Книга: Айседора Дункан. Модерн на босу ногу
Назад: Божественная Айседора
Дальше: Храм

Паломничество в Грецию

В Афины предстояло ехать через Венецию, где они остановились на несколько недель, дабы осмотреть этот великолепный город и дождаться Августина, который, получив деньги, не замедлил присоединиться к паломничеству. Правда, Венеция – город поэтов и мечтателей – вдохновляла Айседору в меньшей степени, нежели интеллектуальная и духовная Мекка – Флоренция, впрочем, в Венецию следует ехать, будучи влюбленным, а еще лучше с предметом своей страсти. Устав от города воды, Айседора взяла билеты на корабль, идущий в Грецию. Это было маленькое коммерческое судно, курсирующее между Бриндизи и Санта-Морой. Конечно, более комфортно было бы путешествовать на большом, современном пассажирском пароходе, но они решили, что обойдутся и этим.
Они побывали в месте, где когда-то находилась древняя Итака, поднялись на скалу, с которой бросилась в море Сафо.
Поклонившись поэтессе, они наняли провонявшую рыбой рыбацкую парусную лодку, которой управляли хозяин и его помощник, и отправились по Ионическому морю, мечтая хотя бы отчасти повторить путешествие Одиссея. Согласившийся покатать их рыбак не понимал ни на английском, ни на немецком, ни на французском, но согласился плыть даже в грозу, когда ему показали пригоршню драхм. Как обычно, общение было буквально переполнено стихами, которые читали по памяти, прерываясь лишь для того, чтобы получше разглядеть очередной открывшийся им вид. В городке Пререза на Эпирийском побережье (Турция) они сделали недолгую остановку, закупив продовольствие: козий сыр, спелые оливки и сушеную рыбу, лепешки, воду и вино. Какое-то время путешественники чувствовали себя дружной командой Арго, поэтому, немного отдохнув и размяв ноги, семья снова решительно взошла на борт своего крошечного судна, показывая жестами, что уже готовы к отплытию. Стоял июль, к полудню воздух раскалился даже на море, ветер стих, так что пришлось всем, кто был в силах, садиться на весла. Айседору укачало, к тому же было некуда деваться от запаха рыбы и сыра, которые от лежания на солнце испускали тошнотворный дурман.

 

Айседора Дункан в Афинах

 

К вечеру парусник достиг залива Амбрачио, они высадились в порту городка Карвасарас: «Наконец-то, после многих странствий прибыли мы в священную землю Эллинов! Привет, о Зевс Олимпийский, и Аполлон, и Афродита! Готовьтесь, о Музы, снова плясать! Наша песня разбудит Диониса и спящих вакханок!»36
В Карвасарасе они устроились на постоялом дворе, взяв одну комнату на всех. Уставшая, замученная Айседора мечтала об одном – как можно скорее добраться до постели. Не тут-то было, почувствовав себя избавившимся от рабского труда на галерах, Раймонд отомстил всем, заведя многочасовую лекцию о мудрости Сократа и небесной награде за платоническую любовь, которую, хотели они того или нет, пришлось слушать и всем обитателям постоялого двора. Но едва Раймонд пропел свою коронную арию и, довольный собой, улегся спать, за дело взялись вездесущие клопы, которые напали на путников, требуя своей доли внимания. Добавьте к вышеизложенному сколоченные из грубых, неотесанных досок кровати, и вы поймете, как дивно провела первую ночь в Элладе семья влюбленных в нее Дунканов.
На рассвете они не выдержали и, наняв повозку и уложив в нее все свои четыре чемодана, и посадив сверху Дору, двинулись в сторону Агрининьона. Везущий их кучер отлично знал эту дорогу, и они могли не опасаться заблудиться в горах или упасть в какое-нибудь ущелье. На берегу бурной речки Аспропотамос (древний Ахеллос) Раймон и Айседора бросились купаться и чуть не пострадали из-за своей беспечности, так как течение подхватило их и поволокло за собой, на счастье, обошлось без жертв.
Минуя относительно безлюдную местность, они проехали через две усадьбы, не запомнив имена хозяев и чуть было не пострадав от их собак. «Мы завтракали в маленькой придорожной харчевне, где в первый раз попробовали вина, сохранившегося в классических засмоленных мехах. Вкус у него, как у мебельной политуры, но мы, делая гримасы, уверяли, что оно превосходно»37.
Проведя целый день в пути, но нисколько не устав, путешественники поравнялись с раскинувшимися на трех холмах развалинами древнего города Стратоса. Холм Зевса – вот куда привела дорога наших путешественников. Когда-то здесь высился величественный храм необычной и, можно сказать, оригинальной конструкции, так как его архитекторы решили смешать стили, выполнив основное здание в дорическом ордере, а колонны – в коринфском. Собственно, теперь уже никто не сможет поведать, так ли было задумано в самом начале или просто храм слишком долго строился и перестраивался. Так, если основная постройка началась в 321 году до нашей эры, не исключено, что колонны были созданы позже, и уже совсем другим человеком и в другом времени. Ведущие к храму каменные ступени были высечены в скале. «Древние греки никогда не позволяли себе пользоваться обходными дорогами. К вершинам гор они поднимались напрямик по этим ступеням38».
Айседора бродила по развалинам Стратоса, трогала то, что осталось от некогда величественных колонн, пытаясь прочувствовать это место, услышать голоса далекого прошлого, поговорить или, если повезет, принять благословение продолжавших покровительствовать этому месту древних богов.
Она бы могла, наверное, поселиться близ этих развалин, танцуя ночью в свете луны, но нетерпеливый возница уже звал их вперед, кому же приятно ночевать под открытым небом, когда можно устроиться в нормальной гостинице?
Добрый старик сопровождал семейство Дункан до города Агринион, где помог им устроиться на ночлег, после чего они распрощались. В Агринионе курсировал двадцатиместный омнибус, который медленно тащился, влекомый понурыми рыжими лошадками. Утром, наскоро позавтракав, путешественники купили билеты до Миссолонги прямо у возницы. Настроение было самое замечательное – Айседора чувствовала себя счастливой. Еще один древний город, еще один алтарь, на который следует возложить цветы и который можно будет почтить стихами.
В Миссолонги жил и умер в 1824 году великий Байрон. Когда-то эта местность носила имя Этолия – город возник в болотистой равнине, на внутренней окраине большой лагуны, которая тянется по северному берегу Патрасского залива, между устьями рек Ахелоя (Аспропотама) и Эвена (Фидариса). В порту Миссолонги никогда не видели крупных кораблей, так как из-за особенности берега они не могли подойти ближе, чем на семь километров, зато маленьких рыбацких суденышек с парусом или без оного никак не меньше, чем белых чаек. В Миссолонги семья Дункан приехала ради посещения мавзолея, в котором бережно хранится сердце Байрона и возведена его статуя.
Собственно, в Миссолонги не было никаких древностей, которые захотелось бы осмотреть влюбленной в античность Айседоре, но Раймонд уже тащил мать и сестер к развалинам крепости, героически держащей оборону и не менее героически погибшей в 1825 году во время войны с турками. Дело в том, что основанный в свое время обычными рыбаками Миссолонги был лакомым кусочком для турецкого паши, который ни за что не согласился бы отдать его греческим мятежникам, кто же из здравомыслящих политиков согласится добровольно отказаться от стратегически выгодно расположенного города аккурат у входа в Патрасский залив? Восставшим гарнизоном Миссолонги командовал Александр Маврокордато, против которого был послан 35-тысячный корпус, предводимый сераскиром Решид-пашой, которому султан предложил выбор: либо он овладеет крепостью и снесет голову Маврокордато, либо сам лишится головы. В то же время Топал-паша осаждал Миссолонги с моря. И это против четырех тысяч румелютов под начальством Ноло Боцариса! Тем не менее крепость стояла, и все приступы турок были отбиты. Вскоре со стороны моря на помощь осажденным явился греческий флот Миаулиса, который расчистил границы несчастного города от турецких кораблей, но в то же время турки прислали подкрепление своим воинам, продолжающим вести осаду крепости. Теперь под стенами ее разместились египетские войска во главе с Ибрагим-пашой.
Весной 1826 года до турок дошла весть, что в крепости заканчиваются продовольствие и боеприпасы. Поэтому 22 апреля был предпринят решительный штурм, в результате которого линяя обороны оказалась пробитой и турки ворвались в город. Понимая, что победа ускользнула, греки взорвали пороховой погреб, погребя под развалинами и себя, и вторгшихся на их землю врагов.
Назад: Божественная Айседора
Дальше: Храм