Глава 18
В шесть утра мне позвонил мужчина и приятным баритоном произнес:
— Татьяна, вас беспокоит Илья Каравайкин, адвокат Олеси Столовой. Вы вчера изъявили желание побеседовать с ней. Так как она несовершеннолетняя, я должен присутствовать при разговоре.
— Если не ошибаюсь, через пару дней Лесе стукнет восемнадцать, — уточнила я.
— Но сейчас ей пока семнадцать, — подчеркнул Илья, — так что давайте соблюдать закон. Вы категорически против моего участия в беседе?
— Конечно, нет, — ответила я, — жду вас вместе в полдень.
— Это же просто беседа? — уточнил адвокат.
— Я хотела задать Олесе несколько вопросов об ее бабушке Елене. Девочка вроде с ней дружила.
— Леся ангел, — вздохнул Каравайкин, — вечно всем на помощь летит, а потом за свою доброту по носу тряпкой получает. Она не способна никому отказать. Когда вы вчера позвонили, девочка постеснялась отказаться от встречи. Сегодня у моей крестницы свадьба, и Леся подружка невесты. Я ее укорил: «Почему не рассказала детективу о празднике? Как ты можешь приехать к ней в полдень, если в час дня надо быть в загсе?» Она ответила: «Не знаю, дядя Илюша. Постеснялась. Татьяна выясняет, что случилось с Мартиной, а это важно. И бракосочетание Наташеньки огромный праздник. Не знаю, что теперь делать?» Из-за своей неспособности кому-либо отказать Леся часто страдает.
— Нет проблем. Давайте перенесем встречу на завтра, — предложила я.
— Крестница у меня одна, и очень любимая, — продолжил пространные объяснения адвокат. — Она дочь обеспеченного человека, и я не беден, мы с ее отцом приготовили для новобрачных оригинальный праздник — сразу после того, как пара в загсе поставит свои подписи в книге, новоиспеченные муж и жена вместе со всеми гостями полетят в Питер, сядут на забронированный теплоход и поплывут на Валаам. Мы все воцерковлены, поэтому без венчания никак. В монастыре мы проведем три дня, затем…
— Ясно, — приуныла я.
— Понимаю необходимость беседы с нами, — продолжал Илья, — поэтому позвонил вам в неприлично раннее время. Приезжайте к Олесе домой к восьми. До одиннадцати поговорим. А потом, извините, Лесе надо делать макияж, прическу… Девочки всегда хотят быть красавицами. Даже, если свадьба не твоя, все равно ты должна выглядеть на все сто. Понимаете? Вас устроит такой вариант?
— Конечно, — обрадовалась я. — Где живет Столова?
— Неужели начальник особой бригады не могла вычислить место прописки? — удивился Каравайкин.
— Официальный адрес мне известен, — спокойно ответила я, — но некоторые люди, будучи зарегистрированными в столице, реально живут в подмосковных поселках.
— Леся осталась в родительской квартире, — уточнил Илья. — И…
Последние его слова утонули в грохоте.
— Буду в восемь, — проорала я в трубку и пошла на кухню.
Шум уже стих.
— Что это гремело? — спросила я у Рины, которая несла к столику кофейник и молочник.
— Где? — не поняла Ирина Леонидовна.
— Словно камни с горы кидали, — поморщилась я.
— Дррр!!! — понеслось по квартире. — Дррр!
— Вот, опять! — закричала я.
— Мебель демонтируют! — завопила в ответ Рина.
Грохот прекратился.
— Совсем забыла! — по инерции заголосила я. — Долго они греметь будут?
— Пока все не унесут! — надрывалась Ирина Леонидовна.
— Что случилось? — спросил Иван, заглядывая в столовую. — Почему вы кричите, как бедуины в пустыне?
— В нашей квартире мастера шкафы от стен отдирают! — загорланила я.
— Панели декоративные срезают! — переорала меня Рина.
— Я понял, что внизу что-то типа перфоратора запустили, — сказал Иван. — Но сейчас-то вы почему вопите? Тихо ведь в доме.
Мы с Ириной Леонидовной растерянно примолкли. Иван Никифорович рассмеялся и ушел.
— Мяу, — недовольно произнес кот Альберт Кузьмич, восседавший в кресле во главе стола.
— Прости, дорогой, — засуетилась Рина и осторожно налила кофе в чашку, которая стояла перед котярой.
— Он пьет кофе? — опешила я.
— Раньше Альберт Кузьмич терпеть не мог даже запах напитка, — голосом министра, командующего парадом на Красной площади, возвестила из кухни Надя, — а потом позавидовал Ирине Леонидовне и стал по утрам кофеек просить. Только со сливочками его употребляет. И обязательно двадцатидвухпроцентными, остальные ему не нравятся.
— Надя, зачем ты кричишь? — засмеялась Ирина.
— Так перфоратор грохочет, — объяснила домработница.
— Сейчас тихо, — возразила хозяйка.
— А и правда, — смутилась Надежда.
Я пошла в гардеробную, завидуя Сан Санычу, который сейчас, сидя за столом, вкушает из фарфоровой чашки кофий со сливками, потом ляжет на диван, зароется в теплый плед и проспит до полудня. И весь день у кота пройдет лучше некуда, ну разве что придется воспитывать бульдожек. А я понесусь к восьми утра беседовать с Лесей, потом до вечера буду бегать по делам, и о кофе со сливочками мне придется только мечтать, потому что от этого напитка самая мощная часть моего организма (не подумайте, что это мозг) становится все шире и шире. А у британца никаких угрызений по поводу того, застегнутся ли на нем джинсы, нет. Так кто из нас счастливее? Госпожа Сергеева или Альберт Кузьмич?
Отчаянно зевая, я влезла в платье. Визит в лабораторию к Любе временно откладывался, чулки снимать пойду к ней после встречи с дочерью Владимира и Ксении.
