Глава 9

Утро следующего дня выдалось дождливым и холодным. Туман не просто стелился над древним болотом, создавалось впечатление, что насыщенные влагой тучи спустились вниз и, зацепившись за деревья, просто соединились с парящей влагой Больших Донков. Дождь моросил, под ногами хлюпало, и даже возле самой сторожки егеря собралась приличная лужа.

Зато в печке уютно потрескивали дровишки, на столе приятно пахло копченым салом и огурцами. Раздражал и манил запах чеснока. Горка свежесваренной картошки, любовно посыпанная укропом, стояла прямо в кастрюльке во главе стола и недвусмысленно намекала, что она самая главная в меню завтрака охотников. Суровая крестьянская пища была проста и в то же время калорийна, экологична и вкусна.

Панкратов резко открыл глаза, увидел струганные доски потолка, посмотрел на стол, проглотил слюну. Аппетит разыгрался не на шутку. Он один в доме – егеря и Сережки не было. Пошевелился на лежанке – раненая нога с готовностью отдала тупой болью. Панкратов отбросил тулуп, который на него заботливо накинул Афанасьев, хмуро посмотрел на повязку – надобно заменить. Закашлялся.

Дверь открылась и в дом шумно ввалился улыбающийся Василий Митрофанович. Ссыпал принесенные дрова и стряхнул влагу с дождевика, повесил на вбитый в стену гвоздь.

– Очнулся, Кирилл Геннадьевич, проснулся? – задал уже ненужный вопрос. – Молодец! Как нога? Как самочувствие? – не давая вставить словечко, продолжал спрашивать егерь. – Болит? Ух, и напугал ты нас вчера, когда в обморок упал. Я вообще подумал, что ты умираешь. А Серега говорит, мол, ты в простой отключке. Я смотрю на тебя – вроде живой. Пульс есть, дышишь – значит, жив. Еле-еле душа в теле, но не покойник. Ох и натаскался же я вчера по болоту. То тебя на руках, то планетянина на веревке. Устал так, что не мог ноги переставлять. Думал, не встану завтра. Повязку сменим или сначала позавтракаем? А то картошка остынет.

– Как там наш пленник? – вопросом на вопрос ответил Панкратов.

– А что ему сделается! – засмеялся Афанасьев. – Представляешь, он за колесную ось заполз и замаскировался там, как хамелеон! Мимикрией засранец владеет в совершенстве. Я сперва подумал, что убег, вредитель! Потом смотрю – ан нет! Туточки он! Рядышком! Цепочка наша медвежья натянулась, но держит отлично!

Егерь задорно засмеялся, заражая жизнерадостным смехом бывшего майора.

– Куды ему против наших оков! Мордой не вышел!

– А сейчас чем он занят? Не сорвется с кукана? Или уже смирился и безвольно валяется в луже?

– Ну почему! Грызет цепь, зубы уже сломал, да все нормально. Сейчас перекусим, а после сходим, проведаем супостата. Кстати, рюмку налить или опосля?

Панкратов задумчиво погладил щетину на подбородке.

– С такой закуской грех не выпить, да только ногу бы подлечить. Мы с тобой на войне, Василий Митрофанович, и у нас есть пленный! Думаю, что не до спиртного нам пока. Позднее, может быть, и опрокинем чарку, а сейчас посмотреть бы на него.

– Ну, хозяин – барин! Я настаивать не буду. Тогда за дело.

Егерь достал из тумбочки аптечку и принялся за перевязку.

– Худо дело! – подвел итог Афанасьев. – Рана загнивать начала. Тебя, Геннадьевич, в больницу бы отправить. Одно плохо, сейчас даже на твоей Ниве до Новоникольского не добраться. По грейдеру не проехать, дороги в кашу превратились, и связи тут никакой нет – помощь не вызвать. Да и вызывать по большому счету некого. Есть у нас один участковый, старый, как дерьмо мамонта, так он к тому же в наших краях редко бывает. А подмогу нам надо бы настоящую, не каждый день, я думаю, пришельцев в плен берут.

Панкратов поморщился, не то от боли, не то от досады. Решили, что помощь должна сама прийти. Ну, не может армия пропустить без особого внимания инопланетный корабль, проникший на территорию России. Бывший разведчик понимал, что доводы Афанасьева справедливы, но и тот факт, что подкрепления все еще не наблюдалось, настораживало. Значит, что-то произошло! Корабль здесь, на болоте, с экипажем противника. И это неоспоримый факт. Но задержку официальных властей в таком важном деле Панкратов объяснить не мог.

И все-таки, несмотря на щедрый стол, перекусили быстро, без задержек. Сергей пришел к столу задумчивый и ел с явной неохотой, в глаза не смотрел, думал о чем-то. Отец с подозрением поглядывал на сына, но молчал – не понимал, что его беспокоит. Панкратов тоже заметил перемену настроения у молодого парня. В конце концов не выдержал и спросил напрямик:

– Сережа, ты чего сердитый такой? Случилось что? Так ты расскажи. Мы с твоим батей тебя поймем.

– Даже и не знаю, – недовольно ответил Сережа. – Мысли ужасные в голову лезут.

– Какие мысли, сынок? – обеспокоенным тоном поинтересовался егерь и встревожено переглянулся с Панкратовым. – Поделись с нами, здесь все свои.

Молодой охотник молчал, вяло ковыряя ложкой в тарелке.

Афанасьев озаботился не на шутку:

– Привиделось что? Или обиделся на кого?

– Я думаю, что вы хотите меня убить, – вдруг выдал парень. – А потом в болоте спрятать.

После этих слов у егеря от неожиданности ложка выпала из рук, а Панкратов поперхнулся и стал искать глазами стакан с чаем, чтобы протолкнуть застрявший в горле кусок сала.

Взрослые мужчины замерли и молча, недоуменно смотрели на Сергея, а он возьми и добавь:

– Вы меня не любите и даже ненавидите.

– Так…

В голове Панкратова возникли пока еще смутные, но серьезные догадки. Вернее сказать, появилось стойкое ощущение, что мальчишка не сам говорит – он повторяет чьи-то чужие слова, при этом нарочитая апатия и агрессивный смысл сказанного приводили к выводу, что…

Егерь тоже догадался! Он схватил со стены ружье и выскочил на улицу.

– Стой! Митрофанович! Стой! – закричал Панкратов в след егерю. – Не убивай его! Он наш пленный и «язык»!

Панкратов как смог рванулся во двор, зачем-то прихватил по дороге железную кочергу. Хромал быстро, насколько позволяла вернувшаяся боль.

– Не глупи, Василий Митрофанович! – крикнул он, рассмотрев, что егерь стоит в двух метрах от инорга и возится с оружием. – Давай разберемся!

– Он залез в мозг моего Серьги, вот я с ним сейчас и разберусь, – Афанасьев замолк и, разворачиваясь, тихо добавил не своим голосом: – А сначала я с тобой разберусь, а потом уж и с собой…

– Эх, твою дивизию! – заматерился Кирилл, размахнулся и со всех сил запустил в голову инорга так удачно подвернувшуюся кочергу. Видимо, инопланетянин так увлекся влиянием на человека, что пропустил момент броска и даже не отстранился. А когда металлический согнутый прут плашмя ударил ему в то место, где у честного народа обычно находился лоб, защищаться было уже поздно. Бледная инопланетная амфибия совсем по-человечески охнула и в тот же миг приобрела белый оттенок поверхности кожи.

Афанасьев выронил двустволку и прижал ладони к вискам.

– Кирилл! У меня в голове сейчас какой-то червяк шевелился, и вдруг все прошло! Больно не было, но противно-то как! Это пришелец балует!

– Похоже на то, – согласился Панкратов, неуклюже опираясь на старую телегу, вросшую в землю двора. – Только вот беда, нас никогда в разведке не инструктировали, что инорги обладают такими свойствами мышления. Наводить на других свои мысли и навязывать поведенческие реакции на нашей планете никто не умеет.

Егерь спохватился, с тревогой посмотрел на дом и побежал к дверям.

– Сережа! Сережа! – срывающимся голосом закричал он. – Сережа, отзовись!

Юноша вышел навстречу.

– Папка! Я здесь!

Афанасьев подбежал к сыну, порывисто обнял его, прижал к себе.

– Сыночка! Это враг! Это изверг! Он на нас с тобой действует! Но все прошло, ты не бойся.

– Я знаю, папа, – зажмурился парень. – Еще никогда с того дня, когда мы похоронили маму, мне не было так страшно.

– Ну что ты! Что ты! – успокаивающе запричитал уже немолодой егерь. – Все будет хорошо. Поверь своему батьке.

А Панкратов тем временем подошел вплотную к распластавшемуся в грязи иноргу и внимательно его рассмотрел.

«Это крупное существо сумело совладать со зрелой лосихой и, скорее всего, могло вмиг передушить всех нас, – думал внешне спокойный Панкратов. – Эта особь обладает развитыми сильными конечностями. Сразу видно, что для иномирянина водная среда обитания является родной. Те же перепонки на руках между пальцами и широкие ступни характеризуют его как отличного пловца!»

Панкратов, поднял ружье егеря. Переломил его, проверил – патроны заряжены. Со щелчком вернул оружие в исходное состояние, поставил на предохранитель. Затем с трудом обошел лежащего инорга по дуге, внимательно осмотрел голову. С обеих сторон, ближе к туловищу обнаружил небольшие вдавленные мембранные органы, скорее всего, отвечающие за слух. В этот момент инорг пришел в себя, совсем по-человечески принял сидячее положение, упираясь обеими руками о землю. Амфибия осмысленным взглядом окинула окружающее пространство и, обнаружив в двух шагах от себя человека, защелкала. Их взгляды встретились.

– Вот только попробуй! – утробно прорычал бывший разведчик и навел стволы в лицо пленного противника. – Со мной такие номера не проходят. Только почувствую, что ты пытаешься мною управлять – убью. Ты меня понял?

Инорг что-то для себя решил и отвел мутный взгляд.

– Ты ранен. Ты сильный, – возникли в голове Панкратова слова или мысленные образы, облаченные в русские слова и фразы.

– Хочешь поговорить? – спокойно спросил майор, но внутренне содрогнулся. Входить в контакт с инопланетянами его не учили, но бывалый военный, имеющий серьезный боевой опыт, в своей насыщенной жизни насмотрелся такого, что никакому пришельцу и не снилось. Не зная сам, Панкратов выставил очень мощный психологический барьер. Инорг, используя тонкий ментальный щуп, сразу почувствовал это и отпрянул, опасаясь разозлить опасного землянина.

– Да, – не проронив и звука, ответил инорг. – Отпусти меня.

– Куда я должен тебя отпустить? – усмехнулся майор. – Это война и ты в плену. Твою судьбу решаю я. У тебя два выхода, – разложил по полочкам Панкратов. – Или ты лояльно отвечаешь на все мои вопросы, или, если ты упрямишься и пытаешься меня обмануть – я тебя расстреляю. Слово «расстреляю» тебе понятно или продемонстрировать?

В этот важный для межрасового взаимопонимания момент майор повернулся корпусом и, быстро вскинув ружье, выстрелил правым стволом в старое ведро, стоящее у ворот сарая. Громыхнул выстрел, запахло порохом, продырявленное ведро упало и покатилось.

– Теперь понятно? – Панкратов посмотрел прямо в глаза инорга.

– Да, теперь понятно, – сообщило существо. – Я голоден.

– Могу предложить рыбу, но после того, как ты ответишь на серию моих вопросов. Затем ты будешь питаться. После этого я продолжу допрос.

– Я согласен, спрашивай.

– Мы видели корабль, на котором вы прилетели. Сколько живых существ находилось на борту?

– Четверо, – без заминки ответил инорг.

– Те двое, которых мы убили, были пилотами?

– Нет. Они солдаты. Глупая охрана.

– Тогда кто четвертый? Он на корабле или вышел с тобой на поверхность?

– Он немобильное существо. Находится внутри корабля.

– Что он из себя представляет? Он опасен?

– Сам корабль живой и имеет отделяемый орган внутренней секреции.

Панкратов замолчал, осмысливая полученную информацию. Инорг подобрал термины и понятия наиболее схожие к описанию своих образов. Кем на самом деле является четвертый организм, предстояло прояснить более подробно.

– Он опасен? – повторил вопрос майор, а для себя решил не задавать пленнику более одного вопроса одновременно.

– Нет, Морф неопасен для вас. Он очень голоден и жаждет пищи.

– Какова его роль в составе вашего экипажа?

– Он не экипаж. Он груз. Нас было трое. Мы его доставили сюда.

– Для чего он предназначен?

– Он колониальная личинка. Если его кормить, он будет выделять десятки пресноводных зародышей. Они будут расти и процветать, а потом начнут размножаться в новых для нас условиях.

Панкратов нахмурился, он еще вчера догадался, что кораблю нет причин забираться так далеко вглубь континента без веских оснований. Теперь ситуация прояснилась. Сам корабль нес в себе страшную угрозу, он мог начать плодить биологических завоевателей, которые размножатся и пойдут дальше – в реки, озера, глубокие ручьи. Они вытеснят или уничтожат местную фауну и перекроют доступ к питьевой воде людям!

– Он уже начал плодить этих зародышей?

– Еще нет, – откликнулся инорг и добавил: – Ему необходимы биоресурсы.

– Твои функции в экипаже?

– Я пилот и кормилец. Я не солдат.

– Для этого ты убил крупное животное?

– Да. Оно пило воду. Я хотел накормить Морфа.

Панкратов сжал зубы и внимательно смотрел на инорга. Информацию, которую он только начал получать была бесценна для человечества. Майор отдавал себе отчет, что «язык», которого они захватили, в своем роде уникален. Он принадлежал к технической элите – пилотировал корабли и, безусловно, обладал всеобъемлющими данными о структуре и потенциале противника. Он не туповатый «охранник», он командир корабля! А тот факт, что он попался в расставленные на него сети – так не каждый может противодействовать продуманной засаде. Как бывший командир разведроты Кирилл почувствовал, что перед ним очень умное существо. Этот спокойный даже в плену разум все понимал и адекватно реагировал на любые вопросы – похоже, не врал.

– Сколько вас было на корабле? – резко спросил Панкратов.

Инорг вздрогнул и, как показалось майору, с удивлением поднял голову.

– Четверо, – медленно повторил он. – Три члена экипажа и Морф. Я уже отвечал на этот вопрос.

– Ну, хорошо, – Кирилл повернулся в сторону домика егеря и призывно махнул рукой. – Сейчас ты получишь еду.

Егерь, отправивший сына в дом, с опаской приблизился, вопросительно взглянул на Панкратова.

– Василий Митрофанович, необходимо дать ему рыбы. Он очень хочет кушать.

– Свежей нет, – заявил Афанасьев. – Соленую будет? Я намедни полбочонка карасей под гнет поставил, думал завялить.

– Надо один килограмм выделить пленному, мы же не будем его голодом морить. Русские люди пытки не приветствуют.

Егерь по-деловому кивнул и быстро пошел к сараю.

Панкратов решил, что тактическую обстановку прояснил, теперь необходимо выяснить общие вопросы.

– Как к тебе обращаться? – вдруг спросил Кирилл. – Имя у тебя есть?

– Есть. Мое имя Метус.

– Что означает?

– Это мой статус в колонии и одновременно имя, я получил его, повысив свою квалификацию. Я пилот высшего класса и теперь я – Метус, а раньше был Копус, а еще до этого – Ламус, но ты можешь называть меня Метус.

– Ну, Метус так Метус, – Панкратов достал сигарету, прикурил и недовольно поинтересовался: – Откуда вы только взялись на нашу голову?

Вопрос был задан очень тихо. Это был даже не вопрос, а так, некая фраза, высказанная с раздражением и досадой уставшим, раненым человеком. И тем не менее инорг все услышал и среагировал:

– Мы ушли с Лагартуса, нашей родной планеты. По-вашему – «Океан».

– Что же вам у себя дома не жилось? – неожиданно для себя разгорячился майор. – Вы пришли на чужие хлеба, уничтожаете чуждые для вас виды живых существ, заняли мировой океан. А вы не подумали, что это не ваш мир? Почему вы решили захватить не принадлежащее вам пространство? Отвечай, гад!

– Но ведь люди живут на континентах, – искренне удивился инорг. – Вы дышите атмосферным воздухом и не можете дышать в воде. Зачем вам океаны?

– Это наша планета! И, следовательно, океаны тоже наши, – начал раздражаться Панкратов. – Вы агрессоры и прекрасно об этом знаете. Задаю следующий вопрос: почему вы покинули свой мир? Можешь ответить подробно.

Инорг по имени Метус протяжно взвыл:

– Более миллиона земных лет мы блаженно развивались в ласковых водах теплого Лагартуса, но затем произошли страшные события, которым наши предки сначала не предали значения. Сразу в нескольких районах планеты начали извергаться подводные вулканы. Они извергали невероятные объемы раскаленной лавы. На глубинах от двадцати и более километров накапливались значительные массы углекислого газа, которые в какой-то момент прорывались вверх, в атмосферу. Климат изменился – среднегодовая температура Лагартуса возросла на восемнадцать градусов. Это повлекло за собой уменьшение концентрации жизненно важного кислорода в атмосфере более чем в четыре раза. Нет, поверьте, это произошло не за час и не за год – прошло несколько веков, но из-за недостатка кислорода в глубинах вод размножились бактерии, выделяющие ядовитый сероводород. Поэтому весь Мировой океан оказался отравленным, и мало кому удалось выжить в таких условиях. Тогда предтечи отправили в Великий Космос сотни колониальных кораблей в поисках нового дома. Наш кластер стартовал через сто лет после начала Последнего Исхода.

– Вы прибыли сюда после возвращения разведчиков?

– Нет, у нас не оставалось времени на разведку. Некоторые районы нашего океана были уже не пригодны для нормального существования. За каких-то сто-двести земных лет вся разумная жизнь сконцентрировалась ближе к полюсам планеты, где еще оставались прохладные и холодные слои воды. В тоже время экваториальная часть и субэкваториальные сектора превратились в ядовитый бульон. Там не осталось даже простейших организмов.

Панкратов сел на старинный табурет, заботливо принесенный егерем. Он благодарно посмотрел на Василия Митрофановича. Стоять не оставалось сил – нога беспокоила все больше, и казалось, что боль пульсирует, причиняя Кириллу серьезные неудобства. Помимо табурета Афанасьев принес картонный куль с солоноватой рыбой.

Но контакт с иноргом состоялся, и прерывать его майор не хотел. В другой раз условия, при которых пленник разговорится, могли не сложиться. Нога потерпит, сейчас главнее всего получить любую полезную информацию.

Панкратов не знал точно, но почему-то был уверен, что за те двенадцать лет прошедшие после Пришествия он первый, кому довелось вот так запросто пообщаться с пришельцем. При этом инорг находился в зависимом и незавидном положении пленника. Поэтому бывший командир роты отчаянных разведчиков и штурмовиков предпочел не обращать внимания на возрастающую боль. Он небрежно бросил куль с карасями иноргу и задумчиво смотрел, как бледно-зеленая тварь омерзительно поглощает рыбу. Монстр причмокивал и издавал противные звуки, раскусывая и глотая пищу.

Кирилл дождался, когда инорг насытится и сможет вновь отвечать на поставленные вопросы.

– Как называется ваш кластер? – тихо спросил майор.

– Конгломерат организмов «Бегущие впереди».

– У вас есть руководство? Главари?

– Это очень серьезный вопрос, – неожиданно заявил инорг. – И если я отвечу на него, то вряд ли смогу когда-нибудь вернуться в семью. Меня будут презирать, и я, гонимый вчерашними братьями, превращусь в изгоя, если, конечно, меня сразу не убьют.

Панкратов ожидал и предвидел, что нащупает вопрос, на который Метус не захочет отвечать, поэтому уже продумал тактику на этот случай.

– Хорошо, – медленно протянул он. – Ты считаешь, что нельзя сообщать противнику, коим я для тебя, безусловно, являюсь, принципы иерархического и боевого построения вашей цивилизации. Но я, признавая вас разумными существами, должен напомнить твой статус. Ты в плену и вернуться в семью не сможешь. Отказываясь отвечать на мои вопросы, ты не оставляешь мне выбора. Я вынужден исполнить наш негласный договор.

После этих слов майор, не вставая с табурета, поднял ружье и выстрелил левым стволом выше головы амфибии. Инорг заверещал и в страхе закрыл органы слуха своими перепончатыми кистями.

– Не стреляй! – взвизгнул он. – Я буду говорить, но вы должны пообещать, что никогда не скажете Верховному Килю о моем малодушии.

Панкратов криво усмехнулся и произнес:

– Думаю, что я никогда не увижу Верховного Киля и не смогу передать ему весточку от пойманного Пилота и Кормильца – Метуса. Это очень маловероятно.

– Тогда я отвечаю на ранее заданный вопрос: да, у нас есть президент. Нет, неправильно, скорее – король. Нет, тоже не пойдет, наверное, все-таки больше подходит термин – «староста». Он и является главой конгломерата «Бегущие впереди».

– Это избираемая должность или статус многими ступенями выше твоего?

– Это статус, но я никогда не стану Килем, ни младшим, ни старшим, ни верховным. Серая семья рождает и пестует только пилотов и кормильцев. Мы не воины и не мыслители, также мы не строители и не хранители знаний, хотя и не скрою: выходцы Серой семьи всегда ценились Верховными, – самодовольно закончил инорг и жалобно добавил: – Хочу еще соленой рыбы! Никогда до этого я не пробовал столь дивного лакомства! Члены нашего конгломерата знают, что такое соль и умеют ловить рыбу, но не применяли эти компоненты по отношению друг к другу.

– Рыбу ты получишь, но только вечером и при условии, что не будешь капризничать.

На выстрел прибежал егерь, быстро оценил обстановку и поинтересовался у Кирилла:

– Чего стрелял?

– Наш гость решил поупрямиться, но передумал.

– Понятно, – Афанасьев с неприязнью разглядывал прикованного инопланетянина. Затем взял из рук Панкратова ружье, переломил – пустые гильзы выскочили и канули в грязной луже. Достал из кармана охотничьего плаща два новых патрона, не торопясь зарядил ружье и протянул Кириллу.

– Может быть, прервешься? Передохнешь?

Панкратов отрицательно помахал головой.

– Нельзя прерывать допрос. Я потом все объясню.

Афанасьев поощрительно похлопал по плечу своего боевого товарища, склонился к уху Панкратова и прошептал:

– Я с Серьгой тут рядом. Если что – стреляй! Мы мигом на помощь подоспеем.

Панкратов только устало кивнул.

– Еще час и сделаем перерыв, – сказал он уходящему егерю. Потом вновь закурил и, обращаясь к пленнику, сообщил:

– Ты правильно заметил, что я ранен. Твой воин проткнул мне бедро шипом на хвосте. Это опасно?

– Эти были не ядовиты – тебе повезло. Вот если бы у них на хвосте имелись яркие полоски или пятна, ты был бы убит на месте схватки.

– Расскажи о «Бегущих впереди»? – задал очередной вопрос майор.

– Мой конгломерат очень долго летел в вашу звездную систему. Мы были очень голодны и злы. Наши Морфы ныли и стенали от отсутствия питания. Пришлось пожертвовать частью экипажа второго сорта. Затем проходило время, и Морфы выдавали на свет головастиков, их тоже скармливали биореакторам, и все начиналось снова.

– Вы что же, скармливали свое же потомство? – Кирилл представил себе эту картину и внутренне ужаснулся. Его передернуло от брезгливости и презрения. – Что было дальше?

– Из девяти маточных кораблей до ваших пределов удалось добраться только шести Метусам. Одним из них был я, – с гордостью заявил инорг.

– Какое количество организмов перевозил один маточный корабль?

– Если пользоваться вашим исчислением, то один колониальный корабль нес в себе сто пятьдесят крупных организмов, около тысячи важных сегментов, двадцать тысяч надсмотрщиков, более ста тысяч членов различных семей и около трехсот тысяч личинок и половозрелых зародышей второго сорта. Эти корабли наш конгломерат выращивал более семидесяти лет. Я родился, когда мой корабль уже обрел мышление.

– Ты хочешь сказать, что ваши корабли разумны?

Инорг почувствовал, что хоть и мысленно, сболтнул лишнего. Он сморщился и отвернулся.

Опыт военного разведчика не подвел, Панкратов понял, что эта информация очень весома. Он смотрел на белесые полосы, которые хаотичным рисунком обрамляли все тело пришельца и думал: «Если корабли иноргов разумны, то не исключено, что и тот небольшой по космическим меркам аппарат, спустившийся на Лебединый плес, тоже умеет думать и принимать решение, – майор почувствовал волнение. – А что если корабль почувствует или заметит долгое отсутствие экипажа и предпримет какие-нибудь активные действия?!»

Майор очень медленно, выговаривая каждый слог, спросил:

– Метус, ответь мне сейчас же, сколько времени потребуется кораблю, на котором вы сюда прибыли, чтобы понять, что экипаж погиб?

Инорг молчал и свои мысли не транслировал.

– Ты слышал мой вопрос или повторить?

Бледная амфибия попыталась заползти за колесо, но цепь натянулась, ограничивая свободу маневра.

– Выползай обратно или я буду стрелять. Я не шучу.

Инорг подвывал и дергал цепь. Затем выполз и внезапно прыгнул в сторону человека. В прыжке он выпрямился и как можно дальше вытянул вперед верхнюю конечность с длинными когтями. Он метил в горло, надеясь добраться до зазевавшегося землянина. Но майор сидел дальше, держа двустволку на коленях. Довернув стволы оружия всего-то на десяток сантиметров, Панкратов выстрелил. Заряд крупной дроби прошел ниже траектории броска, но часть картечи зацепила ноги инопланетного пилота. Цепь натянулась и жестким натягом припечатала прыгуна о землю. Амфибия выла и ярилась, беспомощно вспарывая когтистыми лапами грязь и оставляя глубокие борозды, которые немедленно наполнялись черной водой.

Майор прицелился в грязную морду инорга и размышлял. Так и подмывало выстрелить в переносицу и поставить жирную точку в судьбе члена Серой семьи конгломерата «Бегущие впереди». Гнилая ножка старого табурета, на котором восседал Панкратов, подломилась, и Кирилл упал на спину в глубокую лужу. Почему-то своих ног он не чувствовал, в глазах болезненно потемнело. Он лежал на спине, холодная вода неудержимо хлынула за шиворот, сверху, из темных туч капали первые крупные капли приближающегося дождя, а где-то рядом ярился и бился на цепи враждебный инородец – чужой и непостижимый. Существо стремилось дотянуться до беспомощного человека, не доставало и ярилось от этого с еще большей силой. Инопланетный организм рычал и свистел, хватал когтистыми лапами воздух, рыл землю всеми конечностями, но никак не мог схватить своего тюремщика. Звуки, издаваемые иноргом, слились в далекую какофонию. Мрак нахлынул еще с большей силой, и майор вновь скатился в опасную яму обморока…