Актриса на все времена

Может быть, произнося эти слова о театре и одиночестве, Татьяна Васильевна вспомнила другое высказывание Эдварда Радзинского: «Природа экономна. Или красота, или ум, или счастье».

Однако, одаривая ее, природа не поскупилась, щедро наградив и тем, и другим, и третьим. О ее красоте кто-то однажды сказал, увидев Доронину с близкого расстояния — не на сцене, а в фойе Малого театра, куда она пришла вместе с Эдвардом Радзинским вскоре после переезда в Москву: «Не лицо — поэма». О ее уме знают и говорят и друзья и недруги. Да разве удалось бы, не имея ума и характера, создать и сохранить театр, выстоять в неимоверно трудной борьбе? Правда, сейчас немало театров, ведомых актерами — тот же табаковский МХТ, театр Петра Фоменко (который, кстати, Татьяна Васильевна очень любит и отличает), театр Калягина, театр Армена Джигарханяна… Но ни одному из этих больших артистов не пришлось работать в атмосфере такой обструкции, такой вражды, переходящей временами в ненависть! Поскольку ведь ни один из них не пошел против течения, не встал в оппозицию господствующей либерально-демократической идеологии, по сути, если отбросить словесную шелуху о свободе, гласности, правах человека, — идеологии потребительства, где главным-то не Бог, а мамона.

Она, женщина, сделала это!

Что касается счастья… Как написал однажды, давным-давно, хороший (что бы о нем ни говорили ныне) детский писатель Аркадий Гайдар, «что такое счастье — это каждый понимал по-своему». Есть свое представление о счастье и у Татьяны Дорониной. Она считает, что счастье — это «.. ощущение себя человеком. Ни под кого не подлаживаться — будь то журналист или твое начальство. Потому что иначе можно скатиться по этой горке до состояния маленького человека, существующего только физически. С этим нельзя выходить на сцену. Сохранение лучшего в себе и желание не пасть, не скомпрометировать свое дело — показатель того, что ты на что-то еще годишься».

Но именно так она и живет — ни под кого не подлаживаясь, делая свое дело так, как считает нужным и единственно возможным, презирая нападки и оскорбительные выпады и черпая силы в благодарности своих зрителей.

А разве не счастье — талант? Разве не счастье — любовь, которой так щедро одаривали и одаривают ее люди? И в личной жизни она ведь тоже была счастлива, пусть каждый раз не так долговременно, как бы хотелось. Но бывает ли, может ли вообще личное счастье быть долговременным? Может ли существовать гармония между двумя одаренными, умными, сложными, глубокими личностями? Увы, это большая редкость.

Во всяком случае, главная любовь ее жизни — ТЕАТР! — с ней навсегда.

И она по-прежнему любит его глубоко и преданно, как любят родной дом. Она и сегодня по-прежнему уверена, что театр — не место, где можно зарабатывать большие деньги, что «репертуарный театр — это исторически сложившийся тип, обладающий своими несомненными достоинствами. Стабильность, постоянство, оседлость — те условия роста культуры, которая проявляет себя и в разнообразном репертуаре, и в возможности ставить серьезные спектакли без постоянной оглядки на массовый вкус, воспитанный сериалами. Репертуарный театр позволяет не просто собраться ради одной постановки, но создает также условия для сохранения творческой атмосферы, для поиска, развития для самих актеров. Ведь есть существенная разница: работать тщательно и долго над одной ролью или каждый месяц выдавать новую работу, бегать, как сейчас говорят, по «проектам», в каждом из которых что-то надо играть… Я не верю, что можно одновременно репетировать даже две крупные роли и добиться при этом художественного результата. Зачем играть, о чем играть и как играть качественно? На эти вопросы может ответить только репертуарный стационарный театр, названный в русской традиции «театром-домом». Если мы хотим, чтобы театр оставался живым художественным явлением, опасно реформировать его по законам рыночной экономики».

Ее можно не любить, с ее взглядами можно не соглашаться. Но сегодня даже нелюбящие Доронину критики, тонко иронизируя — как же без этого, говоря о МХАТе имени Горького, — вынуждены сквозь зубы сказать нечто, похожее на комплимент: «Доронинский МХАТ будто законсервировал ушедшее время, и зрители двадцать лет видели спектакли, лишенные всяких примет современной эстетики, современного подхода к классике. Когда-то такая архаика многих пугала, отвращала от театра. Но шли годы. И издевательства над классическими пьесами зашли так далеко, что эстетический консерватизм МХАТ имени Горького кажется милым, приятным, приносящим удовольствие. Нет, сам МХАТ не изменился — изменился контекст времени. И театр из осколка старомодности, из уголка наскучившей рутины превратился в драгоценный антиквариат».

Ну, для кого антиквариат, для кого — верность традициям, которыми поступаться нельзя, которые она бережет и сохраняет вот уже два десятка лет, встречая свой очередной юбилей.

«В юбилейный день Татьяны Васильевны хочется поздравить замечательную актрису России, умеющую быть и сдержанной, и смелой, хотя иногда ее тянет что-то сломать, разрушить, взорвать и вернуть прошлое. Но, как известно, прошлое не возвращается, и Доронина понимает это, потому и трудится с ее обычным упорством, играет, ставит, руководит и сегодня в своих лучших ролях добирается до неприкрытой сущности своих героинь. Ее грандиозный талант и мучительная сосредоточенность на театре помогают ей жить. Театральный мир Москвы, поставивший ее театр в отдельное и одинокое положение (для чего есть основания), виновен перед ней хотя бы потому, что равной ей актрисы нет, а это понимают и ее друзья, и ее враги.

Искусство большой актрисы и ныне не холодное ремесло. Каждый ее спектакль — это срывы в бездну или в бессмертие, потому Доронина и остается актрисой на все времена и великой героиней большой театральной драмы».

Эти слова были написаны критиком Верой Максимовой ко дню прошлого юбилея. Они актуальны и сейчас.