До Октября 1917-го красными называли всех революционно настроенных людей, а вот после того, как к власти пришли большевики, красным мог быть только тот, кто связан с советским строем; иначе говоря, красный — это значит советский. Так что красными были все: красные профессора, красные директора, красные дипломаты. Были даже красные графы и красные князья — это те, кто не сумел сбежать за границу и был вынужден работать на советскую власть.

Что касается красных дипломатов, то после переезда правительства в Москву первое время они работали на Спиридоновке и Малой Никитской, а потом перебрались в гостиницу «Метрополь». Три года они работали в гостиничных номерах и лишь осенью 1921-го заняли хорошо известное здание на Кузнецком Мосту. К этому времени в Народном комиссариате иностранных дел числилось более 1200 сотрудников. Забавная деталь! Как раз в это время красные дипломаты начали выезжать за границу, в том числе и на Генуэзскую конференцию, а одеты они были кто во что горазд — в косоворотки, кожанки или потертые пиджачки. А по протоколу они должны быть облачены в смокинги и фраки. Сохранилась любопытная фотография той поры: на фасаде НКИДа красуется непривьшно броская вывеска: «И.К. Журкевич».

Думаете, это фамилия наркома или какого-нибудь партийного деятеля? Ничуть не бывало! Журкевич — это фамилия портного, который прямо в здании НКИДа открыл свою мастерскую и обшивал отбывающих за границу красных дипломатов. Этот портной был настолько известен, что даже попал на страницы «Золотого теленка». С присущей им лихостью Ильф и Петров писали: «Над городом стоял крик лихачей, и в большом доме Наркоминдела портной Журкевич день и ночь строчил фраки для отбывающих за границу советских дипломатов».

С этим домом связаны и первые победы советской дипломатии, и горькие поражения, и, что самое страшное, чудовищные сталинские репрессии. Более двухсот уникальных специалистов, иначе говоря, цвет советской дипломатии, в 30–40-х годах прошлого века были уничтожены так называемыми «соседями» (НКВД — прямо через дорогу). По воспоминаниям ветеранов, по пустым коридорам НКИДа буквально гулял ветер. Красные палачи с Лубянки расстреливали всех — послов и консулов, машинисток и шоферов, поваров и дипкурьеров, секретарей и заместителей наркома. Все они были объявлены либо врагами народа, либо заговорщиками, либо шпионами невесть каких государств.

А ведь эти «враги» внесли такой неоценимый вклад в дело международного признания Советского Союза, что плоды их деятельности мы пожинаем до сих пор. Я расскажу о некоторых из них, о тех, чьи имена на долгие годы были преданы забвению и лишь теперь в коридорах МИДа звучат с величайшим уважением.

Не обойтись нам и без рассказа о довольно щепетильных акциях, проведенных «соседями» совместно с дипломатами. Ведь люди с Лубянки рассматривали внешнеполитическое ведомство как одно из своих подразделений и довольно часто работали под крышей посольств, консульств и других заграничных учреждений. Но если дипломаты, затевая какую-нибудь хитроумную игру, всегда согласовывали ее с «соседями», то чекисты о своих делах дипломатов, как правило, не извещали и, если хотели арестовать Карахана, Сокольникова или Крестинского, в известность никого не ставили: просто заталкивали людей в «воронок», иногда для видимости судили, а потом расстреливали.