ГЛАВА 44
Париж
20.50
Сэм осторожно спускался вслед за Меган по винтовой лестнице, уходящей штопором в землю. Они только что поужинали в одном из кафе Латинского квартала — им позволили ненадолго отлучиться из-под опеки охраны, приставленной Стефани Нелл.
— Куда мы идем? — спросил Сэм, погружаясь все глубже в непроглядную тьму.
— В парижский подвал, — ответила она.
Меган шла впереди, подсвечивая путь фонариком, а внизу вручила фонарик и ему.
— Для незваных гостей-правонарушителей вроде нас тут фонариков не держат.
— Как — правонарушителей?
Она повела по сторонам лучом света.
— Ходить сюда запрещено законом.
— Куда — сюда?
— В каменоломни. Туннели и галереи тянутся на сто семьдесят миль. Давным-давно здесь добывали известняк: на строительство домов, на гипс, на штукатурку, для глиняных кирпичей, кровельной черепицы. Словом, доставали все, что требовалось для возведения Парижа. Оставшиеся подземелья дожили до наших дней.
— Зачем мы сюда пришли? — недоуменно спросил Сэм.
Меган пожала плечами.
— Люблю это место. Решила, что тебе тоже понравится.
Она двинулась в сырую глубь прохладного коридора, вырубленного в известняковой скале. Пол ровностью не отличался — сплошные кочки да ямки.
— Осторожней, тут крысы, — предупредила Меган. — Можно подцепить лептоспироз.
Сэм остановился.
— Что?
— Бактериальная инфекция. Смертельно опасна.
— У тебя совсем крыша поехала?
Она обернулась.
— Расслабься! Все будет нормально, если не станешь совать им пальцы в рот или полоскать руки в крысиной моче.
— И что тут делать? — упрямо спросил Сэм.
— Ты всегда такой нервный? — фыркнула Меган. — Просто иди за мной. Я тебе кое-что покажу.
Чуть не задевая головами потолок, они снова зашагали по коридору. Луч фонаря светил на пятьдесят футов вперед.
— Норструм! — крикнул Сэм в темноту.
Ну почему он сюда пришел? Почему не послушался наставника?
Вылазка казалась такой заманчивой… О пещерах рядом со школой знали все. «Со школой». Забавно. Никто не говорил «детский дом». Либо «школа», либо «учреждение».
Кто же бросил в Крайстчерче малютку Сэма? Черт его знает! Полиция так и не выяснила. Согласно уставу школы, воспитанники получали полную информацию о своем прошлом. Правило «никаких секретов» Сэму нравилось, только о его прошлом информации все равно не было. Позже ему рассказали, что Сэмом Коллинзом его назвал Норструм. В честь любимого дядюшки.
— Сэм! — раздался в ответ зов наставника.
— Ты где?! — крикнул он.
— Тут!
Светя перед собой фонарем, Сэм зашагал на голос.
— Пришли, — объявила Меган, когда они попали в просторную галерею с высоким сводчатым потолком, подпертым каменными колоннами.
В свете фонаря Коллинз увидел множество ходов в другие коридоры… и мириады граффити на грубых каменных стенах: рисунки, надписи, карикатуры, мозаики, стихи, даже слова песен.
— Настоящий коллаж, иллюстрирующий социальную историю, — заметила она. — Французская революция, прусская осада конца девятнадцатого века, немецкая оккупация сороковых годов… Парижане прятались здесь от войны, смерти, разрушений.
Внимание Сэма привлек рисунок гильотины.
— Эпоха Террора, — пояснила из-за его плеча Меган. — Рисунку двести лет. По нему сразу ясно, что кровавые казни в те времена были частью повседневной жизни. Нарисовано копотью. Знаешь как? Просто подносишь свечу или масляную лампу к стене, и углерод отпечатывается на камне. Правда, умно?
Он указал фонарем в сторону.
— Это со времен Великой французской революции?
Девушка кивнула.
— Подземелье — настоящая капсула с посланием потомкам. Все туннели в росписях. Понимаешь теперь, почему мне здесь нравится?
Сэм снова оглядел настенную «живопись». Изображения с надписями были в основном серьезными, но попадались и юмористические, и сатирические, а кое-где и порнографические.
— Удивительное место! — сказала в темноту Меган. — Я часто сюда наведываюсь. Тут тихо, спокойно… Будто во чреве матери. Возвращаясь наверх, я словно заново рождаюсь.
Откровенность Меган поразила Сэма. Не так уж, похоже, неуязвима ее броня. И вдруг до него дошло…
— Тебе страшно?
Она подняла на него прямой, открытый взгляд.
— Страшно.
— Мне тоже.
— Бояться — нормально, — отыскав в пещере Сэма, сказал наставник. — Только не надо ходить сюда в одиночку.
Теперь-то он и сам это понимал.
— Страх — твой союзник, — объяснил Норструм. — Неважно, что за сражение тебе предстоит, всегда бери его с собой, — тогда не потеряешь бдительность.
— Я не хочу бояться! Ненавижу страх.
Наставник мягко взял его за плечо.
— Тут ничего не поделаешь. Страх — порождение обстоятельств. Ты можешь контролировать лишь свою реакцию, на этом и сосредоточься. Тогда все одолеешь.
Сэм ласково положил ей руку на плечо — первое прикосновение с начала знакомства. Меган не отпрянула, и это его почему-то обрадовало.
— С нами ничего не случится, — твердо сказал он.
— Помнишь тех двоих из музея? Думаю, они в конце концов добрались бы до меня и прикончили.
— И ты решила ускорить развитие событий, пока там были мы?
После некоторой заминки она кивнула.
Сэм оценил ее честность. Наконец-то!
— Похоже, не рассчитали мы свои силы.
Меган улыбнулась.
— Это точно.
Он убрал руку. Какая она, оказывается, беззащитная! Весь год Коллинз думал, что переписывается с мужчиной по имени Джимми Фоддрелл — а на самом деле на другом краю сети плела интриги очаровательная молодая женщина. Пожалуй, в тех официальных посланиях иногда все-таки проявлялась ее истинная натура. Не так, как сейчас, конечно… но родственную душу в хозяине сайта он почувствовал.
Меган указала лучом фонаря на темные проемы:
— Там начинаются катакомбы. В катакомбах сложены кости шести миллионов людей. Ты когда-нибудь такое видел?
Сэм отрицательно качнул головой.
— Правильно, и не надо.
Он промолчал.
— Все рисунки и надписи сделаны простыми парижанами. Настоящая летопись, правда? — сказала Меган. — Стены расписаны на многие мили. Здесь отражена жизнь людей разных эпох, их страхи, фантазии… Исторический документ. — Она выдержала паузу. — Сэм, нам выпал шанс совершить что-то значительное. Мы можем изменить мир.
У них и в самом деле было много общего: оба жили в виртуальном мире паранойи и теорий, оба мечтали сделать мир лучше.
— Так давай изменим! — Сэм весело подмигнул.
Меган рассмеялась.
— Легко сказать! У меня какое-то нехорошее предчувствие…
Она как будто набралась в подземелье сил. И даже немного мудрости.
— А подробнее?
— Не знаю. К сожалению, это лишь предчувствие. — Девушка почти вплотную подошла к Сэму. — Ты слышал, что поцелуй сокращает жизнь на три минуты?
Обдумав странный вопрос, он отрицательно мотнул головой.
— Я имею в виду не чмок в щечку. Настоящий поцелуй вызывает сильное сердцебиение. За четыре секунды сердце сокращается чаще, чем за три минуты при обычных обстоятельствах.
— Правда?
— Так сказали ученые. Их же хлебом не корми, дай провести исследование по какому угодно поводу. Четыреста восемьдесят поцелуев — настоящих поцелуев! — укорачивают жизнь на один день. Две тысячи триста обойдутся уже в неделю. Сто двадцать тысяч — целый год.
Она придвинулась еще ближе.
Сэм улыбнулся.
— И что дальше?
— Я могу пожертвовать тремя минутами своей жизни, если ты не против.
