Возможно, такое последовательное научение любви начинается сначала в любовной паре, постепенно разрастающейся в семью. И продолжается оно в веках, все расширяя и расширяя круг, который затем включает в себя уже и родственников, и соседей, и коллег по работе. Возможно, такую картину можно наложить на одну научную модель, которую принято называть Принстонским гнозисом, или теорией объединения. Начало сознания и свободы она определяет на уровне элементарных частиц.

Несколько частиц объединяются и образуют атом, которому соответствует уже более высокий уровень сознания и свободы. Несколько атомов образуют молекулу, и это знаменует собой переход на еще более высокий уровень и т. д. Такова «теория объединения» Принстонского гнозиса. Артур Кёстлер пришел к похожей концепции, хотя и выраженной в совсем других терминах. Он называл такие объединения «холонами», а их иерархию «холархией». А Руперт Шелдрейк предпочитает для этого выражение «морфическая единица».

Точно так же и многие люди образуют вместе первый круг из более пространного объединения людей. Многие из таких кругов, возможно, затем перегруппировываются на более высоких уровнях, в зависимости от политической, национальной, языковой, религиозной принадлежности, пока такое объединение не расширится до того, что обнимет собой уже все человечество в целом, тогда как Христос таинственным образом сияет на каждом из этих уровней и светит каждому человеку из такой общности человечества.

Я думаю, что нам следует тут пойти еще дальше. Великий православный философ Владимир Лосский, несомненно, был прав, когда заметил у Майстера Экхарта чувство единства космоса, единства Вселенной, характерное как для православия, так и для древней первохристианской Церкви. Он замечает, что у Майстера Экхарта Христос – не замкнутое «индивидуальное бытие», но бытие «имманентное, тайное, которое является причиной того, что каждый истинно есть только в неисследимых глубинах самого себя. Как и Бог, тварные существа неизреченны в отношении своего истинного бытия. потому что, как и Он, они пребывают in intimis [в глубинах]: Quod si deus, utique et omnia – sive angeli, sive quevis alia. In deo enim sunt omnia, nec quicquam extra ipsum penitus [Ибо если (таков) Бог, таковы и все – будь то ангелы, будь то еще кто-либо. Ведь все – в Боге, и вовсе никого нет вне Его].

В Послании к Колоссянам св. апостол Павел уже говорил об этом, утверждая, что во Христе «создано всё, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое» (Кол 1:16).

Аббат Делаж говорит о том же, хотя и с присущей ему, как всегда, деликатностью: «Душа тут приобретает Вашу творческую мощь не только в себе самой, она распространяется и вокруг нее, вплоть до самых отдаленных уголков мира».

В свете некоторых сообщений, полученных из мира иного, например, от Пьера Моннье, о котором я вам уже говорил, и других, я рискну даже усмотреть в словах аббата Делажа аллюзию на наше участие в Божьем труде и творчестве и на других уровнях существования, и даже в других обитаемых мирах.