Глава 36

Через три дня вся бригада, включая Евгению и примкнувшего к нам Ивана, сидела в переговорной. Вместе со всеми там находился Потап, который сильно нервничал.

— Зачем вы меня вызвали? — спрашивал он. — Почему просили ничего не сообщать маме? Какая-то очень плохая новость?

— Скорее, странная, — ответила я. — Помните, ваша жена совершила благородный поступок — стала донором костного мозга для девочки, дальней своей родственницы?

— Да, помню. И что? — удивился Потап. — Беатриса сострадательный человек. Я сначала возражал против операции, но супруга меня уговорила.

— Малышка жива? — поинтересовалась Буля.

— Да, — кивнул Потап.

— Встречаетесь с ней? — подхватила разговор Люба.

— Семья живет в Новосибирске, лететь туда далеко, — уточнил Потап, — иногда получаем сообщения, Нора здорова.

— Вы боялись за жену, когда у нее костный мозг забирали? — спросил Ватагин.

— Переживал, — кивнул Потап.

— И поэтому сдали кровь? — наседал профайлер.

Персакис поморщился.

— Нет. То есть да, я стал донором, но не из-за Беатрисы, она прекрасно перенесла процедуру. Меня поставили в идиотское положение. Загнали в угол. Я привез супругу, сопроводил в палату, где подготовка к операции началась. Появились две дамы, давление измерили, из вены кровь на анализ взяли, что-то еще делали, уже не помню, чем занимались. Вдруг одна и говорит: «Потап Александрович, у вас какая группа крови?» Я удивился, но ответил: «Первая. С положительным резусом». Докторица обрадовалась: «Чудесно! Поучаствуйте в нашей акции «Всем надо жить». Вот ваша жена герой, спасает Нору, может, и вы кому-то поможете». Такую речь толкнула! Мол, в России доноров мало, особенно трудно детям костный мозг подобрать. А если я сдам анализ крови, они ее по всем аппаратам прогонят, результаты сохранят, вдруг появится больной, для которого я донором стать смогу… Вдвоем на два голоса так и пели! Все твердили: «Спасете чью-то жизнь».

Потап почесал щеку со шрамом.

— Оно мне надо — идти на операцию ради чужого ребенка? Нет уж, увольте. Но как отказать? Медички прямо прилипли ко мне, как два куска скотча. И Беатрису в пример то и дело ставили: «Ваша супруга совершает сейчас подвиг, дарит Норе жизнь!» А я, значит, получаюсь негодяй и трус. Ну я и сказал им в конце концов: «Ладно, ведите в кабинет».

— Вы молодец! — похвалила Потапа Любочка. — С донорством в России действительно не очень хорошо. Правда, в последние годы ситуация налаживается.

— Да я бы никогда не согласился на донорство, — сердито воскликнул клиент. — Тогда подумал: скорей всего, я никому не подойду, но если все же будет совпадение, то ведь мне сначала позвонят, а по телефону легко отказаться. Вот в присутствии Беатрисы здесь, в палате перед операцией, мне слабó «нет» сказать.

— Спустя некоторое время вы попали в аварию? — задал вопрос Ватагин.

— Да, не повезло, — вздохнул Персакис. — Но я сам виноват, не справился с управлением. Был на дне рождения, выпил бокал сангрии — этот напиток почти как лимонад, подумал, ничего плохого не будет, ведь не водка же, не коньяк, — и сел за руль. Очнулся в реанимации. Хорошо, что въехал в дерево, никого не убил, не ранил. С того дня дал зарок — никогда не управлять машиной, даже если просто понюхал рюмку.

— Жена не пострадала, — дополнила Эдита. — Так? Это я запись в вашей истории болезни, которую в клинике сделали, зачитываю.

— Слава богу, нет, — поежился Потап. — Она спала на заднем сиденье, мигрень у Беатрисы на празднике началась. Я супругу уложил, подушку ей под голову сунул, в несколько пледов закутал. Би всегда озноб при приступе бьет.

— Что-то не нахожу полицейского отчета о происшествии, — призналась Дита. — Видимо, теряю квалификацию.

— Патруль мы не вызывали, — после небольшой паузы пояснил собеседник. — Ведь никто, кроме меня, не поранился. Машину, правда, я капитально разбил, но на нее наплевать. На получение страховки я не претендовал, тачку на металлолом сдал, потом новое авто купил. Понимаете, если бы прикатила ДПС, началось бы разбирательство и выяснилось, что я принял алкоголь, я бы надолго лишился прав. Кабы еще кто увечье получил, тогда бы точно в ГИБДД обратился.

— Как же вы в больницу попали? — спросила Аня.

— Беатриса по мобильному «Скорую» вызвала, дала медикам денег, чтобы никому про ДТП не сообщали, и велела везти в клинику, где у нас контракт куплен, — признался Потап. — Да, она нарушила закон, но кому от этого плохо? Я жену целиком и полностью одобрил. Мне нельзя без прав остаться.

— Вы потом месяц лежали в коме? — уточнила Люба.

Персакис скрестил руки на груди.

— Сорок один день. Хирурги провели несколько операций. У меня были сломаны подбородок, нос, скула. От удара подушкой безопасности повредился глаз, теперь я ношу очки с затемнением. Ну и шрамы остались.

— Они красят мужчину, — улыбнулся Ватагин. — Некоторые специально их делают, чтобы героями выглядеть.

Потап кашлянул.

— Я не прочь вернуть себе прежнюю внешность, но не получится. Мама мне сказала: «Дорогой, ты слегка изменился, но моя любовь к тебе от этого не уменьшилась, я уже привыкла к тому, как ты выглядишь сейчас».

— Провалы в памяти сохранились? — деловито осведомилась Люба. — Кома ведь бесследно не проходит, всегда «хвост» оставит. Даже суточная. А у вас сорок один день, серьезная вещь.

— К сожалению, да, — кивнул Потап. — Иногда приду в комнату и стою в растерянности, вспоминая, что мне тут надо. Или элементарного не помню. Недавно старший сын попросил: «Папа, сделай лягушку оригами». Я прямо завис — это что? Детям мы про аварию не рассказывали, они малы еще для таких историй. Мама сообразила, в чем дело, внуков отвлекла. Я в поисковик полез, прочитал про искусство складывать фигурки из бумаги. Неужели я их делал? Ну ничего не помню! Пришлось заново науку осваивать.

— Мозг пока для врачей terra incognita, — вздохнула Люба, — чем больше о нем выясняем, тем яснее понимаем, что ничего не знаем. Вам повезло, что так быстро реабилитировались. В какой клинике лежали?

Потап взял со стола бутылку минералки и открутил пробку.

— «Знахариус». Название глупое, но центр очень хороший.

— Маленький, — добавила Дита, глядя в компьютер, — стационар на двадцать коек.

— Врачи прекрасные, оборудование новейшее, — принялся нахваливать больницу Потап. — Что еще надо?

— Забудем временно про аварию, вернемся в наши дни, — нежно пропела Эдита. — Мартина Столова обвинила вас в изнасиловании, потребовала алименты на дочь Анфису. Вы, чтобы доказать свою полнейшую невиновность, сдали биологический материал на анализ ДНК. И… словно сосулька на голову, свалилась весть о вашем бесплодии.

Потап сделал быстрое движение рукой.

— Один раз я уже объяснял здесь, как отреагировал на новость. Не вижу смысла в повторении. А теперь прошу объяснить, по какой причине вы настоятельно просили меня явиться в полном одиночестве?

— Внимание на экран, — попросила Эдита. — Вот результаты ваших анализов. Первый сделан в клинике «Орса», где слишком активные врачи вынудили вас сдать кровь на ДНК. Второй бланк мы получили здесь, в кабинете, от вашей матушки. Она демонстрировала нам результаты исследования, которое затеяла, чтобы доказать: ее сын не мог быть отцом ребенка Мартины Столовой. Маргарита Потаповна обстоятельный человек, она хотела исключить любые подозрения, поэтому приказала вам сдать не только кровь, но и семенную жидкость.

— Распространенная ошибка тех, кто не разбирается в медицине, — подхватила Люба. — Люди считают, что мазок из полости рта менее информативен, чем анализ крови. Но на самом деле ДНК можно выделить отовсюду, и она не меняется от того, что взята, допустим, из зуба или из слюны.

— И ваш анализ показал азооспермию, — довершила Эдита. — Но давайте теперь сравним исследование клиники «Орса» с тем, что сделали по желанию Маргариты Потаповны. Забудем про сперму, сравним кровь.

— Там что-то не так? — насторожился Потап. — Нашли у меня какую-то страшную болезнь? Онкологию? Говорите откровенно, я не истерик.

— Нет, ничего такого. Это просто анализы разных людей, — объявила Буль. И добавила: — Но — дальних родственников. Тот, кто был вынужден сдать пробу в «Орса», и тот, кто по приказу госпожи Персакис пошел на анализ, чтобы доказать, что он не насиловал Мартину, имеют кровные узы. Не прямые. Мужчины не родные братья, не отец и сын, не дед и внук, просто члены одной семьи.

— Глупость какая-то, — пожал плечами Потап, — в лаборатории перепутали квитки.

— Нет, — отрезала Эдита. — И не советую сейчас, хлопая дверью, убегать. Во время нашего первого разговора ваша матушка упомянула вскользь, что у нее есть очень красивая коробочка из оникса, в которой она хранит молочные зубки Потапа. Для вас, наверное, будет удивлением узнать, что из них можно выделить ДНК.

— Они же старые, — пробормотал Потап, — не один год в шкатулке валяются.