А теперь я надеюсь суметь вам показать, что дары, предлагаемые христианством, гораздо щедрее всего того, что могут предложить его отдаленные аналогии. И чтобы позволить нам расслышать христианскую весть вовсе не нужно пускаться в заумные интерпретации. Совсем наоборот, лучше просто воздержаться от любых интерпретаций. Дело в том, что большую часть времени наши экзегеты и богословы работали над тем, чтобы привести содержание христианской веры в гармоническое соответствие с общепринятой в настоящее время философией, с господствующим мировоззрением. А поскольку такая философия была буквально «пропитана» механистическими представлениями о мире, сегодня уже оставшимися в прошлом, то экзегеты оказали христианству медвежью услугу, лишив его всего, что в нем есть самого фантастического и чудесного.

Но тут вы мне можете возразить: не пытаюсь ли я и сам привести христианскую веру в гармоническое соответствие с теми новейшими теориями, которые тоже, в свою очередь, завтра уже останутся в прошлом и уступят место чему-нибудь другому?

О! конечно, нет! Ведь христианская вера, в том виде, в каком я хочу ее вам представить, отнюдь не мое собственное изобретение. Чтобы ее для себя открыть, мне вовсе не нужно было ждать появления всех этих новых научных гипотез. Я просто читал труды тех богословов и святых давно минувших дней, что и сами, в свое время, не пытались писать так, чтобы понравиться современным им мудрецам и властителям дум мира сего. Но, глубоко размышляя над тайной, которую они проживали всем своим существом, они постепенно выработали для себя те же самые категории, которые сегодня, похоже, в свою очередь нащупывает и наука. Но они не искали одобрения или подтверждения своих идей у современных им философов и ученых. Порой они даже шли совсем не в ногу со временем, как бы против течения, и многим из них пришлось многое из-за этого претерпеть.

Я знаю, конечно, и то, что та встреча веры и науки, которая, вроде бы, начинает вырисовываться сегодня, временна и завтра может снова исчезнуть. Могут снова возникнуть глубокие и непримиримые противоречия. Ну вот, например: еще не так давно предложенная учеными схема атома вроде бы удивительным образом подтверждала древнее представление: нижний мир является образом, соответствием вышнего мира. Атом похож на солнце, окруженное планетами. Такая аналогия нашла яркое отражение в древнеиндийской мысли как соответствие микрокосма и макрокосма, и эта интуиция и по сей день кажется нам гениальным озарением. Но вот сегодня наука, дерзну сказать, в том, что касается этого представления, как бы уже вышла из игры; тут уже больше нет частиц! И что тогда?.. И все же для меня эта интуиция представляет все тот же интерес. Просто древнеиндийская мифология смешивает макрокосм и «вышний мир», для нее это одно и то же. Для меня же «вышний» мир – это, скорее», «мир иной», тот, что ждет нас за пределами смерти. И у нас есть уже немало сообщений, пришедших из этого иного мира и свидетельствующих о том, что первые этапы в нем очень похожи на нашу земную действительность. Мне кажется, что такие свидетельства как раз и повлияли на индийское представление о мире. Мне кажется, что и знаменитая платоновская теория «идей» тоже основана на таких свидетельствах людей, побывавших за пределами смерти или просто сумевших выйти за пределы собственного тела. Но здесь я об этом уже не буду распространяться, я уже достаточно сказал об этом в других своих работах.

Но и некоторые ученые сегодня (или: даже сегодня) столь же строго реагируют на то направление мысли, небольшую антологию которого я привел выше. Например, Роланд Омнес, автор множества работ по квантовой механике, считает все изложенные мною выше гипотезы «бреднями, вздором, чепухой и болтовней».

Но меня его научные доказательства тут совсем не убеждают, поскольку в перспективе его мысли просто не остается места для паранормальных явлений. Он это признает и даже гордится этим. Но при этом строго научные и тщательно проводившиеся эксперименты показали, что такие феномены все же существуют, так что однажды науке придется их учесть и даже попробовать объяснить. Если я говорю здесь об этом с такой уверенностью, то лишь потому, что другие ученые, не менее компетентные и образованные, удостоили меня чести иногда в таких экспериментах принимать участие. И уже основываясь на результатах этих экспериментов, они и стали выдвигать свои «фантастические» гипотезы.

Так, например, Генри Стапп, физик из Беркли, лично проконтролировал эксперименты по ретропсихокинезу, проводившиеся под руководством Г. Шмидта. Их протокол он признал достоверным, а результаты надежными. И даже опубликовал свой комментарий в журнале «Physical Review». Он даже приводит там цитаты из журналов по парапсихологии (в № 50 за июль 1994, с. 18). Коста де Борегард, один из величайших современных физиков, вообще считает это началом настоящей научной революции. Поскольку факты уже установлены, то проблема теперь уже не в том, чтобы доказать их наличие, а в том, чтобы правильно их интерпретировать. Ведь даже сам Г. Шмидт признает, что они противоречат квантовой механике. Стапп же ограничивается тут просто констатацией того, что обычно их считают несовместимыми с такими теориями. Тогда как Коста де Борегард, напротив, уже довольно давно утверждает, что все так называемые паранормальные феномены вполне вписываются в квантовую механику и теорию относительности.

Даже жизнеописания святых нередко оказываются наполненными такого рода феноменами. Об этом слишком много слишком точных свидетельств, так что отмахнуться от этого уже просто невозможно. Хотя, конечно, сколько у нас нынче развелось профессиональных или самопальных «богословов», считающих себя слишком образованными для простецкой веры в Евангельские чудеса и в знаки, ниспосланные нам непосредственно от Бога, что уж тут говорить.

Тогда что же получается: кто, в итоге, и в самом деле кормит нас небылицами? Те ученые, которые признают существование подобных феноменов и пытаются дать в них отчет, или же те, кто гордо пытаются их не замечать?

Не вполне соблазняет меня и та попытка восстановления времени в физике, к которой примкнул Пригожин. Видимо, я просто не могу уследить за сложным ходом его доказательств, но я вижу при этом, что он не до конца убедил и своих собственных коллег. Конечно, я сочувствую тому, как он стремится не сводить нашу жизнь во времени к простой иллюзии. Но, насколько я знаю, ни Коста де Борегард, ни Бернард д’Эспаньят на это и не претендуют. Мешает тут Пригожину, насколько я понимаю, то, что тогда придется признать два уровня реальности, каждый из которых следует своим собственным законам. Но на чем я продолжаю настаивать, так это на факте, что те, кому удалось пройти через знаменитый опыт пребывания на границе смерти, описывают то, что они при этом пережили. И все они говорят, что в этом новом измерении времени больше нет. Затем, читая другие источники, – сообщения, полученные методом «автоматического», или «интуитивного» письма – мы обнаружим, что и в мире ином нам оставлена возможность эволюции, порой даже совершенно фантастической. То есть не все тут так просто. Но похоже, что тут нам просто никуда не уйти от идеи разных уровней реальности, которым соответствуют разные законы. Что, конечно, не означает, что между ними нет точек соприкосновения или способов перейти с одного уровня на другой. Именно так и объясняются паранормальные явления.

Каким образом наука сможет однажды (если сможет, конечно) все это объяснить? Не мне тут вдаваться в гипотезы. Но мне кажется, что произойдет это путем движения вперед, а не вспять. Но в любом случае, даже временное возвращение науки на прежние позиции, к вчерашним истинам, меня тут ни в коей мере не смутит: ведь схему голограммы я использую просто в качестве сравнения, пусть и весьма существенного. Еще раз напомню, что я не пытаюсь доказать, что современная наука подтверждает интуиции наших мистических богословов. Достаточно того, что несколько великих умов (правых в своих догадках или ошибавшихся, не в этом дело) додумались до таких же безумных гипотез, что и мистики. Признав, что реальность не сводится к тому, во что мы верим, они порвали путы упрощенного рационализма, которые воздвигали еще с Фомы Аквинского до неосхоластики и Древермана. Создав гипотезы, столь же фантастические, как и озарения мистиков, эти ученые тем самым уже показали, что и мистика не столь абсурдна, как о ней толкуют.

Я же, когда наука догоняет мистику, страшно радуюсь, ведь это может очень существенно помочь нам снова найти дорогу веры. Но сама мистика при этом вообще не нуждается в науке. Она пользуется совсем другими путями, позволяющими ей проникать в тайну мира на таком уровне, на каком наука уже не способна ее догнать.