Мы не просто погружены друг в друга, как коробочки или матрешки, с общим центром во Христе. Мы еще и находимся в динамических отношениях друг с другом и, прежде всего, со Христом. Отец Пейригер так объясняет это в одном из своих писем, где речь идет о богословской книге, над которой он тогда работал:

«Мой богословский труд о миссионерстве продвигается, но очень медленно. Тут открываются новые горизонты: приходится взвешивать каждое слово, а это отнимает время. По сути, сюжет тут один: Христос перед не-христианами и не-христиане перед Христом. Показать, как через Воплощение они стали братьями Христу по плоти, и что это родство по полоти со Христом не статическая величина, но что оно работает в них, как подлинная динамика, которая выведет затем и к духовному родству».

Мне хотелось бы тут добавить лишь одно: если бы наша Западная церковь не обесценивала и не лишала остроты учение Христа, то в горизонтах, открытых отцом Пейригером, не было бы для нас ничего «нового». Стоит также заметить, что язык, каким была в итоге написана эта богословская книга, значительно уступает по живости и образности языку его писем. В книге он осмеливается говорить лишь о «родстве по плоти». Если бы он не принуждал себя «взвешивать каждое слово», то его выводы завели бы его гораздо дальше. Его учение открывается в полноте в его письмах.

Но здесь мне важнее всего его мысль о том, что присутствие Христа в нас, в людях, «не статическая величина, но что оно работает в них, как подлинная динамика». К этой мысли отец Пейригер возвращается снова и снова:

«Мы лишь тогда больше всего совпадаем со Христом, когда отпускаем самих себя на Его волю, отдаем себя Ему… Мне бы хотелось, чтобы вы узнали это и прожили на собственном опыте».

Вот потому-то, что присутствие в нас Христа не статично, а динамично, у нас на теле и могут появиться раны Распятого Христа, если мы полностью отдадим себя Ему. Стигматы не воспроизводят раны Христова тела. Это раны самого Христа, расцветшие в глубинах сознания мистика, ставшего одним целым со Христом, и проявившиеся даже в его плоти. И не важно, что в деталях, в форме ран и в месте их появлениях, опыт разных мистиков рознится. Это ничего не меняет по сути. В основе физических явлений тут лежит мистическое единение со Страстями Христовыми, пронизывающее мистика и воспроизводимое у него в психосоматических явлениях, вплоть до появления ран Христовых на теле мистика. То есть, в конечном счете, раны эти оказываются знаками Страстей самого Христа.

Но это еще и знак, данный Господом мистику не столько ради него самого, сколько ради нас с вами, вот почему часто эти знаки сопровождаются и другими чудесными явлениями. Так из стигматов могут произрастать цветы. Есть свидетельства о многих подобных случаях: например, произошедших не раз с Ивонной Эме из Малеструа и записанных отцом Лорентином; с Симфрозой Шопен, которую лично знал и наблюдал многие годы Иоахим Буфле. Елена Ренар тоже лично присутствовала при подобном случае в Венесуэле, она даже привезла потом во Францию лепестки от этих цветов и сдала их на анализ, разумеется, не уведомив предварительно об их происхождении. Анализ подтвердил, что цветы были настоящие.

Пьер Йованович тоже сообщает об еще одном необычном случае, свидетелем которого он стал в Монреале. Жоржетта Фаниэль, кроме обычных ран-стигматов (если их позволительно назвать обычными!) носила еще одну необычную метку: у нее на коже на правом боку была четко видна цифра 2, образованная семью красными точками. Смысл этой метки объяснил ей в одном из видений сам Христос: «Это Моя подпись, впечатанная тебе в плоть: 2, двое в одной плоти». Доктор Мишрики, долгое время наблюдавший Жоржетту, поясняет, что эта двойка «как будто бы светилась изнутри, словно ей под кожу вставили светодиоды». Я позволю себе лишь еще раз процитировать слова Христа, объясняющие смысл происходящего: «двое в одной плоти».