В следующие секунды в проеме открывшейся двери показался Бизенко, за которым маячили фигуры двух надзирателей. Эди сразу бросилось в глаза, что от его прежней уверенности, граничащей с неким вызовом камере и большинству ее обитателей, практически ничего не осталось: с опушенными плечами и упершись взглядом в серый пол, он медленно прошел к своей койке. И только перед тем как сесть на нее, поднял голову и, глянув на Эди, выдавил из себя:

– Все пропало, они со мной в кошки-мышки играют.

– Что пропало и о каких кошках-мышках вы говорите… – начал было спрашивать Эди, но Бизенко, словно не слыша его вопроса, продолжил:

– …Все очень плохо, вы даже представить себе не можете, насколько плохо. Много о чем передумал за это время, но не допускал подобного развития ситуации: они оказались умнее, чем я мог предположить. Представляете, мое дело ведут не менты, а чекисты!

– А при чем здесь чекисты? – удивился Эди.

– Валюта и всякое тому подобное – их статьи, – коротко обронил Бизенко, нервно поведя плечами.

– Выходит, этого, кого вы ранили, стерегут чекисты? – холодно спросил Эди.

– Скорее всего, да, но для вашего человека это ничего не меняет. Он всегда может объяснить, что к чему, к тому же степень моей благодарности вам значительно возрастает. Вы же понимаете, о чем я говорю, – просительно промолвил Бизенко, а потом, справившись с волнением, скорее всего, чтобы поменять тему, спросил: – А вас еще не вызывали?

– Пока нет, видимо, забыли о моем существовании, – сыронизировал Эди.

– Это хорошо. Имейте в виду, что после того, как Юра пойдет в больницу за ним может увязаться хвост, ну, люди из КГБ, – уточнил Бизенко, обратив внимание на то, как Эди вопросительно глянул на него после слова «хвост». – Так вот, если он его обнаружит, пусть не пытается убежать или скрыться. Если чекисты начнут спрашивать, пусть говорит правду. Таким же образом нужно поступить и вам, если кто-нибудь станет спрашивать по существу этого поручения. Что касается звонка дочери, то пусть он сделает его где-то в районе девяти вечера в любой из ближайших дней с какой-нибудь телефонной станции. С домашнего пусть не звонит, не надо. Говорить о звонке, кто бы ни спрашивал, тоже не надо. Это чтобы потом какой-нибудь типчик не пытался «муде к бороде пришить».

– Стоп, стоп – это мне напоминает какой-то детектив, – резко произнес Эди, недоуменно глянув на съежившегося собеседника.

– Эди, прошу не удивляться этим уточнениям, вы же на себе почувствовали, как менты, а между ними и чекистами нет никакой разницы, на пустом месте могут создать проблемы. Вот я и хочу обезопасить свою дочь от проблем. И вообще, прошу вас ни о чем сейчас меня более не спрашивать. Будьте уверены, позже я вам сам обо всем расскажу. Только попросите Юру, чтобы он в точности выполнил мои просьбы. Верьте мне, и вы не пожалеете, я умею быть благодарным.

– Хорошо, не буду спрашивать, хотя вы меня заинтриговали своими инструкциями, – холодно заметил Эди и лег.

– Спасибо за понимание. С вашего разрешения я прилягу, иначе голова вот-вот треснет, – произнес Бизенко, стягивая с ног кроссовки.

Эди в ответ сохранил молчание, наблюдая за тем, как Бизенко, изредка бросая на него пристальные взгляды, по всему пытаясь тем самым определить, как воспринята его очередная просьба, пристраивал в изголовье подушку.

В этот момент, как всегда неожиданно, открылась форточка. Оглядев в нее камеру, зычный голос надзирателя скомандовал «на выход» по очереди сначала Виктору, а затем и Эди. Услышав фамилию Атбиев, Бизенко резко присел и одарил его таким взглядом, который лучше слов объяснил ему, что его сосед молит о помощи.

– Хорошо, я постараюсь все сделать, как вы просите, – произнес Эди, вставая.

– Спасибо, вы не пожалеете об этом, – с благодарностью в голосе промолвил Бизенко, положив при этом правую руку на грудь, и тут же лег, уткнувшись лицом в подушку.

«Страдает шпион, но, как говорится, сам постарался. Теперь остается в сжатые сроки ошпарить доказательствами другого порядка и заставить поработать на Родину, только хватит ли этих доказательств, чтобы склонить его к такой работе», – думал Эди, шагая к выходу.