Глава 12

Пока Бобус вытаскивал себя и пленников обратно на вершину, еще один из них скончался от ран. Поэтому стоящая перед Клыком проблема выбора стала еще проще, хотя казнь даже одного пленника не вызывала у него радости.

– Проклятые киборги! – выругался Горбоносый, ставя на колени последнего отвязанного от Бобуса сайтена – молодую женщину со странными глазами, волосами и пальцами. Глаза ее, судя по постоянно меняющим цвет зрачкам, были искусственными, но, несмотря на это, все равно выглядели живыми и выразительными. Так же, как выглядели вполне натурально ее черные волосы, заплетенные во множество коротких косичек. Для побывавшей под завалом жертвы они казались подозрительно чистыми и аккуратно уложенными. На концах всех косичек были закреплены маленькие колпачки, больше похожие на некие миниатюрные устройства, чем на простые украшения. В пальцах этой особы, две первые фаланги которых являли собой изящные хромированные протезы, тоже наверняка крылся подвох. По крайней мере Ржавый Клык не верил, что киборгиня заменила ими обычные пальцы исключительно для красоты. Сайтены – практичный народ. Все импланты, которые они себе вживляют, выполняют прежде всего какую-то рабочую функцию, а не косметическую. В том числе могут оказаться и оружием. Впрочем, этой сайтенке надо быть или полной дурой, или самоубийцей, чтобы пустить его сейчас в ход.

Клык обратил на нее особое внимание по той причине, что раньше он очень редко видел сайтенских женщин. А также потому, что она менее всего пострадала из всех выживших к этой минуте пленников. Ссадины и порезы – вот и все, чем закончилось для нее пребывание под грудой камней.

У ее соратников дела обстояли не так удачно. Один из них сломал сразу обе ноги и потому не смог устоять на коленях, а упал лицом вниз. Второй лишился правой руки почти по самое плечо и находился в полуобморочном состоянии. Хотя на ногах пока держался, пускай и опирался при этом на плечи товарищей. Кто-то из Клинков наложил ему жгут, но, видимо, организм киборга сам активно боролся за жизнь, потому что кровь из его раны к этой минуте уже не текла.

Страннее и одновременно жутче всех выглядел третий пленник. Ржавого Клыка было давным-давно не удивить оторванными и сломанными конечностями. Сломанной шеей – тоже, но не тогда, когда человек с этим увечьем не только продолжал жить и оставался в сознании, но вдобавок мог ходить и разговаривать. Правда, походка его была неровной, а речь не слишком внятной, но разобрать то, что он говорит, вроде удавалось. Судя по знакам различия на форме, этот калека имел самое высокое звание среди присутствующих сайтенов. Что автоматически повышало его шансы остаться в живых и дальше. Вторым таким счастливчиком должна была оказаться женщина. Ее воинский ранг был ниже, чем у киборга с перебитой шеей, но определенно выше, чем у остальных калек. Среди которых Ржавому и предстояло выбирать кандидата на выбывание из их компании.

Клык не знал армейских званий своих пленников. Но перед нападением на «Нобель» Клинки изучали отчеты разведчиков, которые фотографировали анклав и запечатлели между делом, как выглядят знаки отличия его хозяев. Система этих знаков была ненамного сложнее, чем у вильдеров. Да и то лишь потому, что ранговая лестница в армии пришельцев состояла из большего количества ступеней. Поэтому вождю хватило одного взгляда, чтобы понять: безрукий калека и калека с перебитыми ногами носят одинаковые звания. Это еще не означало, что они обладают одними и теми же знаниями, ведь они могли служить в разных подразделениях и иметь разный уровень допуска к секретной информации. Вплоть до того, что кто-то из них мог быть вообще до нынешнего дня не в курсе, что их база является тюрьмой для самовозгорающихся киборгов.

– Что это за место и чем вы тут занимались? – перво-наперво осведомился у пленников Ржавый Клык. Их имена и самочувствие его не интересовали. Свою полезность им предстояло доказать одним-единственным способом: желанием отвечать на вопросы. Отвечать подробно и без запинки, а уже Клык решит, насколько правдивыми будут полученные от них сведения.

Никто из сайтенов не удостоил вождя ответом. Все они, кроме полуобморочного однорукого, одарили его ненавистными взглядами. Которые были столь же красноречивы, как если бы киборги дружно послали Ржавого к чертовой матери. Но сказать это вслух они все-таки не решались, а значит, умирать героической смертью им пока не хотелось.

– Я спрашиваю, что это за место и чем вы тут занимались? – повторил Клык, стараясь говорить четко и размеренно. И вновь не получил в ответ ничего, кроме немого презрения. Оно читалось даже в глазах старшего сайтена, как бы безумно это ни выглядело при его сломанной шее.

Бобус исправно переводил слова вождя на сайтенский язык, а по взглядам пленников было заметно, что они его понимают. То, что они не желали общаться, могло объясняться не только их презрением к дикарям, но и шоком, который они испытали, угодив под обвал. Вот только стоящую перед Клыком проблему выбора их молчание не решало. Конечно, он мог бы увезти на вертолифте всех четверых киборгов, перепоручив решать их участь посредникам, что дожидались отряд Ржавого к югу от Гнезда. Но он не собирался этого делать, поскольку имел четкий приказ насчет максимального количества пленников. А также не желал выглядеть в глазах своих бойцов чистоплюем.

Клык еще раз посмотрел на каждого из киборгов. Досадно, что они упрямствовали, но выбивать из них информацию пытками ему не поручали. Этой грязной работой, к счастью для Клыка, займется уже не он, а другие. Жаль, конечно, что он, Наждак и остальные останутся в неведении насчет того, что за странное «гнездо» они здесь разорили. Да только разве им, солдатам, привыкать к тому, что командование не считает должным посвящать их в секреты той работы, которую они выполняют? Пусть радуются хотя бы тому, что они пользуются особым доверием вождя-хранителя. Который выбрал их из числа многих других, не менее достойных воинов, что само по себе ценилось выше любой награды.

– Этого, с полуоторванной башкой, а также девку и хромоногого заковать в кандалы, заткнуть им рты и погрузить на борт, – распорядился Ржавый Клык, наконец-то выбравший, кто из пленников не доживет до встречи с Даггером. Но казнить однорукого сайтена немедля вождь не стал – решил сначала дождаться, когда его товарищей отведут в вертолифт.

Клык всегда старался придерживаться в подобных вопросах здравого смысла и элементарной солдатской этики. И когда приказ не обязывал его казнить пленника или преступника публично перед строем, он делал это без лишнего шума и при наименьшем числе свидетелей.

– Альберт! Альберт! – закричала киборгиня, когда ее, скованную по рукам и ногам, поволокли к вертолифту вместе с двумя другими сайтенами. Бобус переводил ее слова с обычным для него механическим равнодушием. Но у нее самой эмоции хлестали через край, ибо она без труда догадалась, какая участь ждет ее сослуживца. – Альберт!.. Нет! Не смейте его трогать, слышите! Не смейте трогать!.. Альберт!.. Да не молчи же ты, скажи им!..

Ответить ей, да и вообще сказать что-либо однорукий не мог, поскольку так и не вышел из полуобморока. Утратив возможность опираться на плечи товарищей, он повалился на бок и остался лежать, не выказывая никакого интереса к происходящему вокруг. Почему Клык и определил, что он наименее ценный из пленников. А что, если Альберт переживал не болевой шок, а получил тяжелое сотрясение мозга, от которого уже не придет в сознание? И какая после этого от него будет польза как от информатора? Зато у сайтена с перебитыми коленями рассудок оставался в порядке, он мог говорить, а значит, и казнить его вместо невменяемого Альберта было бы по меньшей мере странно.

– Проследите, чтобы они не использовали в вертолифте свои импланты, – наказал Клык сопровождавшим пленников Горбоносому и Костяному Глазу. – Если вырвутся из кандалов и причинят вред кому-то из нас или себе – ответите за это головой.

– Не беспокойтесь, высокий, не вырвутся, – заверил вождя Горбоносый. – Пусть только дернутся – мы из них эти импланты с мясом повыдергиваем.

– Даже не вздумайте! – отрезал Ржавый, отлично зная, что его люди не шутят. – Наш груз и так уже попорчен, за что нас никто не похвалит. Поэтому постарайтесь не наделать еще больших глупостей. Скоро мы сдадим их, кому положено, а затем с чистой совестью вернемся к нашей обычной работе. Так что давайте стиснем зубы и побудем еще немного для наших гостей терпеливыми, заботливыми няньками. Разрешаю шлепать их по мягким местам, если вдруг расшалятся. Но – без крови и членовредительства, если не хотите нажить себе потом крупные неприятности.

– Нельзя так просто взять и вырвать у сайтена импланты! – поддакнул вождю Бобус. – Ценный груз! Хрупкий товар! Не бросать, не кантовать, в штабеля не складывать! Хранить в сухом и прохладном месте! Срок хранения указан на этикетке…

– Умолкни, рухлядь! – Ржавый Клык и раньше не был расположен выслушивать дребезжание оруженосца. А теперь, когда он собирался казнить пленника, болтающий под руку Бобус и подавно не вселял в него бодрость духа.

– Все на борт! Вылетаем сразу, как только минеры закончат работу! – скомандовал Клык. И, проследив, как вожаки уводят не занятых установкой мин бойцов к вертолифту, достал пистолет…

В эпоху скорострельных «лидбитов» и шквального огня пистолеты и револьверы превратились в натуральный архаизм. И все же многие вильдеры-солдаты продолжали носить с собой это оружие, даже несмотря на то, что оно редко кому из них пригодилось в жизни. На Велунде оно считалось по большей части атрибутом военной формы, причем не обязательным. Или, если угодно – деталью, которую принято начищать до блеска вкупе с пуговицами, пряжками, кокардами и боевыми наградами. Пистолеты, которые вильдеры брали с собой на войну, уже имели вместительные магазины и могли вести автоматический огонь. Но это все равно не делало их жизненно необходимыми в бою. Даже когда у солдата не оставалось иного средства самозащиты кроме этого, оно мало чем ему помогало. Потому что враг продолжал обрушивать на него пулеметные очереди, в сравнении с которыми ответная стрельба из пистолета выглядела смешно и жалко.

Единственное, за что вильдеры по-настоящему ценили пистолеты и револьверы – за их аккуратность. В сражении она не требовалась. Зато когда покрывший себя позором воин желал свести счеты с жизнью, тут-то ему и приходила на помощь маленькая пушка, которую он вынимал из набедренной кобуры. Зачем самоубийце стрелять в себя из пулемета или подрываться на гранате, если он мог истратить на это всего одну пулю? И не заставлять потом никого собирать по округе его ошметки. У воинов с лун Кусанаги существовала несколько иная традиция. В подобной ситуации они вставали на колени и вспарывали себе животы специальными ножами. Что, безусловно, являло собой пример исключительной отваги. Но Зазубренные Клинки все равно не понимали, зачем для этого нужно так много сложностей, если сей деликатный вопрос можно решить одним нажатием пальца на спусковой крючок.

Расстреливать кого-то из пистолета также считалось у вильдеров более почетной казнью по сравнению с остальными. Одна пуля в лоб – такой чести у них удостаивались немногие приговоренные. Особенно беря во внимание, что чем тяжелее была вина преступника, тем больший калибр имело оружие, посредством которого того казнили. Невменяемого однорукого сайтена это, конечно, уже не волновало. Вряд ли он вообще что-то понял бы, даже положи его Клинки под гусеницу танка или привяжи к соплу реактивного двигателя. Но Ржавый Клык поступал так не столько ради него, сколько ради себя и своих принципов. «Гуманная» пистолетная пуля была единственным извинением, которое он мог сказать своей беспомощной жертве, убитой им не в бою, а тогда, когда она не могла оказать ему сопротивления…

Минеры закончили свою работу спустя пару минут после того, как вождь завершил свою. Подрыв зарядов планировалось осуществить дистанционно, уже находясь в воздухе – на вершине горы уберечь себя и вертолифт от такого количества взрывов было нереально.

От горы улетали по тому направлению, которое прежде контролировало зенитное орудие, ныне заваленное камнями. Мало ли, а вдруг в Гнезде еще остались недобитые хозяева, сумевшие затаиться и не попасться вильдерам на глаза. Этим сайтенам не составит труда разминировать остальные зенитки и пальнуть из них по взлетающему вертолифту. Поэтому лучше было подстраховаться и не соваться в их сектора обстрела.

Впрочем, когда грянули взрывы и Гнездо прекратило свое существование, подобная угроза сразу перестала волновать Ржавого Клыка. Очередной этап его миссии был успешно завершен, а следующему – финальному – предстояло стать самым легким из всех. После чего пилоту и пассажирам «борта 8/32» останется лишь повернуть на восток и вернуться к анклаву. Где им также, судя по всему, не придется особо рисковать, так как всю опасную работу там успели сделать без них.

Клык не стал спрашивать у Вертуна, каково расстояние до точки передачи груза и идут ли оттуда какие-нибудь сигналы. Потому что официально Клинки не везли сейчас никакого груза и не летели ни на какую встречу. Бортовой самописец не должен был зафиксировать подозрительные разговоры, и потому Вертун без лишних слов отметил текущий маршрут как поисковый.

Лишенный навигационного оборудования отряд случайно наткнулся на удаленный форпост сайтенов. Затем уничтожил его и теперь выбирался из пылевого облака, что продолжало висеть над этой территорией после бомбардировки. Вылететь из него было необходимо, а иначе заблудившиеся Клинки попросту не определят свои координаты. И не поймут, как далеко они находятся от театра военных действий. И то, что в ходе своих поисков они совершат еще одну короткую посадку, было вполне естественно и не вызывало подозрений…