей дать". Да если бы у меня что-то и было, она все равно бы ничего не взяла. Ну и что же: возвращается она домой, а там ее дожидается один мой бывший сослуживец — не парень, а просто золото, очень хороший и из хорошей семьи. Они поженились и жили прекрасно. Видите, как вознаградила её Пресвятая Богородица!