Глава 5

В руинах метеостанции что-то происходило – я понял это, когда поднимался по склону на вершину холма. Кажется, там тоже шла борьба, но не яростная, а какая-то вялотекущая, словно дерущиеся были вконец измотаны. До моих ушей доносилось приглушенное мычанье и топанье – так, будто один из противников зажимал другому рот, а второй из последних сил отбрыкивался.

Первым моим побуждением было поскорее броситься на помощь Жорику, чей голос явственно угадывался в сдавленном крике. Однако я воздержался от благородного товарищеского порыва. Виной тому была хроническая мания преследования, которая денно и нощно тяготела над моим рассудком и держала в узде все мои помыслы и устремления. Ослушаться собственной паранойи я никак не мог. Разве это не она ежедневно спасала мою алмазную шкуру, ограждая от нежелательных поступков и излишнего в моем положении доверия к людям?

Вот и сейчас я первым делом прислушался к своей паранойе, протестующей против моего желания спасти Жорика, ответил ей: «Как прикажешь, моя госпожа!» – и затаился в зарослях автонов, продолжая внимать подозрительным звукам.

Они раздавались откуда-то из центра руинных нагромождений, то ненадолго затихая, то начинаясь вновь. Нет, пожалуй, борьба там не происходила, поскольку монотонный характер шума не менялся. И чем дольше я к нему прислушивался, тем отчетливее представлял, что происходит за полуразрушенными стенами метеостанции.

Жорик был жив и, судя по интонации его криков, даже не ранен. В его голосе звучали обида и злоба, но не боль. А неразборчив этот голос был из-за того, что во рту у Дюймового, похоже, торчал кляп. Отсюда следовало, что мой напарник вдобавок связан или скован наручниками. Он не лежал на земле – в этом случае кроме топанья слышалась бы еще возня, – а значит, его подвесили за связанные запястья на какой-нибудь стене. Помнится, я даже видел на одной из них железный крюк, вбитый в кирпичную кладку. И если прикинуть на слух, откуда исходит шум, получалось, что, скорее всего, на том крюку Черный Джордж и болтается.

И очутился он там вопреки своей воле с очевидной целью – стать приманкой для меня. Подвесившие его охотники знали, что мы действуем с Жориком заодно и вскорости я появлюсь на этом холме. Были ли выследившие нас сталкеры и загадочный снайпер членами одной банды, неизвестно. Но я бы ответил на этот вопрос утвердительно. И работали они ничуть не хуже команды Ипата. По крайней мере, сколько я ни присматривался, так никого из них и не обнаружил.

Где же засели эти ребята, ждущие, когда я брошусь снимать с крюка своего опростоволосившегося напарника? Извини, Жорик, но пока я это не выясню, придется повременить с твоим спасением.

В дебри металлорастений наши враги не полезут, готов поспорить. Автоны – не обычные кустарники. Во-первых, зреющие на некоторых из них Н-капсулы чертовски ядовиты. А во-вторых, выскочить из зарослей быстро и неожиданно облаченный в сталкерские доспехи – даже очень легкие – человек не сможет. Увязнуть в автонах – все равно что запутаться в колючей проволоке. В них еще можно, соблюдая крайнюю осторожность, скрываться от погони. Но для стремительной атаки из засады такой плацдарм является откровенно неудачным.

На территории метеостанции у подкарауливающих меня негодяев остается не так уж много потенциальных укрытий. А я и железными кустами не побрезгую. Заразное содержимое Н-капсул мой паразит нейтрализует в два счета. И ползать в металлорастениях мне давно не привыкать. Тем более что я передвигаюсь налегке, а дующий на вершине холма ветер шумит в дебрях и заглушает все издаваемые мной шорохи.

Под сенью автонов я прополз до места, на котором руины наконец-то перестали загораживать от меня Жорика, и рассудил, что охотники наверняка скрываются где-то совсем близко. Следить за пленником из других уголков станции было бы не так сподручно. И вот еще один аргумент в мою пользу: отсюда также хорошо просматривалось подножие холма, где я дрался с Ипатом.

Припомнив, под каким примерно углом падали между нами снайперские пули, я понял, что гипотетическая позиция стрелка находится сейчас прямо передо мной. Плюс-минус несколько шагов вправо или влево. Одно «но»: место это представляло собой голую земляную площадку, без единого пригодного для маскировки укрытия.

Впрочем, разве отсутствие естественных укрытий является проблемой для действительно высококлассного снайпера?

Наилучший способ обнаружить притаившегося в засаде противника – это его вспугнуть. Я подобрал с земли небольшой камень и, аккуратно раздвинув стебли автонов, швырнул его в дебри, растущие рядом с возможным местонахождением стрелка. Где попрятались его товарищи, я еще не выяснил. Но хотя бы одного члена их банды я, дай-то бог, рассекречу…

Брошенный мной камень издал не слишком много шума. Но его было вполне достаточно для того, чтобы враг забеспокоился, даже являйся он самым хладнокровным ублюдком на свете. К чести снайпера, он почти выдержал устроенное мной ему испытание. Отвлекись я в этот момент или моргни, вероятнее всего, и не заметил бы на площадке ничьего присутствия. Но я смотрел точно на этот пятачок утоптанной, казалось бы, земли. Смотрел не мигая и потому сразу заметил, как ее рельеф пришел в движение и слегка изменился.

И явно неспроста. Лежащий под камуфляжным плащом, покрытым пленкой наноботов-хамелеонов, человек вздрогнул и инстинктивно полуобернулся в направлении подозрительного шума. После чего, проявив незаурядную выдержку, мгновенно и правильно оценил обстановку. Враг не обнаружился, и охотник вновь замер без движения, продолжая следить за приманкой и подступами к метеостанции.

Вне всяких сомнений: это был тот самый стрелок, благодаря которому моя голова до сих пор пребывала на плечах. Он знал, что я вернусь сюда, еще до того, как заметил меня у подножия холма. Знал и устроил мне элементарную, но вполне добротную западню. Однако наша стычка с мнемотехником едва не спутала снайперу все планы. Отпугнув конкурента (почему все-таки не убив, теперь понятно – Ипат сам признался, что подозревает, кто меня спас, а значит, эти двое и впрямь могли быть прежде друзьями), охотник выдал себя и пожертвовал фактором внезапности. Но сворачивать свою ловчую сеть не стал. Понадеялся, что возникшая в ней прореха все же не даст ускользнуть плывущей сюда «золотой рыбке». В данный момент этот ловец больше уповал на авось, чем на свою нарушенную непредвиденным сбоем стратегию. И потому он вряд ли удивится, если вспугнутая жертва не объявится на холме.

Однако я объявился, имея твердые намерения выручить Жорика и отвоевать назад свои вещи. Сколько бы человек меня ни подкарауливали, я попытаюсь перебить их всех. Исподтишка, по одному – так, как я уже перебил не один десяток претендентов на мои алмазы. И начну со снайпера, пусть он и оказал мне сегодня неоценимую услугу в бою с Ипатом…

Стрелок заметил метнувшуюся к нему тень и рывком скинул с себя маскировочное покрывало, собираясь дать мне отпор. Но он лежал на земле лицом вниз и всполошился, когда я уже навис над ним с занесенным для удара ножом. Все, что успел охотник, это перевернуться на спину и закрыться от нацеленного ему в шею клинка выставленной вверх на вытянутых руках винтовкой. Впрочем, сломить такую защиту было нетрудно. Упав на нее с разбегу, я мгновенно смял заслон, поскольку противнику было уже не под силу удержать помимо оружия еще и меня. Вдобавок я придавил винтовку ко вражескому горлу, сломив тем последнее сопротивление рассекреченного снайпера.

Вот и все, дерьмо собачье! Пришел сюда за моей трехсотмиллионной шкурой, говоришь? Ну а я в отместку попорчу твою! Да так, что ни один хирург потом не заштопает!..

– Постой, Гена! Не надо! Эй, это же я! Не признал, что ли?

Карающее лезвие моего ножа остановилось и замерло всего в сантиметре от пульсирующей на шее врага жилки. Лицо снайпера было вымазано камуфляжной краской так усердно, что почти сливалось с землей. Опознать его было непросто даже вблизи. Но голос был мне определенно знаком. Довольно приятный женский голос. Такой и в обычном мире способен отложиться в памяти. А в Пятизонье, где каждая сталкерша являлась личностью уникальной и широко известной, запомнить этот голос было еще проще.

– Динара?!

– Пропади ты пропадом, Гена! – выругалась опознанная мной охотница. С несказанным облегчением от того, что я не страдаю тугоухостью и успел расслышать ее мольбу. – А ну остынь и убери нож! Слышишь! Я могу все тебе объяснить!..

– Сколько вас тут? – полюбопытствовал я, озираясь и продолжая удерживать лезвие у шеи девушки. Ишь чего захотела: убери нож!.. То, что я ее узнал и пощадил, вовсе не означает, что она вернула мое доверие. Которое и прежде было лишь символическим, а после ее сегодняшней выходки исчезло и подавно.

– Я одна, клянусь! – проговорила Динара. – Со мной никого нет! Кегля и Пончик – сопляки, с которыми мы Пожарского в Кулажине дожидались, – решили в Сосновый Бор вернуться. Жаль, говорят, что Мерлин пропал, но ничего не попишешь. Сгинуть в Пятизонье без вести – одно и то же, что подохнуть страшной смертью. Нам, мол, за его поиск не платят, так что не наше это дело – чьи-то кости по округе собирать. Молодежь неблагодарная! Мерлин для них столько добра за Барьером сделал, пять бесплатных госпиталей для сталкеров открыл, а они даже пару дней на его поиски потратить не удосужились! Видишь, какое нынче меркантильное сталкерское поколение пошло! Не то что мы – те «старики», кто еще остался, – верно?

– А ты, значит, с напарниками не пошла и решила провести свое расследование, – догадался я, проигнорировав ее сетования. – По причине твоей давней и взаимовыгодной дружбы с Пожарским.

– Ну да! – подтвердила охотница. – Угадал: так оно и есть! Ты ведь знаешь, сколько лет мы с Семеном вместе Зону топчем и как он ко мне относится… Или относился. Тебя-то что подтолкнуло на его поиски отправиться? Явно не деньги, верно? А я, между прочим, Мерлина не меньше тебя знаю и почти во всех его экспедициях участвовала…

Динара, или, как прозвали ее собратья-сталкеры, Арабеска, действительно имела право причислять себя к команде Пожарского, хотя официально никогда в нее не входила. Являясь давним членом «Питерцев» – группировки наемных проводников и следопытов, – Арабеска, сколько я ее знал, всегда сопровождала экспедиции Семена. Который являлся для нее прежде всего постоянным и почетным клиентом, а уже потом – другом и… кем бы то ни было еще.

Динара не была «жженой» и пересекла Барьер в числе первых волн хлынувших в новообразовавшуюся Зону сталкеров. Маленькая, шустрая девчонка – ей тогда едва исполнилось семнадцать, – с ярко выраженными ближневосточными чертами лица быстро адаптировалась к суровым условиям этого мира. Чему в немалой степени способствовали ее боевитый характер и меткий глаз. Причем последний талант проявился у Арабески уже здесь, а раньше, если верить ей на слово, она оружие отродясь в руках не держала.

Так оно было в действительности или нет, но сегодняшняя демонстрация стрелкового мастерства Динары являлась не первой, при какой я присутствовал. А вот устроенная ею на меня ловушка – это что-то новенькое. Она не стала для меня откровенным вероломством – любой без исключений наемник мог рано или поздно позариться на мои сокровища. Однако подобный поступок был совершен человеком, которому доверял свою жизнь сам Мерлин. И этим я, признаться, оказался обескуражен.

– …Но вместо того чтобы искать Семена, ты почему-то решила устроить охоту на Мангуста, – заметил я, даже не думая убирать нож. – Как-то не вяжется одно с другим. Создается впечатление, будто ты только и ждала, когда я лишусь своего покровителя, чтобы с чистой совестью наброситься на мои алмазы.

– Ты – болван! – оскорбилась Арабеска. Неясно, правда, наигранно или по-настоящему – артистка она была еще та. – Будь мне действительно нужны твои камни, я пристрелила бы тебя еще внизу, вместе с тем рыцарем, а потом спустилась с холма и забрала свою добычу. Я ж тебя по-человечески прошу – позволь мне все толком объяснить!..

– Ты не пристрелила меня и узловика, потому что побоялась его напарников, – предположил я. – Они успели бы раньше тебя оприходовать мою шкуру, а затем погнались бы за тобой, чтобы поквитаться за брата. Вот почему ты устроила мне бегство, а моего противника пощадила. Картина предельно ясная и без твоих жалких оправданий.

– Ну и чего ты в таком случае медлишь? – с вызовом заявила Динара, злобно сверкнув своими большими черными глазами. – Давай, перережь мне глотку, как ты поступаешь со всеми своими врагами! Устрани очередную помеху на своем пути, выбрось ее из головы и беги дальше, куда ты до этого бежал! В чем проблема, Гена? Или ты убежден в том, что Мерлин жив и тебе придется объясняться перед ним за мое убийство? И откуда, интересно, у тебя такая уверенность? Уж не из-за той ли вещицы, которую ты нашел в бункере у Дикого Сварщика?

– Ух ты! Гляжу, тебе удалось развязать язык самому Черному Джорджу! – съязвил я. – И какой из твоих страшных пыток ты расколола этого матерого партизана? Щекоткой? Пощечинами? Выщипыванием волос из ноздрей? Или ты показала ему взамен нечто такое, от чего у него сразу слюнки потекли и красноречие открылось?

– Ты можешь меня прикончить, но хамить мне я тебе запрещаю, понятно?! – вновь вспыхнула Арабеска. – Я твоего напарника и пальцем не трогала. Лишь пригрозила, что мозги ему вышибу, если он себе наручники не наденет, кляп в рот не забьет и на крюку не повиснет. Как миленький надел, забил и повис, ни слова поперек не сказал… На диво покладистый мальчик попался. Не знаю, может, и впрямь возомнил, что я с ним поразвлечься решила… А как вы крутили шашни с Диким Сварщиком, я собственными глазами видела. Потому что в тот день возле той же котловины была, следы Мерлина вынюхивала. Хотела даже отвлечь на себя Огнебоя, чтобы ты слинять успел, но ты и без меня неплохо управился. И вещицу, которую ты среди запчастей откопал и затем в карман сунул, тоже видела. Правда, только издали, и потому понятия не имею, что конкретно тебе удалось найти. Но судя по тому, какой интерес ты проявил к находке, она и впрямь оказалась очень ценной. Вот я и решила прекратить свои поиски и пойти следом за вами – авось вы меня прямиком к Пожарскому приведете. Но вместо этого вы зачем-то на Обочину потопали…

– Трудно было, что ли, нас догнать и просто поинтересоваться, что почем?

– Так я и собиралась поступить, клянусь! Но неподалеку от рынка сбилась с вашего следа и лишь сегодня утром снова на него вышла. С тобой-то мы быстро договорились бы, но вот с Черным Джорджем… Во-первых, мы с ним друг друга совсем не знаем, и вряд ли он начал бы передо мной откровенничать за одни мои красивые глаза. А во-вторых, судя по тому, как вольготно он тут обосновался, стало понятно: ты ушел на рынок не на пару часов, а то и не на одни сутки. Я же страсть как хотела узнать, что вы обнаружили, – а вдруг ваша находка скажет мне гораздо больше, чем вам? Делать нечего, пришлось идти напролом: попросту обыскать твоего напарника, ведь не факт, что ты улику с собой на Обочину уволок… Да ладно, расслабься ты, в конце концов! Уверена: Джорджик на меня ни грамма не обиделся. Более того, мой обыск ему даже понравился. Это сейчас он орет и стену пинает, а когда я его с головы до пят ощупывала, был доволен, млел и до ушей улыбался.

– Улику ты, естественно, не нашла, – заключил я, – но и Жорика отпускать не стала – мало ли что он, униженный и оскорбленный, отчебучит. Но зачем на меня-то засаду устраивать? Неужто тебе так понравилось шмоном заниматься, что ты решила заодно и в моей заднице покопаться?

– Вот еще! – фыркнула Динара. – А не много ли ты о себе возомнил?! И чем, скажи пожалуйста, твоя задница отличается от прочих сталкерских задниц? Разве только тем, что в ней бриллиант на пятьсот карат торчит. Не знаю, возможно, кого-то это и возбуждает, но по мне – не самая эстетичная оправа для драгоценного камня. А он – не самое удачное украшение для чьих бы то ни было ягодиц. Да и вдобавок на стуле сидеть этот «чирей», наверное, очень мешает.

– Поклеп и провокация! Нет у меня в заднице бриллиантов! – в свою очередь возмутился я. – Как, впрочем, и спереди ты их не нащупаешь, хотя попытаться, конечно, можешь! Ниже – есть, выше – тоже, но на этом промежутке тела – нет и никогда не было! Могу показать, если на слово не веришь!.. Однако не увиливай от ответа! Последний раз по-хорошему спрашиваю: на кой черт подкарауливала меня с винтовкой наготове?

– Заметь: не я первая завела речь про твою многомиллионную задницу, – уточнила Арабеска и была, в общем-то, права. – А про винтовку и засаду – все проще пареной репы. Сам ведь упрямо не даешь объясниться, все какими-то дурацкими вопросами меня с мысли сбиваешь!.. Слышал про сталкерский тотализатор? Слышал или нет?

– Разумеется, слышал, – ответил я. – О нем, поди, не только каждый сталкер, но и биомехи давно прознали.

– А про «Алмазную рулетку» тебе что-нибудь известно?

– Про эту забаву – нет, – мотнул я головой, – но название весьма недвусмысленное.

– Ты прав: куда уж красноречивее, – согласилась питерка. – Правила игры просты: есть тридцать шесть зарегистрированных «крупье» охотников на Мангуста: по три командира охотничьих команд от каждой крупной группировки, остальные – из наемников, вольных бродяг и прочей шушеры. Ставки делаются как в обычной рулетке, только по упрощенной системе. Вместо цветов – красного и черного, – ставят на гербы кланов. Самое низкое соотношение ставок у наемников, поскольку у них в игре больше всего «номеров» и они способны гоняться за тобой без перерыва, от зари до зари. Члены группировок такого себе позволить не могут и ловят тебя в свободное от выполнения уставных обязанностей время. Их шансы на твою поимку ниже, и потому соотношение ставок здесь повыше. Самый высокий выигрыш получит тот, кто угадает командира охотничьей группы, которой выпадет счастье отрезать тебе башку. Есть даже свой сектор «зеро»…

– Попробую-ка догадаться, – криво ухмыльнулся я. – Казино сорвет банк, если меня прикончат не охотники, а Зона. Верно?

– Ты поразительно догадлив, – польстила мне Динара, покосившись на все еще угрожающий ей нож. – Однако, предвидя твое негодование, позволь внести ясность: я в число «пронумерованных» охотников не вхожу и на твои алмазы мне начхать! Клянусь тебе в этом своей жизнью и репутацией! А вот поставить в «Алмазной рулетке» на наш питерский герб не откажусь. Я, между прочим, с детства очень азартна и даже с киберкуклами не в дочки-матери, а в подкидного дурака играла.

– И кто обычно выигрывал? Может, ты в Зону лишь за тем и подалась, чтобы Барби и Кену застарелые карточные долги выплатить?

– Очень смешно! Так смешно, кретин, что прям обхохочусь сейчас!.. Но в «Алмазной рулетке» я бы своего не упустила, будь уверен. Тем более что в правилах не уточняется, будешь ты пойман мертвым или живым. Глянь на мою винтовку. Видишь, рядом с прицелом видеокамера прикреплена? Все, что я хотела, – это взять тебя на мушку, связать, повесить тебе на шею табличку «Это сделали питерцы», а потом слить видеоролик в Сеть.

– После чего ты выключила бы камеру, развязала бы меня, извинилась за розыгрыш, и мы, весело смеясь, сели бы пить чай? Ну-ну!

– А что, разве не так? – удивилась Арабеска. Опять же непонятно, искренне или нет. – Более того: я бы сначала тебя развязала и отпустила и только потом выключила бы камеру. Больно мне охота твое проклятье на душу брать и делать так, чтобы вся Зона считала меня мультимиллионершей! Ладно бы и впрямь заслуженно, но не ошибочно же! И знаешь что: хватит уже оскорблять меня своими намеками и подозрениями! Да, блин, это был розыгрыш, что бы ты, ублюдок, по этому поводу ни думал! И мой розыгрыш с треском провалился! Радуйся: ты победил и оставил бедную несчастную девушку без сладкого! А я на кон, да будет тебе известно, хотела все свои сбережения через подставное лицо выбросить. Для справки: на питерцев сегодня соотношение ставок двенадцать к одному!

– И кто бы поверил твоему видеоролику? Сочли бы инсценировкой, а ты прослыла бы на все Пятизонье моей сообщницей. За тобой стали бы охотиться, чтобы через тебя подобраться ко мне. И в итоге запытали бы насмерть, а я бы даже понятия не имел, где твоя могилка, чтобы, пробегая мимо, букетик туда положить.

– Вот почему, болван, мне и требовалось кровь из носу разыграть правдоподобную сцену! Смекаешь, что к чему? Попади ты и впрямь в мою ловушку, черта с два тебя упрекнули бы в неестественности. У тебя и сейчас такая оскорбленная рожа, что лежи у меня в кармане «Оскар», я б тебе его не задумываясь вручила. А как бы драматично она перекосилась, если бы я сковала тебя наручниками и приказала встать рядом с Джорджиком? Конечно, понимаю, все это сильно ударило бы по твоему самолюбию – что ж поделать: издержки достоверности. Но тебя наверняка утешила бы мысль, что ты совершил доброе дело и помог засидевшейся в девках Динаре Арабеске двенадцатикратно приумножить ее приданое. Да и казино мне утешительную премию постфактум выписало бы…

– За что?

– Как это за что? Раз ты опять на свободе и утратил статус неуловимого, значит, игру можно заново начинать и ставки повышать… Черт возьми, Гена! Какой бы я могла сегодня крупный выигрыш заграбастать и озолотиться! Но, видать, не судьба…

– Не судьба, – сочувственно поддакнул я, глядя, как тускнеют индикаторы на «умирающей» Динариной винтовке, которую я все это время удерживал свободной рукой за ствол. После чего спрятал-таки нож в ножны и, отпустив пленницу, подытожил: – Ладно, поиграли, и хватит. Будем считать, что разобрались и никто из нас никому ничего не должен. По рукам?

– По рукам! Заметано! – поспешила согласиться Арабеска, потирая уцелевшее горло. Но, поднявшись с земли, отряхнувшись и осмотрев отныне небоеспособное оружие, сразу пожалела о своей опрометчивой договоренности: – Проклятье! Вот ублюдок! Да ты мне пушку с видеокамерой угробил! Ни хрена, мать твою, не заметано! Эй, а ну стой!..

– Никто никому ничего не должен! – напомнил я, назидательно погрозив пальцем реабилитировавшейся в моих глазах следопытке. И, без опаски повернувшись к ней спиной, пошел выручать из передряги Дюймового. К счастью, на сей раз его спасение не требовало от меня риска и запредельных усилий…

Моему самолюбию повезло – оно сегодня не пострадало. А вот достоинство Черного Джорджа переживало не самый удачный день. Надо все-таки отдать Динаре должное: она проявила гуманность, подсунув кирпичи под ноги висящему на крюке увальню, чтобы он мог опираться на носки ботинок и не повредил себе запястья. Несколько часов, что ему пришлось разыгрывать приманку, стали для Жорика малоприятным испытанием. Но и не настолько мучительным, чтобы оно причинило вред его молодецкому здоровью, укрепленному вдобавок выпитой не так давно из Священного Грааля водой.

– М-м-м-му! М-м! М-м-м-му! – предостерегающе замычал сквозь кляп напарник, едва завидев меня. Будучи стесненным в передаче мне звуковой информации, он подкреплял свое энергичное «му» не менее выразительными мимикой и телодвижениями. В смысле, теми скупыми жестами, какие были ему сейчас доступны.

Дюймовый, как заведенный, кивал головой, указывая подбородком куда-то мне за спину, и таращился туда же выпученными глазами. А также, словно танцующая марионетка, поочередно дрыгал ногами. Понять, что эти взбрыкивания являют собой указующие жесты, было сложно. Не знай я, о чем хочет предупредить меня Жорик, наверняка подумал бы, что он вконец рехнулся и, приняв напарника за врага, пытается помешать мне приблизиться.

– Все в порядке, Черный Джордж, угомонись, – устало буркнул я, отмахнувшись от его судорожной пантомимы. – Не дергайся – все обошлось. Просто произошло небольшое недоразумение, только и всего.

И, подойдя, первым делом избавил Дюймового от кляпа. Чем вновь обретший дар речи пленник не преминул тут же воспользоваться.

– Берегитесь, Геннадий Валерьич! – заорал он мне прямо в ухо надтреснутым от долгого, усердного мычания голосом. – Сзади! Тварь! Подлая тварь! Убейте ее! Это все она!.. Она!.. Эй, да что с вами такое?! Не смотрите на меня, обернитесь же! Тревога! За вами – враг!..

– Благодарю за службу, солдат. Командование уже в курсе. – Я поморщился и почесал пальцем в заложенном ухе. – Ты ошибаешься: это не враг, а всего-навсего чересчур нахальная любительница шуток! Хотя твое желание убить ее понятно и простительно. И я бы на такие шуточки смертельно обиделся. Даже несмотря на то, что еще не утратил чувство юмора.

– Да как же так?! – продолжал негодовать Черный Джордж, не сводя свирепых очей с приближающейся Арабески. Она никак не могла смириться с потерей винтовки и несла ее с собой, хотя не хуже меня знала, что теперь ее можно с чистой совестью выбросить. – Где вы тут видите шутку-то?! Это ж натуральная засада, а вон та тварь!..

– Ее зовут Динара Арабеска, и никакая она не тварь. Ну, разве только самую малость. Не более чем паскудны мы с тобой, – перебил я пышущего негодованием напарника. – И перестань орать! Не хватало еще, чтобы на твои вопли со всей округи сбежались настоящие твари!.. Динара! Где ключи от наручников? Давай, снимай парня с крюка – достаточно он на сегодня просушился!.. Жорик! Не дрыгайся, будь паинькой – позволь даме за тобой поухаживать…

– Тварь! – бросил Дюймовый в лицо подступившей к нему Арабеске. – Да если б не Геннадий Валерьич, я бы тебе сейчас точно шею свернул!

– Руки коротки! – парировала низкорослая питерка, явно погрешив против истины. Проворные ручки Динары были не в пример короче неуклюжих лапищ увальня Жорика. – А ну стой спокойно, дылда! Или суну ключ тебе в зубы, и будешь сам себя освобождать!

– Меня зовут Черный Джордж! – процедил сталкер, но брыкаться прекратил. – Советую хорошенько запомнить это на будущее, крошка! Черный Джордж – это твоя отсроченная, но неизбежная смерть!

– Какой ты злопамятный, Джорджик, – покачала головой Динара, возясь с наручниками. – Говоришь так убедительно, что я себя и впрямь настоящей злодейкой чувствую. А ведь это неправда, клянусь. На самом деле у меня очень доброе и отзывчивое сердце. Ну, хочешь, в качестве извинений я тебя еще разок обыщу? Помедленнее и в тех местах, где раньше не обыскивала?

Жорик поперхнулся и округлил глаза. На лице у него отразилась целая гамма противоречивых эмоций. Кабы не мое присутствие, я уверен, он принял бы предложение Арабески о перемирии, не мешкая ни секунды. Но, глянув на ухмыляющегося меня, парень смутился, нахмурился и, преисполнившись достоинства, заявил:

– Не распинайся передо мной понапрасну, крошка! Этот фокус у тебя не прокатит! С чего ты взяла, будто я куплюсь на твои женские штучки и проболтаюсь о той вещи, какую ты у меня искала? Особенно после того, как ты жестоко унизила меня перед моим наставником! Проваливай прочь и отныне не вздумай даже приближаться ко мне, коварная питерская шельма! Ты недостойна называться сталкером! Ищи себе других легковерных и их разыгрывай! А лучше вообще беги из Зоны, пока не нарвалась со своими играми на тех, кто, в отличие от нас, шуток напрочь не понимает!

– А, ну да, все ясно: вопрос принципа! Что ж, уважаю, уважаю, – закивала «шельма», послушно отступая от Дюймового. Получив свободу, тот устало плюхнулся задницей на стопку кирпичей, которую доселе попирал ногами, и начал растирать затекшие от наручников запястья. – Однако, к счастью, не твое слово здесь решающее, Джорджик. И я очень надеюсь, что все-таки получу нужную мне информацию, хочется тебе того или нет.

– Ха! – прыснул Жорик. – Ишь, губу раскатала, малявка! Ты даже мне – простофиле, не смогла мозги запудрить! А Геннадий Валерьич на твои дешевые уловки и подавно не купится! Так ведь, Геннадий Валерьич?

– Нам удалось найти вот это. – Не обращая внимания на напарника, я полез в карман и достал очки Мерлина, каким-то чудом не разбившиеся в схватке с Ипатом. После чего протянул нашу находку Динаре, дабы она тоже ее изучила.

Черный Джордж посмотрел на меня таким взглядом, каким, наверное, пронзенный кинжалами заговорщиков Цезарь глядел на Брута, пробормотал: «Не могу в это поверить!» – и, насупившись, демонстративно отвернулся.

Меня его обиды совершенно не волновали. За два месяца нашего знакомства я неплохо изучил характер своего напарника – благо для этого не нужно было являться дипломированным психологом, – и знал, что не в его привычках затаивать на людей зло. Тем более на тех, кто не причинил Георгию Осиповичу вреда и не желал ему смерти. Подумаешь, какая-то девчонка – Арабеска была старше него всего-то на пару лет, – приставила ему к башке ствол и заставила прицепить себя наручниками к стене! Эка невидаль! Бывали в сталкерской практике Жорика неприятности гораздо круче. Уже завтра он посмеется над этой своей оплошностью, однако пока его лучше не задевать за живое. Пускай остынет и придет в себя – как-никак, а он натерпелся за сегодня бед не меньше меня.

– Здесь какие-то странные гравировки на стеклах, – заметила Динара, изучая очки. – Есть предположение, откуда могли возникнуть эти царапины и что они обозначают?

Я почесал затылок, немного поразмыслил и решил выложить штатной следопытке Пожарского все, что выведал на сей счет у капитана Коваленко. Собственно говоря, почему нет? Ведь никто не назначал меня единоличным спасателем Мерлина. Чем больше народа займется его розысками, тем лучше, и в итоге все мы от этого выиграем. Даже если сей итог окажется крайне неутешительным. Как бы пафосно это ни прозвучало из моих уст: человечество должно знать правду о судьбе того, кто долгие годы честно и без прикрас рассказывал ему о Пятизонье. Насколько бы горькой эта правда ни оказалась…

Для Дюймового добытые мной на Обочине подробности также были в новинку и вызвали у него закономерное любопытство. Поумерив гонор, он с угрюмой миной выслушал вместе с Динарой краткий рассказ о Трояне и обещанной мне Коваленко завтрашней встрече с Механиком. Насчет ее места Матвей меня также известил. Она должна была состояться неподалеку от Припяти, возле деревеньки Погонное, на руинах тамошнего Городища техноса.

Пребывающий в мрачном настроении напарник прокомментировал эту новость одним коротким, но предельно емким словом: «Дерьмово». Вернувшая мне очки Арабеска высказалась на сей счет более обстоятельно:

– То, что Механик ошивается в разбомбленном Городище, меня не удивляет. Он вообще любит совать свой нос в места, над которыми вояки даже на большой высоте не рискуют пролетать. Хотя, поговаривают, после недавней эпидемии и войны биомехов в местных Городищах не осталось ни одной их твари, да и скорги уже не так опасны. И все равно, не тянет меня по тем краям разгуливать. Даже в компании Механика.

– А тебя никто туда и не приглашает! – буркнул Жорик. – Чего тебе еще от нас надо? Ты на очки Мерлина посмотрела? Посмотрела. Добилась своего? Добилась. Вот и сгинь теперь к чертовой матери! Без твоей помощи раньше обходились, и сегодня обойдемся. Мы – люди серьезные, а у тебя на уме одни розыгрыши и домогательства! Некогда нам с тобой шутки шутить! Спасибо, наигрались!.. Чего уставилась? Сказал, топай отсюда! Черный Джордж трижды повторять не станет! Я и дважды предупреждаю лишь тех, у кого проблемы со слухом! А у тебя они, похоже, есть, и немаленькие!..

– Можно, Гена, я тебе один откровенный вопрос задам? Только ты не обижайся, ладно? – обратилась ко мне Арабеска, презрительно фыркнув и отвернувшись от бубнящего грубияна. – Ответь честно: почему ты – человек, которого мы, питерцы, считаем воплощением осторожности и хитрости, – взял себе в напарники самого тупого и истеричного сталкера из всех, какие только бродят по Пятизонью? Этот удивительный парадокс у меня с самого полудня все никак в голове не укладывается.

– Чего-о-о?! – вновь взвился еще толком не остывший Дюймовый и даже подскочил в горячке с кирпичей, на которых сидел. – Нет, вы ее слышали, Геннадий Валерьич?! И у этой шельмы хватает смелости нас с вами так оскорблять?! Сразу видать, ни разу ее еще за такие дерзости по зубам не били! Можно, я это исправлю? Можно, а? Должен ведь кто-то рано или поздно научить ее жизни!

– Не вздумай, дружище, – поспешил удержать я Жорика от опрометчивого поступка. – Будь уверен: за один свой выбитый зуб она у тебя челюсть целиком вырвет. Пускай она маленькая, зато прыгучая, как белка. И до твоей морды тоже кулаком без труда дотянется. И жизни научит так, что ты за один Динарин урок в этой науке профессором станешь. Что же касательно твоего вопроса… – Я вновь повернулся к Арабеске: – Никакой загадки тут нет. Да, Черный Джордж и впрямь болтун и недотепа, каких поискать, хотя сам он с такой своей характеристикой не согласен…

– Само собой, не согласен! – поддакнул напарник. – И ежу понятно, что вам еще не доводилось встречать настоящих болтунов и недотеп!

– Однако несмотря на это, – продолжал я, – Георгий Осипович – единственный мой товарищ, который нашел способ избавить меня от алмазного паразита. Даже Мерлин с Механиком не додумались до такого, а вот он догадался! И пускай его затея в итоге не выгорела, винить в неудаче нужно уже не Жорика. Ни ему, ни мне и в голову не пришло, насколько крепко вкогтился в меня мой симбионт. Теоретически же план Черного Джорджа был безупречен и полностью обоснован. Вдобавок – что тоже немаловажно! – ему неоднократно выпадала возможность меня прикончить, но он ею ни разу не воспользовался. Почему? Неужели лишь по той причине, что он – хронический недотепа?..

Недотепа и шельма злобно переглянулись, но промолчали, очевидно не зная, как правильно ответить на мой вроде бы элементарный вопрос.

– Ну что ж, если это действительно так, – подытожил я, – значит, отныне и впредь я буду доверять исключительно недотепам Жорикам и алкоголикам вроде капитана Коваленко. Потому что, как подсказывает мой жизненный опыт, только у них в Пятизонье еще остались моральные принципы и понятия о настоящем товариществе. К прочим же сталкерам, включая – уж извини – и тебя, Динара, у меня доверия не было и нет.

– Слышала, шельма?! Слышала?! – запрыгал воодушевленный моей речью Дюймовый, не уловив – или нарочно не пожелав уловить – сокрытую в ней иронию. – Вспомни эти слова, когда опять решишь назвать меня тупицей! Нету тебе места в нашей команде! Не-ту! Заруби это себе на носу раз и навсегда!

– При всем уважении, Черный Джордж, вынужден с тобой категорически не согласиться, – возразил я, вновь рискуя нарваться на обиду соратника. – Мы ищем Мерлина, и Динара его ищет. И она, между прочим, уважает его не меньше нашего. И не меньше, чем мы, хочет его отыскать. Поэтому сегодня, когда мы преследуем единую цель, всем нам будет выгоднее забыть о наших взаимных подозрениях и действовать сообща. И раз тебе претит называть наше временное объединение командой, можешь считать его… ну, скажем, альянсом или коалицией.

– …Если, конечно, ты способен запомнить эти чересчур мудреные для тебя слова! – язвительно вставила питерка, довольная тем, что я не пошел на поводу у напарника.

– Э-хе-хе!.. Зря вы так поступаете, Геннадий Валерьич, – сник Жорик, но перечить моему авторитарному мнению больше не стал. – Попомните мои слова: отрыгнется еще нам с вами эта дерьмовая коалиция. Может, по части следопытства эта балбеска-Арабеска и мастер, но в разведку я бы с ней все равно не пошел.

– Видела я сегодня, какой ты разведчик, – отозвалась Динара. – Да над твоим укрытием впору было плакат вывешивать: «Эй, смотрите все: я тут, на холме!» Скорее в Пятизонье снова птички зачирикают и тюльпаны зацветут, чем я тебе спину прикрывать доверю и на дело возьму! Разве только в качестве отвлекающей приманки для биомехов… Впрочем, ты и это простое задание провалишь. Догонят они тебя, увальня, и порвут, даже пикнуть не успеешь. Так что гляди, Джорджик, чтобы всех нас по твоей милости раньше срока не ухлопали. Альянс альянсом, но я из-за твоей безалаберности подыхать не намерена.

– Ты знаешь безопасную дорогу к Болотному Городищу? – поинтересовался я у Арабески, желая пресечь все дурацкие, пустопорожние споры и перейти наконец к делу. – Завтра утром нам нужно непременно там быть. А иначе придется бежать за Механиком вдогонку. Что, сами знаете, бесполезно: проще догнать ветер, чем его.

– Ха! А то! – победоносно сверкнула глазами Арабеска. – Я ж к вам в компанию не на птичьих правах затесалась! От меня, в отличие от некоторых членов данной коалиции, реальная польза имеется. Знаю, конечно, такой путь! Не далее как позавчера мимо того Городища проходила. Только как мне без оружия-то быть? Ни себя защитить, ни вас прикрыть – разве это дело?

– Не дело, – согласился я и предложил: – Вон, возьми пока у Черного Джорджа его автомат. А то парень который день ворчит, что ему и гранатомет, и «карташ» таскать приходится. Подобрал свой «душегуб» в каком-то подвале, забыв, что уже три месяца без единого импланта в теле бегает. А выбросить, не расстреляв боеприпасы, жалко. Их же в комплекте с этой дурой аж целый ранец оказался. Вот теперь и мучится Жорик из-за своей жадности, будто проклял его кто. А подходящая мишень, как назло, нам все не подворачивается.

– А может, лучше наоборот: мне – «карташ», а малышке – «душегуб» вместе с боеприпасами? – воспротивился мученик. – Это же она помешала мне вас с холма прикрыть! Значит, по справедливости Арабеске теперь с гранатометом возиться. Разве я не прав?

– По справедливости, Жорик, оружие обычно распределяют, исходя из стрелкового мастерства бойцов, кому из этого оружия стрелять, – напомнил я напарнику. – Какой из тебя стрелок, я давно убедился. В тире ты, вероятно, и выполняешь спортивный норматив разрядника по стрельбе, коим, если не врешь, ты являешься. Но в боевой обстановке это не слишком заметно. Там все твое умение сводится к одному: стреляй как можно чаще – авось да попадешь.

– Ну так работает же моя система – сами не однажды видели! – проворчал в свое оправдание Дюймовый.

– Работает. Иногда ты действительно попадаешь в цель, доказывая математическую теорию вероятности, – не стал я отрицать, однако был вынужден напомнить: – Но у нас тут не бескровная олимпиада по математике, а турнир иного толка. И каждая выпущенная тобой в молоко пуля – а таковых, увы, большинство, – увеличивает твои шансы на близкое знакомство с «мишенями», по которым ты промазал. А они в Зоне, сам знаешь, не картонные, очень злопамятные и хуже того – всегда уверены, что мишени здесь вовсе не они, а мы. Зато когда в твоих руках «душегуб», я за тебя практически спокоен. Промах из этой пушки на пару-тройку метров от цели является вполне простительной погрешностью. А количество пораженных за раз мелких целей сторицей компенсирует все твои прежние неудачные выстрелы. Как видишь, Черный Джордж, у тебя прямо на роду написано быть гранатометчиком. Так что соглашайся, уж коли наш соратник по коалиции наотрез отказывается идти с собой в разведку.

Дюймовый немного посопел, затем нехотя кивнул и поплелся к нашим спрятанным неподалеку вещам. Арабеска решилась-таки распрощаться со сломанной винтовкой и, зашвырнув ее в заросли автонов, двинула следом за Жориком. Было слышно, что каждый из них бормочет что-то под нос – оба все еще злились и друг на друга, и по поводу пережитых сегодня неудач.

Я проводил их глазами, после чего посмотрел на юг. Туда, где сквозь затягивающую горизонт мутную дымку проступали руины Болотного Городища. Даже разбомбленное, оно оставалось колоссально огромным и напоминало изрезанный разломами потухший вулкан с неприступными, почти отвесными склонами.

Что там делал Механик, догадаться нетрудно. Он пользовался случаем и изучал дезактивированный оплот биомехов, пока в нем опять не забурлила жуткая, сверхъестественная жизнь.

Что за нелегкая несла туда нашу компанию, тоже в принципе понятно. Мы искали встречи с Механиком и ответы на накопившиеся у нас вопросы. И чем сильнее углублялись в поиски, тем нестерпимее свербело во мне желание бросить их и держаться подальше от тех зловещих тайн, какие могли нам вскоре открыться.

Но, с другой стороны, разве вся моя жизнь в Пятизонье не была поиском путеводной ниточки, что приведет меня к познанию природы моего симбионта? Секрету, который невозможно постичь, не открыв для себя сначала тайны Зоны. Не все тайны, разумеется. Куда уж мне – бывшему военному вертолетчику – замахиваться на штурм высоты, которую и по сей день не могут покорить тысячи ученых. Докопаться хотя бы до тех истин, какие помогут мне вернуть себе облик нормального человека, живущего со своей семьей в нормальном, человеческом мире…

И кто знает, может быть, именно сейчас я не только напал на след Мерлина, но и ухватился за кончик нужной мне спасительной нити. А это значит, что выпускать ее из рук никак нельзя. Даже если между мной и выходом из лабиринта, который представляла собой моя нынешняя жизнь, лежит путь длиною в годы, а то и десятилетия…