Глава 6

Через четверть часа ветер унес дым в сторону Диких Земель, позволив нам наконец увидеть все последствия отгремевшего здесь хаоса. Гранатометы изрядно покосили подлесок и стрясли с деревьев листву, так что отныне добраться от насыпи до поселка незамеченным было невозможно. Нельзя было точно разглядеть, сколько тел лежало в придорожной канаве, но на железной дороге я насчитал растерзанные останки как минимум пяти человек. Все они решили в отчаянии перемахнуть через насыпь, чтобы спастись от града снарядов, но пали незавидной смертью, принеся себя в жертву безудержной мстительности своего командира. Наверняка среди угодивших под обстрел раскольников имелись раненые. Но, похоже, всех тех, кто подавал признаки жизни, уцелевшие «буяны» успели эвакуировать из опасной зоны до того, как осела пыль и развеялся дым.

Спустя двадцать минут группа зачистки из ворот базы так и не появилась. Кальтер указал на запад – туда, куда дул ветер, и, не высовываясь из полынных зарослей, пополз в том направлении. Я отметил, с какой искусностью он передвигается по-пластунски. Сущая змея в человеческом обличье! Или, если уж быть точным, Чингачгук Большой Змей. Я тоже на своем веку успел поползать по Зоне и натер о ее камни не одну мозоль на брюхе, но майор все равно давал Мракобесу в этой дисциплине сто очков форы. Мало того что он при этом не издавал ни шороха, так еще ежеминутно останавливался, дабы не уходить от меня в большой отрыв. Я же пыхтел, как кузнечные мехи, и старался изо всех сил не отставать от шустрого калеки, чьи пятки в буквальном смысле сверкали сейчас у меня перед носом. Вот только как прибавить ходу и при этом не наделать еще больше шуму? Вопрос на засыпку, ответ на который был мне неведом…

Догнав остановившегося в очередной раз компаньона, я обнаружил, что мы находимся у самой кромки крутого склона неглубокой балки. На другом ее берегу начиналась узкая, уходящая на запад долина, с северного края которой высился стеной подернутый осенней позолотой лес. А над ним – похожий издали на спинной плавник ерша ряд остроконечных антенн радарной станции. До нее отсюда было порядка трех километров – примерно столько же, сколько до поселка Корогод на западном краю долины. С юга ее окаймляла гряда поросших кустарником холмов – естественная граница между территориями Военных Складов и Диких Земель.

Местность эта была мной неплохо изучена. Еще до отключения «выжигателя» мы с Бульбой не раз забирались на холмы и изучали в бинокль окрестности Припяти, делая пометки на карте. Мы тешили себя надеждой, что настанет-таки день, когда нам удастся прогуляться по тем местам, где, по слухам, артефактов было видимо-невидимо, и даже один рейд мог озолотить нас на всю оставшуюся жизнь. Мечты, мечты…

За минувший год я трижды забредал в мертвый город и действительно нашел там восемнадцатый артефакт из списка Болотного Доктора. Но вместе с тем сделал уверенный вывод: не стоит идти в Припять без четкой цели и полной уверенности в том, что у тебя хватит сил ее достичь. А еще желательно иметь при себе много-много патронов на случай, если вдруг не повезет привлечь внимание тамошних мутантов. Их несметные стаи кишмя кишели окрест ЧАЭС и мигом сбегались на любой мало-мальски подозрительный шум. Всем дерзнувшим сунуться туда сталкерам приходилось вести себя тише воды ниже травы. Иногда, чтобы пройти по улицам Припяти полсотни шагов, нужно было сначала пролежать в укрытии несколько часов, замерев и дыша через раз. Такие суровые законы царили в центре Зоны. К счастью для меня, моему нынешнему компаньону не требовалось напоминать об осторожности. Ни ежечасно, ни вообще. Впрочем, мне все равно стоило за ним внимательно приглядывать. Исключительно ради того, чтобы перенять от него на будущее парочку фирменных приемчиков из разряда «Как дожить до зрелых лет, регулярно суя свою задницу в пекло».

Кальтер чуть раздвинул заросли полыни, чтобы она не мешала нам наблюдать за тем, что происходит по ту сторону балки, и снова припал к биноклю. Я в который уже раз обернулся, надеясь увидеть вышедших из форпоста сектантов, но, судя по всему, рассчитывать на их вылазку больше не стоило. А я так уповал на их вмешательство! Пройди все по плану, и мой финт с «сигналками» стал бы самым удачным из всех фокусов, учиненных мной раньше. Элементарная схема: сигнальная ракета и приделанный к ней дистанционный воспламенитель. Зато как порой это устройство облегчает жизнь, когда требуется срочно отвлечь и обескуражить кусающих тебя за пятки врагов! Полезному трюку научил меня в свое время Бульба, что ни говори. Поэтому две-три пары таких «сигналок» постоянно болтались в наших с ним походных ранцах.

– Что-то здесь не срастается, – уверенно произнес Кальтер, опуская бинокль. – Мы с тобой либо не учли некий важный фактор, либо попросту о нем не подозревали. Я склоняюсь ко второму варианту – слишком уж много странностей случилось за последние полчаса.

– Ты лишь сейчас это заметил? – буркнул я, досадуя из-за не оправдавших мои чаянья сектантов. – Мыслимое ли дело: монолитовцы обленились настолько, что стали позволять врагам сбегать с поля боя! Еще немного, и мы полностью отделались бы от Черепа! Теперь же этот сучий потрох залижет раны и снова сядет нам на хвост. А как здорово все начиналось!

– Меня больше беспокоит не то, что сектанты дали противнику уйти, – мотнул головой майор. – И не то, что Черепанов продолжит маячить у нас за спиной. Тревожит неизвестная причина, из-за которой вооруженная до зубов рота монолитовцев категорически отказалась выходить за стены базы. Даже после того, как они убедились, что твои «сигналки» – не провокация и за лесом действительно угодила под обстрел крупная сталкерская группа. Вдобавок заметь, с какой расторопностью была открыта стрельба. Такое впечатление, что хозяева форпоста ожидали нападения и находились на огневых позициях в полной боеготовности. И причем, что характерно, нападение ожидалось не со стороны Бара. Иначе сектанты следили бы гораздо внимательнее за южным участком обороны и засекли вторжение еще до того, как мы пустили ракеты.

– Пугаешь ты меня своей уверенностью, старик, – ответил я, не обратив внимания, как перешел в общении с Кальтером на панибратский тон. – Тем более что мне тебе и возразить-то нечем… И от кого, по-твоему, заперлись в крепости головорезы, которые ни военных в грош не ставят, ни даже пси-излучения «выжигателя» не боятся?

– Возможно, от того, кто распугал в округе всех мутантов, – предположил компаньон. – А также учинил вон то безобразие… Взгляни на два часа. Там на опушке леса есть несколько неправильных деревьев. Видишь их?..

Я приник к биноклю и обвел вооруженным глазом долину, стараясь высмотреть хотя бы одного слепого пса или псевдоплоть. В отсутствии мутантов не было бы ничего сверхъестественного, кабы не одно «но» – недавно над Военными Складами отгрохотала канонада, слышимая, наверное, даже на Свалке и в Темной Долине. Когда в Зоне творится нечто подобное, взбудораженная шумом псевдофауна ведет себя так же, как обычное зверье: впадает в панику и беспорядочно мечется по округе, пока не угомонится или не нарвется на сталкерские пули. В настоящий момент на всем обозримом пространстве царило затишье. Неестественное и вдвойне подозрительное, потому что раньше, бывая в этих краях, я не испытывал отбоя от желающих полакомиться мной монстров.

Чем заинтриговали Кальтера «неправильные» деревья, я понял, лишь когда увидел их собственными глазами. Каким только метаморфозам не подвергается порой в Зоне растительность, но то, что происходило с ней – а точнее, с полутора десятками вековых сосен на опушке леса, было для меня в новинку. Поначалу я даже не сообразил, что с ними стряслось, пока не включил в бинокле зум и не рассмотрел сосны при максимальном цифровом увеличении. После чего процедил «чтоб вас черти побрали» и озадаченно нахмурился.

Действительно, только чертей и недоставало этим деревьям сверх того, что успела сотворить с ними неведомая нам стихия. Пятнадцать громадных сосен были выдернуты из земли вместе со своими внушительными корнями, а затем воткнуты обратно, только уже верхушками вниз. А дабы перевернутые вверх тормашками деревья не попадали, изгалявшийся над ними шутник вогнал их стволы глубоко в землю. Обломанные при этом ветки грудами валялись вокруг каждой сосны вперемешку с комьями дерна и глины, разбросанными повсюду, как после сильного взрыва.

– Встречал такое прежде? – поинтересовался Кальтер, определив по моей ошарашенной реакции, что я узрел именно то, на что мне было указано.

– Встречал, но только обычные буреломы, – ответил я, гадая, что за монстр мог так жестоко поглумиться над природой. – Однажды наблюдал, как огромный «вихрь» стянул в пучок несколько деревьев, а потом разбросал их в стороны. Еще много всякой аномальной хренотени видел, но чтоб такое…

– По-моему, нет сомнений в том, что сосны «пересадила» не аномалия, а вполне разумное существо, – резонно возразил майор. – К тому же не лишенное чувства юмора. Только монолитовцы, похоже, не оценили шутку – пушки расчехлили, забаррикадировались и носа за ворота не кажут. Но сектантов понять можно – они как-никак люди, даром что с промытыми мозгами. А вот почему мутанты будто вымерли – загадка.

– Сказать тебе почему? – внезапно осененный разгадкой этой тайны, я трижды стукнул себя в сердцах ладонью по лбу. – Черт, черт, черт!.. Ну и встряли! Ни вперед, блин, теперь, ни назад! Скажи, Кальтер, ты нарочно выбрал для своего паломничества самое неподходящее время, а?

– Нет, это был не мой выбор, – ответил он, ничуть не изменившись в лице. – Я лишь следую данным мне указаниям. Однако я полностью доверяю этому человеку, так что подвох с его стороны категорически исключен.

– Ну да, разумеется! – Я схватился за голову и в отчаянии уронил ее на траву. – Никакого подвоха, все по-честному! Значит, твой консультант просто был не в курсе, что здесь сегодня творится! Как и двое наших разведчиков, которые четыре дня назад в последний раз вышли на связь из Рыжего Леса, а потом словно в воду канули. Что ж, коли теперь все прояснилось, предлагаю тихонько, не поднимая шума, разминуться с Черепом и вернуться назад. А что еще прикажешь делать, если в ближайшую неделю Припять нам с тобой так и так не обломится?

– Прекрати истерику! – грубо одернул меня майор. Говорили мы по-прежнему шепотом, хоть и объяснялись сейчас фактически на повышенных тонах. – А ну возьми себя в руки и спокойно растолкуй все, что я должен знать!

– Да, конечно… Извини. Сам не пойму, что на меня нашло. Видно, вчера передергался и еще толком не оклемался… – Я предпочел не перечить компаньону, чей ледяной взор унял мне нервы лучше всякого успокоительного. – Тот человек, чьим указаниям ты следуешь, говорил тебе что-нибудь о последнем выбросе? Какие-нибудь необычные догадки или слухи?

– Нет. Но я слышал краем уха в Баре, что он был ложным. Подобный вроде бы случился в позапрошлом году. Пятиминутный энергетический всплеск, после которого не возникли ни новые аномалии, ни обычная в таких случаях волна бредущих из центра Зоны мутантов. Сталкеры смеялись, что, дескать, стареют Хозяева Зоны, раз у них проблемы с потенцией начинаются.

– Верно, полтора года назад тоже произошел такой грандиозный пшик, который сталкеры сочли ложным выбросом, – подтвердил я. – И за три года до нынешнего экспресс-выброса нечто похожее, помнится, имело место. Но тогда у нас еще не было доступа в Припять и мы могли лишь догадываться, что творится в тех землях. Однако теперь наши разведчики регулярно проводят там рейды и иногда вылавливают для допросов сектантов. Редко кто из них идет на сотрудничество, но не слишком стойкие неофиты, бывает, раскалываются. Знают они, правда, с гулькин нос, но на информационном безрыбье и эти скудные крохи оказываются полезны…

– Без предысторий, если можно, – попросил Кальтер. – И покороче! Не время и не место трепаться. Я жду еще несколько минут и ухожу отсюда. В Припять, разумеется, а ты – куда пожелаешь.

– Ладно, слушай дальше… В общем, недавно один пленный монолитовец напел нам о том, что все они трепещут в ожидании какого-то Великого Очищения, которое, по их прогнозам, разразится в центре Зоны с недели на неделю. Когда конкретно, пленник не знал, но был свято уверен, что не заблуждается. Дальше он начал нести голимый бред про то, как из Саркофага вырвутся на свободу три апостола Монолита, коих звать Скульптор, Искатель и Буревестник. И что как только первые двое наведут вокруг ЧАЭС порядок, последний расправит над Зоной свои крылья и завершит церемонию, омыв землю водой. А затем якобы все опять вернется на круги своя. Короче говоря, грядет что-то типа местечкового Апокалипсиса или Рагнарека… Поймавшие того прорицателя парни решили, что малость переусердствовали, когда развязывали ему язык, и сектант окончательно рехнулся. Тем более он утверждал, что грядущее Великое Очищение станет уже четвертым в истории Зоны.

– Но ты, как я погляжу, отнесся к его россказням серьезно, если не забыл имена тех апостолов и припомнил сейчас эту легенду.

– Поначалу да, не поверил. Но на прошлой неделе в Бар зашел Болотный Доктор, а там как раз вовсю обсуждалось это пророчество. Спор шел чуть ли не до драки, и если бы кто-то не догадался спросить у Дока, что он думает насчет Великого Очищения, без мордобоя точно не обошлось бы. И вот какую версию он нам выдвинул на основе известных фактов… Хочешь послушать или пропустить?

– Ладно, валяй. Мнение Доктора узнать не лишне, раз оно имеет прямое отношение к нашей проблеме, – махнул рукой майор.

– Так вот, Док считает, что при всей своей аномальной сущности Зона была и остается закрытой экосистемой, – продолжил я. – И в ней также случаются всяческие нарушения, ведущие к дисбалансу местной экологии. Одним из таких перекосов, как стало теперь очевидно, является перенаселение центра Зоны мутантами. Их волны, какие мы наблюдаем после выбросов, – это от силы половина тех монстров, которые рождаются при каждом таком катаклизме. Вторая же их половина разбредается вокруг ЧАЭС и по территориям «Монолита». Это, в принципе, согласуется с тем, что я видел своими глазами в Припяти.

– Ясно, о каком перекосе твердил Доктор, – догадался Кальтер. – В окраинных районах Зоны военные, бандиты и сталкеры постоянно сокращают популяцию мутантов, не давая ей разрастись. В то время как в центре монолитовцы не успевают этого делать. О сталкерах-одиночках, что забредают в те края, и говорить нечего – они, наоборот, всячески избегают встреч с ордами монстров. А те пожирают друг друга, гибнут в аномалиях и при выбросах, но это не останавливает рост их поголовья. Тогда-то в Зоне и наступает Великое Очищение.

– Угадал, – кивнул я. – Сезон кровавой жатвы. Тотальное уничтожение расплодившихся сверх меры мутантов, которое проводят сами Хозяева Зоны. И затрагивает оно лишь центральные районы – вот почему мы о нем раньше никогда не слышали. Четыре Очищения за шесть лет существования Зоны – приблизительно по одному в полтора года. Примерно с такой же частотой происходят и пятиминутные выбросы!.. Но никто из споривших тогда в Баре, даже Доктор, не додумались связать эти два явления воедино. Хотя, казалось бы, что может быть очевиднее! И все потому, что ложный выброс и отсутствие после него волны мутантов всегда ассоциировались у сталкеров с ошибкой, допущенной Хозяевами Зоны. Великое же Очищение, судя по названию, напротив, должно являть собой что-то вроде сверхмощного и продолжительного аномального катаклизма… Проклятый стереотип! Кабы не он, я неделю назад догадался бы о том, чему на самом деле предшествовал последний выброс! И тебе отсоветовал бы идти на верную смерть.

– Сомневаюсь, Мракобес. – На губах у Кальтера вновь возникла и улетучилась та странная улыбка, какая удивила меня вчера в Баре. – Сейчас ты заявил, что на пути к цели мне придется пройти Великое Очищение! Отлично! Я вижу в этом не угрозу, а явный знак судьбы, подтверждающий истинность моей Веры. И ты требуешь, чтобы после такого знамения я сдался и повернул назад?

– Погоди, старик, ты не понимаешь!..

– Прекрасно понимаю! Представь себе Колумба, который после двух месяцев плавания в неизвестность вдруг увидел прилетевшую с запада чайку! Нет, еще не землю на горизонте, а всего лишь обыкновенную чайку, опустившуюся на мачту, чтобы дать отдых усталым крыльям. Вот и я сейчас такой же Колумб: пока не вижу свою цель, зато получил твердое доказательство того, что нахожусь на верном пути к ней… Как, впрочем, и ты, разве не так? Я дал тебе доказательство существования Полынного Слитка и пообещал, что ты его получишь. Возможно, твоя чайка еще не сидит на мачте, а кружит в облаках, но прислушайся: ты ведь слышишь ее крик, верно? Еще немного, и ощутишь дующий с берега бриз. А там и до земли рукой подать. Если, конечно, не сдрейфишь и не повернешь свою каравеллу назад… А теперь извини: мне надо идти. С тобой или без тебя, но я доберусь до Припяти и буду стоять завтра на закате в нужном мне месте!

И, перевалив через кромку обрыва, пополз по глинистому склону на дно балки.

«Да ведь он настоящий псих! – дошло до меня. – Таких одержимых, как майор, в Зоне что псевдособак нерезаных! Одни к Монолиту рвутся, другие еще куда-нибудь… Но Кальтер точно всех перещеголял. Я ему рассказал, в какое дерьмо мы лезем, а он – гляньте-ка! – воодушевился, будто узревший плачущую икону богомолец. Великое Очищение! Знак свыше! Истинная Вера! Господи, с кем я связался! И этот безумец еще надеется вернуться назад? Нет, куда угодно и с кем угодно, только не в Припять с Кальтером! Черта с два! Хрен ему! Не дождется! Не в этой жизни! Много чести мерзавцу! У-у-у, чтоб его!..»

Продолжая заклинать себя одуматься, я тем не менее энергично заработал локтями и коленями и вскоре тоже очутился на склоне. Майор тем временем уже добрался до дна, но вставать в полный рост не спешил, а, перевернувшись на спину, вычислял, насколько просматривается балка со стен и вышек форпоста. И пока я, матерясь сквозь зубы, полз по сухой – к счастью! – глине, Кальтер успел выяснить все, что ему необходимо. После чего поднялся на ноги, а когда я завершил спуск, предупредил:

– Можешь встать, но не отходи от обрыва. Вблизи этого берега нас не заметят, но если удалишься от склона хотя бы на три шага, снайперы на вышках увидят твою голову и начнут соревноваться между собой в меткости. Будь уверен: каждый просматриваемый ими метр этого оврага отлично пристрелян. И иди за мной след в след – подозреваю, тут могут быть мины.

Я не возражал. Пересекавшая долину поперек балка начиналась у железной дороги и вела к лесу, на опушке которого мы обнаружили неправильные (и это еще мягко сказано!) деревья. До леса оставалось чуть более полукилометра, поэтому раньше, чем мы до него доберемся, нам из лощины не выбраться. Временно ставший проводником Кальтер двигался вперед предельно осторожно. Прежде чем коснуться стопой земли, он каждый раз на мгновение замирал, словно хищник, заметивший, что выслеживаемая им добыча насторожилась. Я четко следовал указаниям компаньона, благо оставленные им в глине отпечатки ботинок были хорошо видны и попадать в них не составляло труда. То, что наши следы можно легко обнаружить, нас в данный момент не волновало. Во-первых, идти по рыхлым глиняным осыпям, не оставляя следов, было невозможно в принципе, а во-вторых, Череп сюда уже явно не сунется и перейдет железную дорогу западнее или восточнее форпоста. Но в том, что «буяны» ее так или иначе перейдут, я был уверен. Подобно Кальтеру, полковник Борис Черепанов тоже был одержимым, причем не призрачной, а вполне конкретной целью – местью за своего младшего брата.

Четырежды за время нашего пути по балке Кальтер предупредительно поднимал руку, и я замирал на месте как вкопанный. Но всякий раз тревога оказывалась ложной, и мы двигались дальше. Не исключено, что в лощине действительно были мины, но нам – точнее, компаньону – они под ноги не попадались. Зато мы наткнулись на кое-что другое: большой лоскут плотной серебристой ткани, похожий на обрывок чехла от автомобильного или вертолетного сиденья. На лоскуте просматривались какие-то знаки, а сам он хоть и был истрепан, выглядел на удивление чистым и бросался в глаза еще издали.

Казалось бы, обыкновенный обрывок материи – мало ли подобного тряпья разбросано по Зоне? Однако Кальтера наша случайная находка крайне заинтересовала. Причем настолько, что он даже пренебрег из-за нее правилами конспирации, которые до этого соблюдал неукоснительно.

Серебристый лоскут висел, зацепившись за ветви акации, что росла у противоположного склона балки. Пулевые дыры в куске материи отсутствовали; не было их и в глине вокруг куста. Тряпица явно не служила мишенью, по которой снайперы на вышках настраивали прицелы своих винтовок. Впрочем, это еще не означало, что лоскут очутился на том кусте случайно, а не был вывешен хозяевами форпоста с какой-то определенной целью.

Уверен, аналогичные мысли посещали и Кальтера. Поэтому я не сомневался, что он проследует мимо колышущегося на ветру обрывка. Но майор опять поступил вопреки моим ожиданиям. Приказав мне замереть на месте, он сначала осторожно, с оглядкой, отошел от обрыва, затем некоторое время понаблюдал за форпостом, после чего, убедившись, что остался незамеченным, пересек лощину и приблизился к заинтересовавшей его тряпице. И ладно лишь бегло осмотрел бы ее! Нет, компаньону зачем-то потребовалось отцепить лоскут от акации и только потом вернуться с ним обратно! Глядя сейчас на Кальтера, я ощущал себя школьником, который застал своего учителя с сигаретой в зубах сразу после того, как тот прочел в классе лекцию о вреде курения.

Убедившись еще раз, что его не засекли с форпоста, майор вернулся под прикрытие обрыва и взялся пристально изучать находку. Особенно заинтересовали его символы, в которых вроде бы угадывались русские буквы. Они являлись фрагментом не то замысловатой аббревиатуры, не то инициалов, не то просто названия фирмы-производителя. Кальтер повертел обрывок перед глазами так и эдак, поскреб зачем-то ногтем пятнышко грязи на истрепанном краешке лоскута, после чего аккуратно расстелил его на склоне и стал рассматривать тряпицу на расстоянии, будто картину.

Я с любопытством следил за манипуляциями компаньона и тоже поневоле увлекся расшифровкой озадачивших его символов. И вдруг обнаружил, что кусок серебристой материи вовсе не кажется мне незнакомым. Не помню, где и когда, но как минимум однажды я определенно сталкивался с продукцией этой фирмы.

– Дежа вю, – пробормотал я, глядя на лоскут из-за плеча Кальтера.

– Что ты сказал?! – Он резко обернулся и вперился в меня таким пронизывающим взором, что я даже оторопел.

– Видел, говорю, раньше подобные вещи, – уточнил я, на всякий случай отступив на шаг назад. Невозмутимый Кальтер порой умудрялся пугать меня до икоты, а такой, как сейчас, и вовсе вызывал откровенно дурные предчувствия. – Правда, тоже вот так, навскидку, не скажу, что это за штука. Вроде бы разгадка в голове вертится, а вспомнить не получается.

– А ты постарайся. – Рекомендация майора прозвучала не как приказ, но на дружескую просьбу она тоже мало походила. – Напряги память. Не исключено, что этим ты мне здорово поможешь.

– Ладно, попробую, – пожал плечами я. – Только, будь добр, не наседай на меня, договорились? Память – это ведь не губка, в которую что впиталось, то обратно и выдавилось. С памятью такие шутки не проходят. Тут как раз наоборот – чем больше давишь, тем меньше получишь…

– Чем меньше будешь трепать языком, тем быстрее вспомнишь, – поправил меня майор. Теперь точно по-дружески. Он уважил мою ответную просьбу, а значит, его действительно интересовало, что же я накопаю у себя в памяти.

– Ну что? – участливо полюбопытствовал Кальтер спустя минуту, в течение которой мы продолжали созерцать расстеленный на склоне лоскут. – Никаких ассоциаций?

– Нет, – уверенно помотал я головой. – Может, в спокойной обстановке что-нибудь конкретное на ум и пришло бы. Но здесь, сам понимаешь, голова другим дерьмом забита.

– Понимаю, – кивнул компаньон, явно разочарованный моим ответом. А затем опустился на колени, выкопал в глине ямку и, опустив в нее тряпицу, бережно зарыл ее, как хоронят дети своих умерших попугайчиков, хомяков или аквариумных рыбок. После чего поднялся, постоял немного над «могилкой», склонив голову (я даже ненароком подумал, что майор отдаст сейчас воинскую честь, но он ограничился лишь минутой молчания), и, ни слова не говоря, пошагал дальше. Я подивился очередной странности этого психа, с тоской оглянулся назад – туда, где остались мои товарищи и привычная мне Зона, – и обреченно побрел за Кальтером в неизвестность, прислушиваясь, не доносятся ли с небес крики моей вещей чайки.

Тишина… Ни криков чаек, ни бодрящего бриза, что дует с берега, где должна сбыться моя мечта. Только маячащая впереди спина майора и груз новых сомнений в душе. Какие призраки гонят в Припять этого человека? И сколько их нужно, чтобы охмурить и подвигнуть на самоубийственный поход такого здравомыслящего прагматика, как Кальтер? Сонм, не меньше. Тяжко, небось, уживаться с такой оравой призраков, денно и нощно третирующих твое сознание. Мне и одна-то безобидная девочка все мозги во сне прокапала, а у майора таких зануд – целый вагон и маленькая тележка…

– Матерь Божья! Да ведь это же обрывок одежды того самого призрака! – От вспыхнувшей у меня в голове догадки я застыл как вкопанный и даже не заметил, как начал рассуждать вслух. – Ну конечно! Гребаный призрак! Синеглазая девчонка в серебристом комбинезоне! На нем тоже были какие-то дурацкие надписи, и ткань очень похожа… Вот откуда это дежа вю, а я, блин, голову грею…

Еще мгновение назад Кальтер шел в пяти шагах впереди, и вдруг он прямо как из-под земли вырастает передо мной с горящими демоническим огнем глазами и грубо толкает меня в грудь, роняя на склон обрыва. «Тебе конец! – пискнул, забившись в самый дальний и темный угол, мой инстинкт самосохранения. – У психа припадок, а у тебя автомат на предохранителе…»

Я грохнулся навзничь на мягкую глину и, схватив «Абакан», отщелкнул предохранитель. Но взбесившийся майор навалился на меня всем своим весом и придавил коленом мой автомат мне же к животу. Поняв, что пристрелить безумца не выйдет, я бросил пушку и схватился за висевший у меня на поясе штык-нож. Для боя в моем стесненном положении короткий клинок был предпочтительнее полуметрового мачете, до которого я, в принципе, тоже мог дотянуться. Однако едва я сомкнул пальцы на рукояти ножа, как мой кадык сразу ощутил колкую сталь кинжала Кальтера. Ладонь же его искусственной конечности легла мне на лицо, заслонила глаза и намертво прижала голову к откосу.

Нет, моя непутевая жизнь не пронеслась у меня перед глазами, как, должно быть, вы вообразили. То ли все это попросту вранье и так не бывает, то ли смерть у меня выдалась слишком неправильная, черт ее знает. Впрочем, кое-что я все-таки успел подумать. Откровенная нелепость, но тем не менее. Хотите верьте, хотите нет: в последние мгновения жизни я был озабочен тем, успеет ли противник отдернуть руку с отравленным клинком прежде, чем я заляпаю ее пеной, которая вот-вот хлынет у меня изо рта. Комментарии, как говорится, излишни…

– Не дергайся! – приказал мне Кальтер. Непонятно, зачем: отравленный нервно-паралитическим ядом, я и так вроде бы не должен был дергаться. – А теперь быстро отвечай на вопрос: как зовут человека, который рассказал тебе о призраке синеглазой девочки?

– Старик, да ты вконец слетел с катушек! – возмутился я, несказанно обрадованный тем, что еще жив. Видать, после вчерашней резни майор тщательно продезинфицировал свое холодное оружие. Что, впрочем, не делало его менее смертоносным. – Я тебя что, оскорбил? Ну извини – не нарочно получилось!

Кинжал майора не проткнул мне горло, но надавил на кадык как-то особенно болезненно, отчего тот рванулся чуть ли не под гланды. Я поперхнулся, закашлялся и решил отложить извинения на потом. Если, конечно, при такой нелицеприятной беседе до них вообще дойдет дело.

– Хорошо, я понял: шутки кончились, – заверил я рехнувшегося компаньона. – Что ж, давай по-твоему: ты спрашиваешь – я как на духу все тебе выкладываю… Никто не рассказывал мне про девочку! Вот уже год она мне чуть ли не каждую ночь снится! Устраивает тебя такой ответ?

Усилие, с которым Кальтер давил на нож, не ослабло, однако болезненнее тоже не стало. Я воспринял это как добрый знак, ибо поначалу усомнился, что дознаватель примет мои слова на веру.

– Но я отчетливо слышал, как ты назвал девочку призраком! – грозно сверкая очами, напомнил майор. – До тебя только один человек в мире называл ее так! Когда-то мы были с ним друзьями, но сегодня он – мой злейший враг. И если бы не одно обстоятельство, которое тебя оправдывает, я решил бы, что ты подослан моим врагом с пока неясной мне целью.

– Ты сам нашел меня, Кальтер, – напомнил я ему это спасительное для меня обстоятельство. – Не ты был нужен мне, а я – тебе!

– Вот именно! – согласился майор, однако кинжал от моего горла не убрал.

– А то, что я назвал девочку призраком, так это ж без задней мысли, старик! – продолжал я, чувствуя, как наше взаимопонимание мало-помалу восстанавливается. – Она – очень странная и приходит ко мне исключительно в снах. Ну и как, по-твоему, я должен объяснять это наваждение, если не происками Зоны?.. Эй, постой-ка! Да ведь синеглазка и к тебе по ночам является, я угадал? Точно – угадал! Хотя нет – здесь явно кроется нечто большее! Иначе с чего бы ты взбеленился, да еще врага своего припомнил…

– Заткнись! Забыл, что ли: я спрашиваю, ты отвечаешь! – прикрикнул на меня Кальтер. Я прикусил язык, который уже оказал моему взятому в заложники кадыку медвежью услугу. – Значит, говоришь, девочка снится тебе целый год почти каждую ночь?.. И что она при этом делает: молчит или говорит что-нибудь?

– Всегда болтает. Сколько ее помню, ни разу не молчала. Постоянно хнычет об одном и том же: поклянитесь, дескать, Леонид Иванович, что поможете дяде Косте, потому что без вас он пропадет. Я уже и прогонял ее, и по-хорошему просил отвязаться, и клятву раз двадцать давал – без толку. На следующую ночь девчонка опять является, и все по новой… Ты бы это, майор… нож спрятал, а то говорить тяжко – в горле першит…

– Дядя Костя? Она просит тебя помочь дяде Косте? – переспросил Кальтер и – хвала Небесам! – оставил мой кадык в покое, а также прекратил попирать меня коленом, словно фермер – пойманную на убой свинью. Получив свободу, я облегченно вздохнул, уселся на глиняной осыпи и, отложив автомат, потянулся за фляжкой с коньяком.

– Истинно так, старик! Ты все правильно расслышал, – подтвердил я, прогрев горло глотком «Давидофф». Кальтеру предлагать принципиально не стал. Кто кого и должен угощать сейчас выпивкой, так это он меня, а не наоборот.

– Это невероятно. Хотя, безусловно, многое объясняет… Очень многое. Но не все. Жаль… – пробормотал компаньон, усаживаясь на глиняную осыпь неподалеку от меня. Кровожадный демон в нем угомонился, оставив майора в неестественных для него растерянных чувствах. Не сказать, что он выглядел подавленным или разбитым. Нет, это был все тот же себе на уме наш старый знакомый Кальтер. Но любое терзающее его сомнение казалось чем-то из ряда вон выходящим.

– Не хочу лезть в твои тайны, друг сердешный, – заметил я, ощупывая горло и удивляясь, как майор умудрился не пустить мне кровь, – но если так дальше дело пойдет, боюсь, в следующий раз я не найду слов в свою защиту и ты сгоряча отрежешь мне голову. Тебя не затруднит хотя бы вкратце растолковать, что тут, черт побери, сейчас происходило?

– Нет, – отрезал Кальтер, но сразу поправился: – Не здесь. Может быть, позже, когда мы с тобой заглянем по пути в одно место. Совсем ненадолго. Только проверим, не оставлено ли для меня там послание, а потом двинем прямиком в Припять… И вот еще что, Мракобес. Давай забудем этот некрасивый инцидент. С моей стороны была допущена грубейшая ошибка: дав волю гневу, я нарушил один из своих главных принципов. Обещаю, такое больше не повторится. По крайней мере, пока мы будем работать в одной команде.

Наверное, эти скупые оправдания следовало считать извинениями, которые я и не надеялся получить. Что ж, лучше такие, чем вообще никакие. Но коньяка компаньон от меня один хрен не получит!

– Ответь, какая муха тебя укусила, и можешь считать, что все обиды в прошлом, – поставил я встречное условие. – Просто скажи в двух словах: так, мол, и так, Мракобес, ты ляпнул то, о чем не должен был говорить, вот я и напрягся. Давай, облегчи душу, и пойдем дальше.

– Хм… Да, ты и правда сказал по незнанию нечто оскорбительное, – с неохотой признался Кальтер. – Хотя это, конечно, не оправдывает мой срыв, но тем не менее… Ты назвал гребаным призраком человека, который существует в действительности и который мне очень дорог. Поэтому попрошу больше не оскорблять в моем присутствии этого замечательного ребенка… Вот такая была муха. Полагаю, с меня достаточно извинений?

Я знал, что снова напрашиваюсь на неприятности, однако Кальтер дал обещание держать себя в руках, и это придавало мне уверенности. Зыбкая такая уверенность, учитывая, что если майор нарушит слово, никто сроду об этом не узнает и не найдет мой канувший бесследно труп. Но как бы то ни было, я должен был задать компаньону еще один провокационный вопрос.

– Вполне достаточно, – кивнул я и как бы невзначай добавил: – Теперь ты прощен… дядя Костя. Или я не прав? Тебя ведь на самом деле так зовут, Кальтер?

Майор демонстративно подбросил в руке кинжал и только теперь спрятал его в ножны (уверен, Кальтер все это время нарочно держал нож на виду, пытаясь при помощи психологической уловки «memento mori» оградить себя от моих неудобных расспросов). После чего развел руками и ответил:

– К чему отрицать очевидное? Ты – неглупый малый, и уж коли все так обернулось, рано или поздно догадался бы, кто я такой. Мое полное имя – Константин Тимофеевич Куприянов. Кальтер – это был мой оперативный позывной. А девочку зовут Верданди. Или Вера, как называла ее мама.

– Та самая Вера? Которая с большой буквы? И которая ведет тебя в Припять?

Кальтер молча кивнул и поднялся, давая понять, что разговор окончен и нам пора продолжать путь.

Я понятия не имел, что теперь и думать. Оказывается, нас обоих одолевал один и тот же призрак, и был он отнюдь не безобидным, каким являлся мне в снах, а весьма коварным. Разумеется, я не знал пока всей правды, но и того, что мне было известно, хватало для неутешительных выводов. Призрак девочки Верданди, который серьезно помутил разум майору Куприянову и хитростью приставил меня к нему в проводники, заманивал нас в Припять. Причем не абы когда, а в разгар Великого Очищения! Совпадение? Крайне сомнительно. Гадать о мотивах Веры являлось занятием неблагодарным. От аномального порождения Зоны можно ожидать чего угодно, только не добра. Из нас с Кальтером лишь я не утратил силу воли сказать решительное «нет» проискам здешней нечисти… так мне, по крайней мере, казалось. И если я найду в ближайшее время довод, способный открыть майору глаза на правду, кто знает, возможно, он даже в знак признательности подарит мне Слиток. Вдобавок ко всему я и впрямь помогу дяде Косте избежать неприятностей! Поэтому пусть Вера только дерзнет оспорить, что я не сдержал данную ей клятву! Но надо поторопиться, пока мы с Кальтером не забрели слишком далеко…

А тем временем наша маленькая «стая товарищей» достигла леса, на опушке которого возвышались те самые неправильные деревья. Одно из них торчало неподалеку от балки, и я мог видеть его растопыренные, напоминающие щупальца окаменелого спрута корявые корни. Театр абсурда, короче говоря. Глядя вблизи на подвергшиеся изощренному надругательству сосны, я ощущал странные эмоции. Сей аномальный цирк выглядел бы крайне забавно, если бы не вызывал угнетающий страх. Перевернутые вверх тормашками, вековые деревья служили недвусмысленным предупреждением всем, кто намеревался пересечь отмеченную ими границу. Даже монолитовцам, забаррикадировавшимся у себя на форпосте. Но только не Кальтеру, упрямо идущему на зов своего… вернее, нашего с ним общего призрака.

– О каком послании ты упоминал, Тимофеич? – спросил я компаньона, когда догнал его. Он успел немного вырваться вперед и теперь дожидался меня у большого валуна, вымытого дождями из склона лощины. – И куда именно мы направляемся? Я не ради простого любопытства интересуюсь…

– Молчи! – грубо оборвал меня Куприянов и предупреждающе вскинул вверх кулак. – Ни звука!

Лишь сейчас я смекнул, что Кальтер остановился вовсе не из-за моей задержки, а потому что уловил подозрительный шум. Я тоже замер и навострил уши, однако поначалу расслышал лишь тишину. Но и она уже служила верным признаком того, что в лесу творится неладное. Неумолкающий лай слепых псов и прочие звуки, издаваемые рыскающими повсюду мутантами и растревоженными ими аномалиями, издавна формировали уникальный шумовой фон Зоны. Со временем я свыкся с ним, как привыкают жители морского побережья к постоянному шуму прибоя. И потому когда доносящиеся отовсюду рычанье, тявканье, грызня, визг и душераздирающие вопли умолкли, тревога во мне отнюдь не улеглась, а, напротив, усилилась еще больше.

Но не безмолвие заставило Кальтера насторожиться, а идущий с севера далекий гул. Неуклонно нарастая, он как будто стирал в крошево мрачную глыбу повисшей над нами тишины и тем самым медленно уничтожал ее. Даже сам гул немного напоминал работу карьерной камнедробилки. Чувствовалось, что надвигающийся на нас шумовой вал исходит от некой разрушительной силы, которая, однако, не сметает на своем пути все напропалую, как цунами или ураган, а крушит угодившие под ее удары объекты один за одним. Примерно как в фильме о бесчинствующем на Манхэттене Годзилле. Вот гигантская ящерица обрушивает ряд небоскребов, затем топчет автомобили, сносит мост, топит парочку яхт, расшвыривает танки и на десерт хватает зубами прямо на лету боевой вертолет. Почти то же самое, судя по характеру шума, происходило за лесом. Не было слышно только взрывов и стрельбы. Зато сквозь какофонию вскоре начали пробиваться многоголосые рев и визг, принадлежащие, вне всякого сомнения, множеству мутантов. Но что заставило их блажить хором так, будто всю эту свору швырнули в огромный котел и принялись варить на медленном огне?

– И выйдут из Саркофага три апостола Монолита – Скульптор, Искатель и Буревестник, и начнут они Великое Очищение, и придет кирдык всем, кто подвернется им под горячую руку, – пробормотал я, несмотря на приказ помалкивать.

Кальтер покосился на меня и промолчал. А тем временем треск, грохот и дикий ор ворвались в безжизненный лес с севера и, развеяв остатки тишины, лавиной помчались дальше. Со склонов балки посыпались комья глины, а земля под ногами задрожала, будто трепеща от страха перед неведомой нам напастью.

– Но у нас есть наша Вера, и мы выстоим. Аминь, – закончил майор на свой лад помянутое мной монолитовское пророчество.

– Полный аминь, – согласился я и, глянув на сошедшую с обрыва осыпь, добавил: – Ты смотри, как здорово: даже о могилке не надо переживать! Жаль, никто не узнает, где ее искать…