Глава 30
Свят-свят-свят

Увидев огонек в лесу, Варя почувствовала себя героиней сказки, в которой фигурирует избушка на курьих ножках или тайное убежище разбойников, и осторожно приблизилась, боясь выдать себя треском веток или шорохом палой листвы. Свет шел не от костра. Варя увидела бревенчатое сооружение, похожее на деревенскую баню, в нем и светилось маленькое окошко, прорубленное почти под самой крышей. Сама крыша, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, была устлана еловым лапником и укреплена переплетенными жердями.

Постучать? Отступить в лес и идти дальше? Варя замерла в сомнении. Наконец, решившись, она направилась к избушке, чтобы через окошко посмотреть, кто находится внутри. Наверняка мужчина, а не женщина. А что, если их двое или даже трое? Пригласят ли они Варю на огонек или накинутся на нее? Если она наткнулась на стойбище беглых зэков, то отсюда уже не выбраться. Посадят на привязь, как собаку, и станут насиловать, сколько душа пожелает. А в перерывах будут делить алмазы.

Внезапно Варю словно кипятком ошпарило. Настоящие алмазы она взяла или сверток, заготовленный для Беспалова? «Нет, – говорила она себе, – этого не может быть. Не такая же я дура! Конечно, в рюкзаке настоящие камни, а не хрустальные побрякушки».

Но внутренний голос, который ошибается крайне редко, твердил иное: Варя ошиблась, терзаясь угрызениями совести, и перепутала мешки.

Держась за лямки рюкзака, она попятилась, чтобы как можно скорее очутиться в безопасном месте и проверить свою догадку.

– Даже не поздороваешься, красавица? – прозвучал голос в ночной тишине.

Варя с размаху села на землю, да так, что зубы клацнули. В тени избушки стоял человек – стоял, надо полагать, с самого начала. Как же Варя его не заметила? Что-то она совсем бдительность потеряла в последнее время. То влюбляется в какого-то недалекого шофера, то сокровища на миллионы долларов забывает.

Злость придала ей храбрости.

– Я вам не красавица! – выкрикнула она, сидя на земле.

Незнакомец не обиделся. Усмехнулся и сказал спокойно:

– Для меня все женщины красавицы.

– А мужчины? – спросила Варя, вставая.

– Их я добрыми людьми зову.

– И что, все добрые?

– Другие мне тут не попадались, – ответил незнакомец, выходя из тени. – Конечно, странники сюда редко наведываются, но зато про них худого слова не скажу.

Он был седобородым, как волшебник, с косолапыми ногами, широкой грудью и сутулой спиной. Лица разглядеть не удалось, разве что большой нос картошкой и глаза-щелки под кустистыми бровями.

«Не изнасилует и не ограбит», – с облегчением поняла Варя.

– А вы в своей избушке гостей принимаете? – спросила она.

– Это не избушка, милая, а скит, навроде монашеского, – пояснил старик. – Я отшельник. Один тут живу. Давно.

– Грехи замаливаете? – спросила Варя, размышляя, не пора ли и ей подумать о душе.

– А вот и не угадала. – Он негромко засмеялся. – Не успел я особых грехов натворить. Просто озарение у меня было. И хотя я православный, приключилось оно на католическом кладбище.

– Это как? – удивилась Варя.

– А ты заходи, чайку с диким медом попьем, посудачим. Меня отцом Андреем звать. Я до монашеского сана не дослужился, но дедом или дядей быть неохота. Короче, так и повелось: отец Андрей. Правда, меня редко кто проведывает. Все сам да сам. Слава Богу, ты вот заглянула… Ну что? Пойдем в мои хоромы?

– Вы идите, я сейчас, – сказала Варя, которой не давала покоя мысль о перепутанных мешках.

– Все, чего боишься, всегда случается, – предупредил самозваный отец Андрей. – А то, чего слишком сильно хочешь, нет. Не ищи, чего нет. Пойдем чай пить.

– Одну минуту, пожалуйста! – попросила Варя нервно.

Оставшись одна, она порылась в рюкзаке и медленно выдохнула через сложенные трубочкой губы. Рюкзак был набит стекляшками.

Двигаясь как сомнамбула, она вошла в низкое, тесное помещение, где, против ожидания, было не душно, пахло мятой и еще чем-то таким же приятным.

Потчуя гостью медом, вареньем и орехами, отец Андрей рассказал, как резко переломилась его жизнь двадцать лет назад. До этого он не отличался набожностью и приехал во Львов неожиданно для себя, не понимая, что собирается здесь делать.

Было раннее дождливое утро. Оставив вещи в гостинице, Андрей отправился на прогулку, хотя у него даже зонта с собой не было. Улица, выбранная наугад, походила на многие другие улицы этого города: булыжная мостовая, узкие тротуары, стоящие вплотную дома… Идя по этому каменному ущелью с зеркальным «никоном» на плече, Андрей уже подумывал о том, чтобы вернуться. Моросил дождь, было пасмурно, и ни одной живой души вокруг. Словно вымер город.

«Пора поворачивать», – решил Андрей, но вместо этого пошел вперед. Что-то манило его туда, что-то ждало там. Он прошел, не останавливаясь, мимо какой-то церквушки и довольно живописного парка с фонтаном и скульптурами и увидел впереди огромные ворота. За воротами белели каменные кресты и надгробья, утопающие в зелени.

«Боже мой, как банально! – подумал Андрей. – Только могильной романтики не хватало!»

Он пересек дорогу и прошел под аркой. Словно оправдываясь, отметил, что кладбище это не просто древнее, а очень древнее – Государственный историко-культурный музей-заповедник, как свидетельствовала табличка на административном здании. Щит перед входом предлагал ознакомиться с расценками.

Кассы не было. Заглянув в помещение, Андрей увидел крупного мужчину в очках, который, переплетя пальцы на животе, дремал, сидя за столом. Перед ним лежало несколько листов бумаги с распечатанными на принтере билетами. Поверх них хозяин кабинета пристроил пластмассовую линейку: с ее помощью было удобно отрывать нужное количество билетов.

– Вам чего? – спросил он, поправляя слегка перекосившиеся очки.

– Вы билетер? – предположил Андрей.

– Я администратор. Желаете совершить экскурсию?

– Прогулку. Большой у вас некрополь?

– Сорок гектаров. Только это не некрополь, а цвинтар.

«Мы беседуем всего минуту, а уже успели несколько раз возразить друг другу», – отметил про себя Андрей и послушно повторил:

– Цвинтар.

Настроение администратора моментально улучшилось.

– Один из старейших в Европе, между прочим, – сообщил он. – Некоторые надгробия датированы восемнадцатым веком. А в девятнадцатом тут ландшафтный парк разбили. Очень красиво. Отбоя от туристов нет.

Заметив взгляд Андрея, брошенный на одинокую купюру и самодельные билеты, администратор прикрыл их ладонями и пояснил:

– Дождь. А так посещаемость очень хорошая.

– Я слышал, у вас часто дожди, – заметил Андрей.

– В принципе, да, – согласился администратор с тем выражением лица, которое бывает у людей, делающих неожиданное для себя открытие. – И, знаете, майский дождик туристам не помеха. Сам не пойму, куда сегодня все подевались. Странно.

Если до этого Андрей колебался, то теперь решение было принято. Не то чтобы он пожалел администратора. Ему нравилось одиночество.

– Если желаете, могу позвонить экскурсоводу, – сказал администратор, неотрывно следя за его поисками нужной купюры в бумажнике.

– Нет, я сам, – твердо отказался Андрей.

– Напрасно. У нас тут и своя спящая красавица имеется. И мавзолей настоящего рыцаря. А еще знаменитая епископская могила, за которой он сам ухаживает.

– Кто, простите?

– Епископ, – пояснил администратор, глядя Андрею в глаза.

– Ухаживает за своей могилой? Из-под земли?

– Нет, для этого он, естественно, выходит на поверхность.

– В виде призрака, – уточнил Андрей.

Администратор пожал плечами.

– Кто-нибудь его видел?

Администратор снова пожал плечами, на этот раз с усталой и несколько снисходительной улыбкой человека, вынужденного изо дня в день повторять очевидные вещи:

– А как же. Чаще всего людям черная дама встречается. И тени несчастных влюбленных, Артура и Ванды. Но, чтобы их увидеть, нужно места знать. Так позвонить экскурсоводу? У него лишний зонт найдется.

– Нет, спасибо, – покачал головой Андрей. – Я так.

– То есть без зонта?

В глазах администратора не угасала надежда. Не хотелось его разочаровывать, однако Андрей любил определенность во всем.

– И без зонта, и без экскурсовода, – ответил он. – А что за влюбленные?

Лицо администратора сделалось замкнутым и отчужденным.

– Вам они не встретятся, – заверил он, налегая на местоимение.

Андрей, уже положивший перед ним деньги, вскинул брови:

– Они игнорируют тех, кто отказывается от экскурсии?

Администратор осмотрел купюру, аккуратно согнул ее пополам, сунул в нагрудный карман и только после этого ответил:

– Они являются только влюбленным парам, а вы один.

Андрей хотел пошутить, что попросит составить ему компанию таинственную даму в черном, но передумал. Во-первых, место не очень-то располагало к веселью. Во-вторых, администратор явно ждал, когда же его оставят в покое. Когда Андрей, отойдя на десяток шагов, вернулся, чтобы попросить какую-нибудь схему, администратор уже спал. Язык не повернулся его окликнуть. Андрей вышел.

Было сыро и пасмурно, в воздухе висела изморось. От площадки во все стороны расходились мощеные аллеи. Та, по которой двинулся Андрей, поднималась на холм, отчего казалось, что надгробья и кресты тянутся вверх, стремясь возвыситься друг над другом. Взгляд выхватывал в каменной толпе то мадонну, то ангела, то землекопа с киркой. Попадались даже изваяния собак, тоскующих у склепов своих хозяев, хотя голубей было намного больше.

Надписи на могилах сухо сообщали, кому сколько земной жизни было отмеряно. Один польский ветеран дотянул до ста и удостоился весьма скромного памятника. А в двух шагах красовался настоящий мавзолей, возведенный для пятилетней девочки. Это было лучшее доказательство того, что равенства нет нигде и никогда. Вот почему по щекам сотен распятых Спасителей струились слезы, замаскированные под капли дождя.

У Андрея защемило сердце. Он поднялся по лестнице между двумя гробницами и очутился на площадке, откуда хорошо просматривалось кладбище. Обогнув заурядную могилу какого-то почетного железнодорожника, он походил по тропкам, затерявшимся среди зарослей папоротника, и остановился, завороженный открывшимся видом. Затененные стволы, увитые плющом, и несколько потемневших крестов образовывали причудливый орнамент, окаймляющий светлое пятно, которое представляло собой как бы картину в раме.

И эта картина все сильнее и сильнее наполнялась светом, хотя солнце было скрыто за тучами. Свет был настолько ярок, что слезы выступили на глазах Андрея. Мир помутнел, размытый влагой, и вдруг сделался фантастически отчетливым. Андрей словно бы увидел все распятия Христа, установленные на этом пасмурном кладбище. И мысль, что люди вместо спасения выбирают тлен и забвение, потрясла его. Собственная жизнь показалась Андрею ничтожной и бессмысленной. Он занимался совсем не тем, для чего был создан.

Это чувство, это новое понимание невозможно было выразить словами. Андрей и не пытался. Он оставался на кладбище день, а может, два или три. Неважно. Важно, что он вышел оттуда совсем другим человеком. Новым.

Отец Андрей взглянул на Варю, чтобы увидеть, понимает ли она его, и обнаружил, что она дремлет, подперев исцарапанную щеку грязным кулаком.

– Вот и ладно, – улыбнулся он. – Поспи, красавица. Авось что-нибудь важное привидится.