Глава 22. Константин Купервейс. «Я же мужик! А она спит с собакой»

В 1973 году в жизни Людмилы Гурченко произошло сразу несколько значимых событий: одно трагическое – умер ее отец, второе радостное – она встретила своего четвертого мужа, пианиста Константина Купервейса. На момент их знакомства ему было 23 года, и, несмотря на разницу в возрасте, которая составила 13 лет, Людмила и Константин вместе прожили долгих 18 лет. Говорят, его рабская преданность, в которой не было понятий «я» или «мы», а только: «она» – сыграла с ним злую шутку. В итоге пианист взбунтовался, и в канун нового, 1992 года, расстался со звездной супругой.

Константин Купервейс рассказывал: «Мне друзья часто потом говорили: «Опять твоя тебя в газете лягнула». Надо отметить, что когда мы были вместе, Люся своих бывших мужей здорово грязью поливала. Кобзона особенно. Я слышал, как он недоумевал, что Купервейс столько лет выдержал. А я выдержал, потому что хотел этого, и я Люсе за многое благодарен… Многие ведь разошлись мирно и даже продолжают общаться. Бывший муж – это не враг номер один!.. Ужасно жалко, что Люся не отдала мне ни одной фотографии. С двадцати трех до сорока одного меня как будто и не было…»

«Людмила Марковна, признайтесь, почему вы меняли мужей как перчатки?» – как-то спросил великую актрису журналист Е. Маркин. На что получил ответ:

– Я никогда никому не врала и не терпела, чтобы врали мне! Когда мужчина имеет одну жену, а живет со всеми… Есть дуры, которые терпят. Мне такие отношения неинтересны. Собирала манатки и уходила!

Но в случае с Купервейсом такого же расставания было.

Беседовавшая с журналисткой «7 дней» А. Пахомовой актриса Татьяна Бестаева, долгие годы дружившая с Люсей Гурченко, признавала, что в личной жизни актрисе было весьма трудно найти достойного мужчину.

«Если честно, с ней было довольно трудно жить мужчинам. Вроде бы она восхищалась своим возлюбленным, но тут же и требовала от него поклонения. Говорила, как он талантлив, но подспудно, сама того не замечая, превращала мужчину в обслуживающий персонал. А ведь не всем это подходит…

Людмила Гурченко и Константин Купервейс.

К этому времени и наше общение с Люсей сошло на нет. Я поступила в Театр имени Моссовета и уже не могла уделять ей много времени, а Люся привыкла, что я прихожу по первому ее звонку. Она стала ревновать меня к моим новым друзьям… Постепенно мы перестали общаться. Я поняла, что с Гурченко мало дружить – ей нужно служить!

Люся была как птица феникс. Из любого пепла возрождалась. Только когда она восстанавливалась, напрочь забывала прошлую жизнь. Ничего не оставалось ни в ее сердце, ни в уме. И она отрезала от себя друзей, бывших мужей… Заметьте, нет такого человека, который прошел бы с Люсей рука об руку всю жизнь. Что ж, я благодарна ей за те годы, что мы дружили. И принимаю ее такой, какая она есть. Талантливый человек никогда не может быть простым и понятным».

Она же считала, что «Когда в жизни Гурченко появился Купервейс, Маше было уже 14 лет. Красивая стройная блондинка, достаточно развитая уже девушка. Мне кажется, Люся стала бояться, что Купервейс переключится с нее на дочь. Может быть, поэтому она не была против, когда дочь рано создала семью».

Многие СМИ смаковали ситуацию, когда выяснилось, что Гурченко заставляла своего мужа музыканта Константина Купервейса спать на раскладушке рядом с супружеской постелью, буквально у нее в ногах. Тогда как кровать актриса делила с собачкой. Эта тема служила поводом порыться в грязном семейном белье этой странной пары, где мужчина, заметьте – гораздо младше жены – готов был не только жить-дружить, а – служить жене во всех смыслах.

Подруга Людмилы Гурченко актриса Инна Выходцева, к примеру, говорила, что Константин ей иногда жаловался: «Инна, я же мужик! А она спит с собакой».

Меж тем именно Инна больше всех иных подруг Людмилы Марковны сочувствовала ее супругу, да и симпатизировала ему явно больше остальных. Она признавалась:

– Из всех Люсиных мужей мне больше всего нравился Костя Купервейс – наверное, единственный, с кем она по-настоящему была счастлива. Видимо, судьба сжалилась над ней за все мытарства. Вот это была любовь! И наконец-то – абсолютно взаимная! Люся мне рассказывала, как они с Костей познакомились. Она приехала на пробы в Белоруссию и в вестибюле столкнулась с компанией музыкантов. С одним из них встретилась глазами и почувствовала, что пропала. Казалось бы, внешне Купервейс не представлял из себя ничего особенного, да и роста он небольшого. Но все это меркло перед его неотразимым обаянием! Я даже на себе иногда чувствовала этот Костин мужской «гипноз». Словом, Люся влюбилась – мгновенно, с первого взгляда.

Когда они познакомились, Константин работал пианистом и аранжировщиком в эстрадном оркестре под управлением Александра Горбатых и был женат. Став спутником Людмилы Гурченко, он сдружился с ее дочерью.

– Дочка Люси оказалась открытой, доброй девочкой, и мы быстро нашли общий язык. Сначала она звала меня «дядей Костей», потом просто по имени, а спустя полгода, когда мы втроем отправились в Ялту, где у Люси было несколько съемочных дней, я услышал: «Костя, а можно я буду называть тебя «папой»?».

Так в жизнь 24-летнего мужчины вошла та, которую он долгие годы звал «дочкой». А ведь тогда Маше было четырнадцать! Исполняя новые обязанности, новоявленный отец ходил на родительские собрания, проверял уроки и подбадривал в трудную минуту.

Много позже Константин признается:

– Уверен, судьба Маши сложилась бы совсем по-иному, если бы мать была к ней чуточку внимательней и снисходительней. Если бы у нее вообще находилось время для дочери. Но Люся считала себя в первую очередь актрисой. И во вторую, и в третью…

Ему удалось подружиться и с тещей, которая открыто сочувствовала молодому зятю, не раз втихаря предлагая ему расстаться с ее знаменитой дочерью в силу эгоистичных устремлений последней.

Да и сама Люся не могла пожаловаться на мужа. Он делал, предугадывая ее желания, то, что не исполняли все ее прежние поклонники и мужья. К примеру, сделал ритуалом завтрак в постель.

– До тебя я только мечтала, чтобы мужчина так ко мне относился. Чтобы так любил. Иногда кажется: Бог, забрав папу, послал мне тебя…

Впервые, еще лежа в постели и получив поднос с завтраком, она поразилась такой заботе и расплакалась. А с годами, как это ни прискорбно, к подобной заботе привыкла, как к данности. И в этом была ее стратегическая женская ошибка. Но иначе она не была бы мадам Гурченко – единственной и неповторимой…

Первые проблемы в этой новой семье возникли из-за Люсиной тяги к вечной молодости. Людмила Марковна не могла смириться с течением лет, с морщинами и сединой… Став рабой косметологов и хирургов, она пережила десятки пластических операций, превращая свое лицо в маску манекена, когда невозможно практически ни улыбаться, ни моргать.

«Аплодисменты дают тебе крылья. Аплодисменты жидкие их убирают. Когда слышишь стук собственных каблуков – провал. Если я стучу и не слышу ничего – это прекрасно». (Людмила Гурченко)

Поговаривают, что поводом для развода с преданным Купервейсом стала интрижка Л. Гурченко с режиссером Леонидом Трушкиным.

– А что удивляться? Люся же была актрисой, настоящей, великой… Таким, как она, время от времени требуется допинг. А между режиссером и актрисой часто пробегает искра. Помню, Люся и в Михалкова была влюблена, когда снималась у него в «Пяти вечерах», – сыпала подробностями актриса Инна Выходцева.

Сама же актриса однажды жестко и безапеляционно признала:

– Вы знаете, мой жизненный опыт привел меня к выводу, что все мужики – козлы!

Утверждают, что Людмила Марковна всех бывших мужей считала недостойными, предателями и не стеснялась в выражениях, когда упоминала их в интервью. И даже самый покладистый, самый тонкий из ее бывших – Костя Купервейс – получил свою порцию гнусностей. А ведь когда-то, на заре их отношений, его отец предупреждал о неизбежной фатальности: «Она сначала превратит тебя в кролика, а потом съест».

Однажды друзья музыканта возмущенно посоветовали прочесть очередное интервью звездной актрисы. Несмотря на то, что прошло 19 лет после их расставания, ее сердце пылало злобой. И тогда бывший супруг дал согласие на ответное интервью.

«Естественно, я тут же пошел и купил газету. Интервью называлось «Мои мужья – это отбросы и обмылки». Процитирую самый «яркий» отрывок: «Никто не смеет так поступать со мной…Он признавался мне в любви, а за моей спиной готовил свою будущую жизнь. Обмылок! Сейчас ему не хватает, чтобы вслед шептались: «Смотри, Купервейс пошел – муж Гурченко». Надо быть благодарным, что тебя вынули из дерьма, сделали из тебя человека, а ты взял и плюнул…»

Да-а, сильно. «Обмылком» меня Людмила Марковна еще не называла, да и извлеченным из «дерьма» – тоже. Девятнадцать лет прошло, а она все придумывает новые и новые эпитеты. Откуда такие «долгоиграющие» злоба и ярость?»

«Бывший» парировал ответными, куда более весомыми, обидами:

– Мне есть о чем жалеть. О том, что не реализовал свой талант музыканта и композитора, о том, что у меня нет и никогда не будет своих детей, а у моих родителей – внуков. Но за все эти девятнадцать лет я ни разу не пожалел о том, что ушел от звезды по имени Люся Гурченко.

В середине 1980-х, – признавал Купервейс – вместе со звездной болезнью к Людмиле Марковне придет раздражение всем и всеми: им, его родителями, собственными матерью и дочерью…

Она же в том интервью, которое так озадачило его, говорила:

– Мне казалось, что Костя Купервейс – идеальный, все вокруг умирали от зависти, как же мне с ним повезло! Я даже решилась венчаться. Мы встретились в 1973 году, когда умер мой папа. И я подумала, что мне послан человек свыше. Мы прожили 18 лет, а он ушел к продавщице. К продавщице! Нет ничего страшнее предательства – обдуманного, обаятельного, музыкального. У узнавших про это побелели лица…

– Сейчас я по-иному вспоминаю восемнадцать с половиной лет, прожитых с Люсей, – утверждает музыкант. – Сколько души было отдано ей, все было подчинено ей, ее карьере, ее жизни. Она создала свои лучшие роли в кино, спела лучшие песни, написала лучшую книгу «Мое взрослое детство», которую я знаю наизусть. Были замечательные вечера, и дни, и недели, и месяцы, и годы… И никто не собирается этого зачеркивать.

В самом деле, на их совместную жизнь пришелся расцвет таланта Людмилы Марковны.

К примеру, фильм 1983 года «Вокзал для двоих» лидировал в прокате и в опросах зрителей, и тогда же Людмиле Гурченко присвоили звание народной артистки СССР. Есть мнение, что сделал это лично Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов, которому так понравился «Вокзал для двоих», что он вручил актрисе звание без положенных предварительных формальностей.

А вслед за этим значимым событием ей принесли телеграмму от режиссера Владимира Меньшова, который, поздравляя актрису с заслуженным званием, приглашал приехать в Медвежьегорск, где снимал фильм «Любовь и голуби». Ей была обещана весьма интересная роль, причем без всяких проб. А вскоре вслед за героинями полюбившегося фильма вся страна подшучивала друг над другом с характерными интонациями:

…К великому счастью самого Купервейса, после тяжкой разлуки с женщиной его жизни, он встретил другую, добрую, милую, нежную. Которой он был дорог просто потому, что был именно таким, каким был…

И все же…

«Иногда мне грезится единственный и тот же кошмарный дрём. В квартире все как в свое время. Даже на столе карельской березы стоит любимая Люсина ваза из зеленого уранового стекла, а в ней роза. В доме суматоха. Мама Люси хлопочет на кухне, Люся прихорашивается у зеркала и мне кричит: «Костя, быстрее, мы опаздываем!» А я смотрю на часы и с ужасом думаю: «Как же я скажу ей, что уже давнехонько живу с Наташей?!» Просыпаюсь в холодном поту и с облегчением вижу рядом свою любимую жену…»

Кадр из кинофильма «Любовь и голуби».

Зато о ее жизни без него хорошо сказал Анатолий Эйрамджан, кинорежиссёр, сценарист, актёр и писатель из Баку:

– После расставания с Купервейсом из творчества Гурченко ушло что-то очень важное. И вернуть это важное ей не удалось, даже заставляя музыкантов играть «как Костя».