Глава 21
В Чарасе были таверны и получше «Овчарки и свистка», зато здесь прилично кормили, не обсчитывали и не разбавляли пиво. Хозяин заведения обычно обслуживал местных, а не приезжих, однако многие жители накануне осады покинули столицу. Без солдат таверна бы пустовала, поэтому он не жаловался.
Сегодня толпа шумела сильнее обычного, и на случай беспорядков неподалеку дежурили несколько дюжих парней. Когда Варгус вошел в таверну, многие повернули головы, и каждый, кто заметил его, помахал рукой или улыбнулся. Из этих людей он знал по именам едва ли десяток; его знали все.
Посетителям наливали местное светлое пиво, однако самые страждущие могли отведать йерсканского темного. В неспокойные времена дородный хозяин держал бочку подальше от глаз, но Варгусу услужить был рад.
К его приходу Харго и компания уже хорошо набрались. В таверне, как и во всем городе, царила мрачная атмосфера, и вряд ли они одни поминали сегодня за кружкой покойного короля. Оррана в толпе не было, зато появились новые лица – те, кто недавно присоединился к отряду. Потери тоже бросались в глаза: Тэн, Лохмач, а из недавних – Радд. Тощий солдат умер страшной смертью, захлебываясь и хватая ртом воздух, пока кровь толчками выходила из широкой раны на шее. В минуту его не стало.
– Вот ты где, – пробормотал Харго с красными, налитыми кровью глазами. – А я только что вспоминал, как ты проткнул копьем шею тому засранцу.
Варгус подошел к столу, и остальные подвинулись, уступая место.
– Расскажи, как оно было, – попросил Харго, поминутно кивая, будто его клонило в сон.
– Он все ходил круг за кругом, – пробормотал Варгус. – Как безголовая курица. Долго же он кончался.
– Потеха, – сказал Харго без тени улыбки. Кто-то заискивающе осклабился, но смеха за столом не было. Никто не видел здесь ничего веселого. Уже не видел.
Война наложила отпечаток на каждого. Побывка для их отряда чересчур запозднилась – но, как знать, не последней ли она была…
Некоторое время Варгус потягивал пиво, позволяя разговорам вокруг течь своим чередом. Улицы снаружи намокли от недавнего ливня, и ему страшно хотелось скинуть сапоги и поставить их к огню. До сих пор он не потерял ни одного пальца – хорошо бы и дальше так. Спустя несколько минут Варгус понял, что, пока остальные продолжают болтать, Харго молча смотрит в одну точку.
– Что с тобой? – спросил Варгус. – Вид у тебя дерьмовый.
– И на душе так же, – ухмыльнулся Харго.
– Надо было потужиться.
В этот раз Харго рассмеялся.
– Да нет, просто дрожь берет. От того, что жив.
Варгус заметил, что Харго лишь ополовинил кружку – похоже, единственную за вечер.
– Какая еще дрожь?
– Когда мы в грязи и крови по самые яйца, думать некогда. Знай себе маши топором, – сказал Харго, прикоснувшись к йерсканскому тесаку на поясе. – Все, на что я способен, – стараться выжить. – Он внезапно отвернулся и провел рукой по лицу. Минута прошла в молчании.
Варгус положил руку ему на плечо.
– Мы все боимся умереть. А я – больше остальных.
Когда Харго поднял голову, глаза его покраснели.
– Братство, или называй как хочешь… Я знаю, оно меня изменило, но я никогда не верил тому, что ты еще говорил. Что надо радоваться каждому вздоху. Это из него религиозное дерьмо прет – вот что я думал.
– Я не священник, ясно тебе? – сказал Варгус, стиснув ему плечо. Он дождался кивка и ослабил хватку. – Я рассказывал, да не я придумал. Так что не делай из меня вождя или святого.
Варгус откинулся на стуле и отхлебнул пива, чтобы успокоить нервы. На слова обижаться не стоило – Харго ведь не обиделся, когда Варгус прилюдно отвесил ему пинок.
– Ну, все равно, ты сказал, и слова пустили корни, – нарушил молчание Харго. – Я ни при чем, оно само получилось. Кое-кто из ребят без этих слов не протянул бы так долго. Вот и все.
Варгус присмотрелся к товарищу, с которым каждый день сражался плечом к плечу. Со дня знакомства лицо у Харго осунулось и посуровело, а во взгляде зажглась какая-то новая жажда. Руки его были покрыты шрамами, от правого уха недоставало куска. Обычный человек разглядел бы в Харго лишь тупоголового дикаря или, может быть, хорошего солдата, но в этих глазах скрывалось многое.
– Однажды какой-нибудь засранец меня порешит, – прошептал Варгус. – Может, новобранец, готовый обмочиться от страха. Может, зубастая и когтистая самка ворги. Неважно. Я истеку кровью и умру, как любой другой человек… Помнишь, что случилось на днях?
– Три драссийских наемника пошли прямо на тебя, как будто никого больше не видели.
– Знаешь почему?
Харго пожал плечами, прикинувшись дурачком. Варгус подождал, и тот наконец ответил:
– Могу угадать. Наверное, узнали про Братство и хотели от тебя избавиться.
– Как от короля, – сказал Варгус. – Думают, если отрезать голову, оно само отомрет. Так что перестаньте звать меня по имени. Если кто из новичков спросит о Братстве, рассказывай, только меня не упоминай. Нельзя, чтобы с моей смертью все кончилось. От тех троих я еле отбился, и то угодил в лазарет. В другой раз за мной пошлют десяток или два. А не пошлют, так я все равно однажды дам маху.
– Я скажу остальным, – пообещал Харго. – Но за мной по-прежнему должок.
Варгус допил пиво и протянул пустую кружку.
– Тогда проставляйся, пока я не упаду без памяти и штаны не обмочу.
– Это дело, – ухмыльнулся Харго.
Входная дверь распахнулась, кто-то из солдат вздрогнул от резкого шума. Орран вошел с таким довольным видом, будто у него только что умер богатый дядюшка. Он опустился за стол и молча ждал, пока Харго не вернется от стойки.
– Стало быть, нашел свою шлюху, – сказал тот, передавая им обоим выпивку.
– Всеблагая Мать, это была не простая шлюха, – ответил Орран, прихлебывая из кружки. – Я попросил ее сделать что-нибудь, чего раньше не пробовал. Что-нибудь новенькое.
– Не хочу это слышать, – сказал Варгус, отворачиваясь.
– Я тоже, если все кончится тем, что она сунула тебе палец в зад, – предупредил Харго.
– И вот закрываю я глаза, – продолжал Орран как ни в чем не бывало, – и вдруг слышу музыку, а в ушах как-то странно звенит.
Харго не удержался:
– И что там было?
– Она взяла одно мое яйцо в рот и замурлыкала под нос мелодию. Мать честная! У меня так резко встал, что я чуть глаз себе не выбил.
– Все, хватит, – сплюнул Варгус.
– Я будто воскрес. – Орран в два глотка осушил кружку и пошел к стойке. – Эй, девоньки, не зевайте!
Снова хлопнула дверь, и в зале повисла странная тишина. В таверну ввалился изможденный мужчина в лохмотьях. Он кашлял и хрипло дышал, будто болел чахоткой. Вокруг его глаз темнели фиолетовые круги, и он отчаянно шарил взглядом по толпе, высматривая кого-то. При виде Варгуса тело незнакомца охватила судорога.
– Эй, нищим тут не место, – прикрикнул хозяин, кивая парню с тяжелой дубинкой.
– Постой-ка. – Варгус подошел к оборванцу. – Я о нем позабочусь.
Последние силы оставили нищего, и он упал Варгусу прямо в руки – легкий, как пылинка. На нем не осталось ни жира, ни мышц, только кожа обтягивала скелет, щеки ввалились, дыхание отдавало сладким. От тела исходило неестественное тепло. Он был при смерти.
Одежду нищего покрывала корка грязи и пыли, а на изношенной рубахе спереди виднелись темные пятна. Варгус усадил его на стул, и незнакомец так сильно закашлялся, что все его тело забилось в судорогах. Спустя несколько минут кашель затих. На губах выступила кровь.
– Это сыпь! – крикнул кто-то. – Красная сыпь вернулась!
– Спаси нас Создатель!
– Выкиньте его на улицу! – закричал хозяин. – Мне тут больные не нужны.
– Кто это? – спросил Харго, совершенно трезвый.
Варгус не знал, как ответить, и в конце концов выбрал самую простую из истин.
– Мой брат.
– Тогда он и наш брат, – выступил вперед Орран.
– Вы не поняли, – сказал Варгус. Человек снова закашлялся. – Он… кровный родственник.
– Не знал, что у тебя есть родня, – удивился Орран.
– Я о нем позабочусь, – сказал Варгус, подняв нищего на ноги и закинув его костлявую руку себе на плечи. – Ему нужно отдохнуть и принять какое-нибудь лекарство. Это не заразно.
– Помочь чем-нибудь? – спросил Харго, придерживая дверь.
– Мы справимся. Веселитесь и ни о чем не думайте.
Варгус чувствовал на себе взгляды, но не оборачивался. Пройдя несколько улиц, он опустил человека на землю и прислонил к стене. Тот едва держался в сознании: глаза закатились, кровь текла из носа, кожа по углам рта потрескалась. Придерживая его лицо, Варгус несколько раз шлепнул нищего по щеке, пока тот не очнулся.
– Кай? Это ты?
– Помоги мне, Плетельщик, – прошептал умирающий.
– Что случилось?
– Все кончено, – всхлипнул Кай. – Они сожгли все мои храмы, изнасиловали и убили моих жриц. У меня больше нет последователей. Тех, кто отказался принять новую веру, утопили или сожгли. Кто-то сделал вид, что согласен, но их теперь заставляют читать молитвы сраному фонарщику. Мне конец.
– Где такое творится?
– Повсюду! – Кай ухватил его грязными руками. – Помоги!
На короткий миг Варгус задумался, не оставить ли его умирать на улице. Правды никто не знал, а без чужой помощи Кай не дотянет до рассвета. Утром его найдут, примут за нищего – и на этом все кончится. Кай на его месте так бы и поступил.
– Радуйся, что я – не ты, – сказал Варгус, закидывая его на плечо.
Несколько прохожих мельком взглянули на них без особого интереса. Пьяные были делом обычным, особенно среди воинов на побывке. По дороге им попались несколько солдат, выглядевших куда как хуже – они спали на голой земле или громко блевали. Люди из городского ополчения следили за порядком на улицах: лежавших без памяти подбирали, а тех, кто еще держался на ногах, отправляли домой.
Из переулков доносились страстные вздохи – в каждом тенистом проходе, в каждом темном углу кто-то был. Рабочие парни и девушки пытали удачу. Ничто так не разжигает страсть, как жизнь на лезвии ножа, под угрозой смерти – день за днем.
Долгая дорога в Старый город пошла в гору, идти стало тяжелее. Кай то и дело терял сознание, а приходя в себя, бормотал что-то нечленораздельное и временами пускал газы. Варгус знай себе шел. Он останавливался отдохнуть возле таверн, ливших на улицы теплый свет, смех и музыку. Больше всего на свете ему хотелось зайти внутрь и забыть за весельем о долге. Глоток-другой притупил бы боль, а после дюжины он не вспомнил бы свое имя. Соблазн был велик, и Варгус в который раз задумался, не бросить ли ему свою ношу.
В конце улицы маячил собор Создателя, построенный в традиционном стиле. Он весь сиял изнутри, фонари и свечи бросали на улицу свет, а витражи окрашивали камни на мостовой в дюжину разных оттенков – красный, золотой, синий. Огромная церковь служила напоминанием о том, на какие свершения способен человек и как он веками может поклоняться богу, который давно не дает о себе знать.
Вздохнув, Варгус свернул с главной улицы, миновал большой храм, посвященный Всеблагой Матери, и остановился перед ветхим зданием. Дюжина человек, незнакомых друг с другом, ждали снаружи. Никто не знал, зачем пришел сюда – всех вел какой-то неясный инстинкт. Большинство были из местных, но явились также и моррин, и две драссийки, богатые торговки в неброских шелковых мантиях.
Когда Варгус с силой толкнул покоробленные двери и вошел в храм, Кай пошевелился. Вокруг него закружилось облачко черных точек, но это были не мухи – ни объедков, ни грязи, обильно покрывавших пол, он не задел. Едва оказавшись в старом здании, Кай начал понемногу приходить в себя и даже устоял на ногах без поддержки, когда Варгус прислонил его к дальней стене.
Дюжина незнакомцев ступили в храм, и все как один преклонили перед нищим колени. Варгус отошел в сторону.
– Повелитель, – сказал один из местных, и другие эхом вторили ему.
– Мои верные дети, – произнес Кай, утирая окровавленные губы рукавом рваной рубахи. – Я рад, что вы пришли. Я не хотел умирать в одиночестве.
– Прикажите, господин, и я все исполню, – сказала одна из драссиек. Она склонилась перед ним до самой земли, не замечая ни грязи, ни вони.
– Просите нас о любой милости, – произнес еще кто-то, и другие согласно закивали.
– Теперь уже ничего не поделаешь, – печально улыбнулся Кай. Казалось, он смирился с судьбой.
– Чем-то наверняка можно помочь. Мы на все готовы.
– На все, господин. Только прикажите.
На лице нищего появилась хитрая улыбка.
– Не надо, Кай, – сказал Варгус. Верующие ошеломленно уставились на него, опешив от такого панибратского обращения. – Уйди с миром. Оставь их.
Кай усмехнулся.
– Посмотрим, брат, какой ты будешь покладистый, когда придет твой конец.
– Я мог бы тебя остановить, – сказал Варгус, хотя оба знали, что это пустая угроза. Он не будет вмешиваться.
– Распоряжайтесь нами, повелитель, – повторил один из толпы.
Из последних сил Кай выпрямился и простер над паствой руки, будто грея их над костром.
– Отдадите ли вы себя целиком? Себя, какие вы есть, и себя, какими вы будете отныне и вовеки, сердцем, телом и душой?
– Да, повелитель, – ответили они в один голос.
– Клянитесь. Клянитесь своими бессмертными душами.
– Клянемся, повелитель, – нараспев сказали они, ни секунды не думая о последствиях.
В глазах Кая загорелся холодный голубой свет – древний и злобный.
– У вас есть деньги? – спросил он. Одна из драссийских торговок протянула ему тяжелый кошель, из которого Кай достал дюжину серебряных монеток. Поднеся их к губам, он прошептал: – Вот мое тело, вот моя кровь.
Повторяя фразу, он положил по монете на язык каждому из своих последователей.
После этого нищий заговорил на древнем наречии, мертвом много веков, хотя Варгус его еще понимал. Губы Кая шевелились, однако слова не совпадали с их движениями. Ни один смертный не издавал таких звуков: шипение и щелчки перемежались пронзительными птичьими нотами. Воздух в святилище застыл и потяжелел, будто храм опустили под воду. Варгус почувствовал, как ему давит на уши, и попятился от паствы, пока не уперся в дальнюю стену.
Кай поманил пальцем одну из женщин. Та порывисто встала и подбежала к нему, светясь от восторга, словно мечтала об этом миге всю жизнь. Дрожащими руками Кай обнял ее, будто любовник, и крепко прижал к груди. Женщина обмякла в его объятьях, спокойно положила голову ему на плечо и закрыла глаза – потому-то и не увидела ужас на лицах других верующих, когда изо рта Кая показались длинные клыки. Они вошли в ее шею. Женщина слабо захныкала, хотя больше ничем не выразила протест. Кровь забила из раны, Кай быстро подхватил ее ртом и начал пить.
Повелитель и слуга опустились на пол. Сила перетекала из одного тела в другое. Когда сердце женщины замедлилось, Кай начал рвать ее мясо зубами. Лицо его меняло форму: нос уменьшился, а рот становился все шире. Верхняя губа треснула, и через порванную кожу потянулось наружу что-то оранжевое.
Огонь в голубых глазах загорелся ярче, рубашка на спине заходила волнами, будто под ней шевелилось живое существо. Позади Кая выросла длинная тень, пульсирующий вихрь, закрывший все вокруг ужасной тьмой. Даже издали Варгуса пробрала дрожь.
Звук сломанных костей эхом разнесся по храму. Рубаха Кая разошлась по швам, и из-под нее вырвались шесть подвижных темно-синих щупалец, которые, сжимаясь и раздуваясь, поползли по земле. С чудовищным криком Кай наконец отбросил свое лакомство. Ночную тишину прорезал неземной голос. Кожа на лице треснула посредине, череп раскололся под собственным весом, будто яйцо. На месте двух темно-красных глаз зажглись четыре, затем восемь, затем больше, чем Варгус мог сосчитать, а из того, что осталось от тела, продолжали вылезать новые щупальца.
Среди верующих одни оцепенели, другие молились и кричали, а третьи в ужасе взирали на истинный облик их древнего Бога и Повелителя, Пожирателя Душ, Неусыпного Стража.
Одно из щупалец разорвало останки женщины и отправило их в пасть. Как только она была пережевана и проглочена, новые щупальца вытянули из круга еще двоих. Те успели коротко и пронзительно вскрикнуть, прежде чем захрустели их кости, и на землю брызнули соки. Какой-то человек потерял самообладание и ринулся к двери, завывая от ужаса и зовя на помощь. Щупальце по-змеиному быстро обвило его ногу и потянуло обратно, две клешни оторвали его руки от тела, кричащий рот исчез в чудовищном зеве. Сто красных глаз моргнули, как одно око, взирая на все и видя повсюду. Кай’ега пожирал своих последователей.
Раздались новые крики, моррин взмолился о пощаде и тут же завопил, по частям исчезая в пасти. Прошло еще несколько минут, и от людей не осталось ничего: ни башмака, ни лоскута одежды. Длинный розовый язык облизал пол, собрав последние капли крови, слез, мочи и прочих телесных соков. Когда еды не осталось, Кай’ега вздохнул, закрыв мириады глаз и словно бы успокоившись, хотя бесчисленные руки ни на миг не прекращали движение.
Тело монстра начало медленно распутываться, сжимаясь и увядая, пока на его месте не остался нищий в лохмотьях. Гул в ушах Варгуса стих, и до его слуха вновь донеслись звуки города. Где-то неподалеку смеялась женщина и весело пиликала скрипка.
– Теперь мне гораздо лучше, – сказал Кай.
Народ из таверны его бы сейчас не узнал. Он излучал здоровье, тело налилось силой, лицо раздобрело. Морщины в уголках рта говорили о счастливой, полной радостей жизни, а глаза горели теплым дружелюбным огнем.
– Ненадолго, – предупредил Варгус. – Впрочем, ты и сам это знаешь.
– Другого способа не было. – Кай оглядел руины святилища, печально покачал головой и сквозь дыры в крыше поднял глаза к ночному небу. – Помоги мне, брат.
– По-моему, я сделал достаточно.
Кай посмотрел на него с укоризной.
– Ты не виноват в том, что случилось. Они нашли бы меня на улице и без твоей помощи.
– Чего ты хочешь?
– Выжить, – несколько удивленно ответил Кай. – Ты из старейших и знаешь, как это делается. Научи меня.
– У меня нет времени.
– Да, ты ведь ввязался в их войну… – Судя по голосу, Кай был выше таких скучных забот.
– Ты тоже, – напомнил ему Варгус. – Иначе тебя бы здесь не было.
Кай кивнул.
– Что мне прикажешь делать?
– Ничего. Я спрячу тебя в безопасном месте, но буду держать под рукой. До конца войны ты можешь мне пригодиться.
– И чем я буду занят все это время? – спросил Кай невероятно скучающим тоном.
– Ничем. Не лезь в неприятности. Хотя бы это ты можешь?
В ответ Кай лишь улыбнулся, показав полный рот острых зубов.
