Итак, в детстве Христос и в самом деле постепенно рос и познавал мир, как и всякий ребенок. В действительности, Он бы вполне сумел «сделать так, чтобы и у ребенка уже проявилась потрясающая мудрость… Но тогда на уровне земного миропорядка это выглядело страшно и зловеще… И вот ради такого домостроительстя (икономии) Он и согласился подчиниться человеческим ограничениям». «Домостроительство», как и всякий порядок, нуждается в хорошем управителе, вот почему Бог, ради поддержания порядка, готов идти даже на не совсем привычные нам меры. Этот термин (икономия, домостроительство) часто используется в православном богословии, мы с ним еще встретимся.

Да, конечно, Христос ел, но «смешно было бы» утверждать, что Ему это было необходимо для поддержания жизни тела. Он просто хотел показать, что у Него настоящее тело, что Он не призрак». Другие богословы пошли еще дальше и даже признали, что Он вполне мог испытывать голод и жажду, как все люди, но лишь по собственной воле и только тогда, когда Сам этого хотел. После сорокадневного поста в пустыне под конец Христос и в самом деле испытал голод. Но лишь потому, что «в итоге, когда сам этого захотел, Он предоставил природе возможность исполнить то, что должно было быть исполнено».

Даже на Кресте, испросившему пить «Богу, Слову, Всемогущему, не трудно было бы сделать так, чтобы жажда Его не коснулась, но, поскольку Он решился претерпеть все остальные мучения, то и это Он выстрадал все так же добровольно».

В действительности, с самого рождения Христос «подставлял Себя под искушения и болезни, голод и жажду, потребность в сне, горе и страх». Но, в отличие от остальных, Он, конечно, был вне досягаемости для смерти. Если Христос согласился претерпевать все эти тяготы, то сделал это не «по природе», не «по необходимости», а «добровольно», и не только самим фактом Своего Воплощения, но поскольку хотел этого в каждый миг Своей земной жизни.

«И мы в свою очередь признаем, что эти страдания были добровольными, потому и не утверждаем, что Он претерпел их, как мы, по необходимости; нет, мы же говорим, что Он добровольно подчинил Себя законам природы и что Он добровольно позволил своему телу претерпевать страдания так же, как их претерпеваем мы».

«Потому что Он добровольно предоставил человеческой природе возможность действовать и претерпеть все, что ей надлежит… И согласился Он на эти человеческие и природные процессы не по необходимости и не вопреки Себе, а совершил все человеческим свершением… И все потому, что Сам решился на то, чтобы страдать, действовать и совершать все по-человечески… а не просто используя время от времени природные и плотские движения естества… Потому как Он Сам управлял своими человеческими страданиями и поступками, и не только управлял, но был их повелителем и судьей, хотя и использовал при этом подверженное страданиям человеческое естество…»; и Он пошел на это «не по необходимости или принуждению, как это бывает с нами, нет, но всегда это было добровольно и осознанно, так Он подчинился тем заушениям и мучениям, что претерпел от людей, так же подчинился и тем нуждам и тяготам, которые являются следствием самой человеческой природы».

Христос на самом деле испытывал голод и жажду. Не по необходимости, как мы, но «добровольно». Ему даже было страшно, хотя этот страх и был возвышеннее нашего. «У Господа естество не командовало волей, как у нас с вами». Глубинная причина этого лежит здесь: «Мы возвещаем Христа не как обожествленного человека, но как совершенно воплотившегося Бога». И это прямо противоположно тому богословию, которое выработалось на Западе и которое не осмелилось пойти дальше заговаривания об «обожении» человеческой природы Христа.

Христос, действительно, испытывал голод, жажду, усталость, желание спать, «но все это не было навязано Христу насильно, так, как если бы Он был побежден человеческой природой, как у нас с вами». И еще: «Христос плакал не по принуждению Своей божественной или человеческой природы». Однако, из этого не следует, что и наши испытания Христос преодолевал как бы понарошку, а не «воистину и реально». Когда Ему это было угодно, Он повелевал Своему естеству подчиниться законам этого мира; Он «позволял» Своей человеческой природе все, что ей присуще.

Да, верно, Христос во плоти познал все те слабости человеческой природы, которым мы сами подвержены, все ее тяготы и то, что в ней приходится претерпевать.

«Эти тяготы и искушения ведут лишь к искушенности, Иисус Христос им подвержен, но по доброй воле, и не только из-за добровольного Воплощения, что тоже имело место, но поскольку в каждый момент Своей жизни Иисус Христос свободно подчиняется законам природы нашего мира».

Я надеюсь, что вы простите меня за этот шквал цитат, повторяющих друг друга. Я просто попытался вам показать, что ничего не выдумываю. Что это и в самом деле вера многих Отцов Церкви, внесших самый существенный вклад в разработку нашей догматики. И мы просто не сможем понять подлинный смысл и содержание наших догматов, если не примем и не осознаем то, что они понимали под тайной Христа.

Я мог бы тут же привести вам и другие цитаты: возгласы удивления западных переводчиков и комментаторов, открывающих для себя это богословие. Тогда вы сможете осознать, насколько такая концепция чужда нашему традиционному западному богословию. Переводчикам при этом обычно приходило в голову, что просто переводимый ими автор составляет исключение на общем фоне. А комментаторы упускали из виду, что это традиционное православное богословие. И точно так же все они часто выражали явное недовольство такими «дикими» идеями, казавшимися им не только чуждыми, но и еретическими.

В своей прекрасной книжке «Иисус из Назарета» Йозеф Ратцингер (папа Бенедикт XVI), размышляя о Преображении, сделал шаг по направлению к восточным отцам, хотя и не достиг еще полноты восточнохристианской традиции. В отличие от большинства католических богословов, он понял, что этот чудесных свет Преображения не упал на Христа извне, словно луч прожектора, как просто знак, данный Отцом. Он понял, что этот свет – сама божественность Христа, просиявшая сквозь Его человеческое естество. Но он, похоже, так и не сумел понять, что сияние это было постоянным, что оно связано с единством двух природ, божественной и человеческой, во Христе. Для Папы же это всего лишь краткие и преходящие моменты: «Пре ображение – это событие молитвы. Видимым становится то, что совершается, когда Иисус говорит с Отцом, тесное единство Его бытия с Богом здесь становится светом». Т. е., если я правильно понял терминологию, то здесь говорится, что бытие Иисуса становится чистым светом лишь в те краткие моменты, когда Он говорит с Отцом. Это событие, которое происходит лишь в этот момент. И тут мы еще далеки от той первохристианской традиции, верность которой сохранили наши православные братья. К тому же, Папа не строит на этом богословской системы.

Из западных богословов, кроме мистиков, вполне почерпнул все богословское богатство восточнохристианской веры один лишь Морис Зюндель. Но верно и то, что Зюнделя, как и Варийона, можно отнести скорее к «духовным писателям», чем к «богословам» в привычном Западу понимании этого термина. Зюндель понял, что в Воплощении «Слово стало плотью», как говорит апостол Иоанн, но сделал из этого вывод, что в таком полном единстве божественной и человеческой природ во Христе «плоть стала Словом» («Поэма божественной литургии», 1926, под псевдонимом: брат Бенуа).

Теперь вы видите, как огромна разница, насколько то богословие, которое я вам предлагаю, привычно и традиционно для одних, и совершенно непривычно и скандально для других. Неудивительно поэтому, что первое издание моей книги «Чтобы человек стал Богом» осуществили именно православные.

Я вполне понимаю, что и вам такое представление о Боговоплощении может показаться странным. Но не отворачивайтесь от него слишком быстро. К тому же, я вас предупреждал. Мы совершим путешествие в мир, который кажется просто фантастическим. Но ведь фантастической кажется уже сама мысль о Воплощении Бога, а не только мои речи. Затем подумайте о свидетельствах тех многочисленных святых и мистиков, которые годами могли обходиться без еды и питья. Некоторые из них вообще утратили способность есть. Когда они пытались это делать, чтобы не привлечь к себе внимания или на праздничном пиру, то сразу заболевали: их тошнило, и пища выходила обратно.

Подумайте еще о тех многочисленных святых, которые могли появляться в одно и то же время в разных местах, как при феномене билокации, о тех, кого видели парящими над землей или просиявшими ярким светом и т. д.

Я умоляю своих читателей не верить на слово всем тем впечатляющим передачам, которые показывают по телевизору. Хотя и тут все же заметно стало некоторое улучшение. Теперь владельцы телеканалов уже не так панически боятся получить за религиозную передачу тысячи протестов от разъяренных «ученых». Раньше им нужно было тщательно подготовиться заранее и хорошо уравновесить каждого «религиозника» теми, кто любой ценой будет ему противоречить. В идеале таким противовесом должен быть бородатый и маститый профессор, совершенно несведущий в той области, о которой он берется здесь рассуждать. Такая неосведомленность как раз и позволяет ему с уверенностью разносить в пух и прах всех свидетелей. Я видел много таких уверенных бородачей на тех телепередачах, в которых сам участвовал, например, в программах об околосмертных переживаниях. И каждый раз мне приходилось, правда, уже после телеэфира, убедиться в том, о чем я подозревал с самого начала: эти первоклассные и маститые «ученые» говорили всегда очень уверенно и даже властно, но говорили о том, о чем не имели ни малейшего представления! Они заранее нагромоздили себе целую кучу разных объяснений, даже не подозревая, что другие ученые, не менее первоклассные и маститые, с такими же званиями и учеными степенями, годами занимаются этими проблемами и уже давно успели доказать, что такие объяснения здесь не работают. И все-таки нужно признать, что и на телевидении дело стало меняться к лучшему. Стали появляться передачи, в которых пытаются вести разговор о всех этих «паранормальных» феноменах честно и без предвзятости. И это уже хорошо.

Научный обскурантизм в этом отношении вполне может сравняться с клерикальным обскурантизмом. То же самодовольство и та же ударная сила. Тут нужно еще добавить, что в некоторых странах те, кто в таких передачах исполняет роль зрителей, – это не просто люди с улицы, им за это платят. И поэтому им говорят, как они должны правильно отработать полученную плату: в каких местах аплодировать, а в каких выражать возмущение. Как в разных заранее записанных передачах, где громким смехом вам четко показывают, в каких местах и вам следует смеяться. В мире, где мы с вами живем, все стало заранее сфабрикованной фальшивкой. Сфабрикованной то жадными только до денег фирмами, то государством. И второе еще хуже первого.