[9:8–9] Когда Константин готовил войну против Максенция, тирана города Рима – будучи уже покровителем христианской религии и почитателем истинного Бога, но еще не приняв знак страдания Господнего, с которым мы, по обычаю, вступаем [в церковь], – совершая свой путь в обдумывании многого о необходимости предстоящей битвы, стал чаще поднимать глаза к небу, и испрашивал себе божественной помощи оттуда. Во сне он увидел, как с восточной стороны в небе воссиял огненным блеском знак креста, и, ужаснувшись, увидел ангелов, стоявших возле него и говоривших: «Константин, сим победиши!». Тогда, возрадовавшись, начертав у себя на лбу знак креста и превратив [этот знак] в военные знамена, он изготовил так называемый лабарум в форме креста Господнего и таким образом выступил против оружия нечестивых, но при этом говорят, что в правой руке у него также был знак креста, изготовленный из золота. И когда при помощи божественной силы он стал уверен в победе, днем и ночью он молился Богу, которого воспринимал уже своим другом, о том, чтобы свою десницу, которую он оградил спасительным знаком, не запятнать пролитием крови римлян. И когда он расположился лагерем недалеко от Мульвийского моста, внезапно Максенций двинулся ему навстречу, и, взойдя на мост, который он приказал возвести на кораблях, утонул в глубоких водах и уладил всю бойню предстоящего сражения гибелью головы одного нечестивца. Константин же вступил в город Рим, чтобы справить триумф, и все римляне, освобожденные от ига тиранской жестокости, встретили его с радостью как творца спасения. А он сразу же приказал везде, где сенат воздвиг ему изображения в честь победы, нарисовать знамя креста Господнего и подписать внизу, что с этим единственным знаком, что есть обозначение истинной силы, он вырвал римский народ из тиранического ига и возвратил его к прежней свободе и знатности.

[10:8]. Там же. Константин, полностью полагаясь на Бога во всем, ограждал себя тем знаком, который был показан ему на небе, и вследствие этого не мог сделаться подверженным никаким козням.

[1:7–8]. Там же, книга 10. Когда, после находки трех крестов на Голгофе, было сомнение, какой крест истинный, случилось, что в том же городе одна знатная женщина того места подверглась тяжелой болезни, и лежала полумертвая. Когда к ней принесли кресты, некий Макарий, епископ того места, войдя к ней вместе с царицей Еленой, преклоня колени и излив молитву, чтобы Бог показал, который из крестов истинный крест Господень, приложил сначала один к женщине, и ничего не произошло. Потом он приложил второй, и снова ничего не произошло. Когда же он приложил третий, вдруг женщина, открыв глаза, встала и, вновь обретя твердость сил, начала намного резвее, чем прежде, когда была здорова, бегать по всему дому и возвеличивать могущество Бога. А царица, обету причастная, с царским размахом построила изумительный храм на том месте, где был найден крест. Гвозди же, которыми тело Господа было прибито, она отнесла сыну, и тот сделал из них удила, которыми пользовался в бою. Насчет других говорят, что он оснастил ими свой боевой шлем. От самого же древа [креста] Спасителя часть она отнесла сыну, а часть оставила на том же месте вложенной в серебряные ларцы.

[1:37–39]. Там же. Когда по разрешению императора Юлиана [Отступника] иудеи собрались в великом множестве из разных провинций и подготовили все необходимое для строительства для восстановления храма, вот, ночью которая оставалась единственной до начала работ, случилось страшное землетрясение. Большие камни фундамента бросало вдаль и вширь, и все здания этого места были снесены до основания. Портики же, в которых оставалось много иудеев, готовившихся к работе, обрушившись на землю, придавили всех иудеев, которые оказались там. Была же в нижних частях храма некая комната, где хранились орудия и прочее необходимое для работы: передавали, что, когда наступил день, из нее выступил огненный шар, который, пройдя по середине улицы, пожег бывших там иудеев по обе стороны. Это повторялось очень часто весь день и сдерживало безрассудство народа пламенем отмщения. И дабы не подумали они, что это была случайность, следующей ночью на одеждах всех людей появились столь заметные знаки креста, что даже те, кто по своей неверности и хотел его смыть, никаким способом не могли его уничтожить. Устрашенные таким образом иудеи и язычники оставили это место и труд из-за тщетности.

[2:29]. Там же, 9. Когда в Александрии знак креста Господнего был изображен на портиках, на входах, на окнах, на стенах, где раньше размещались бюсты Сераписа, некоторые из язычников, обращавшихся тогда к вере, вспомнив о переданном им в давние времена, сказали, что этот знак является одной из священных букв и толкуется как «грядущая жизнь» и что передано им от древних: те, кто почитает его, живут столь долго, сколь долго видят пришествие этого знака – знака, в котором будет жизнь. Отсюда случилось, что больше обратились к вере те, кто сами были [служителями] идолов.

[2:33]. Там же. Когда Феодосий, находясь в строю против варваров, увидел, как его полки поворачивают назад, то он, встав на скале, откуда он мог видеть оба войска и они могли видеть его, и бросив оружие, обратился за небесной помощью и, повергшись пред взором Бога, сказал: «Всемогущий Боже, Ты знаешь, что во имя Христа, Сына твоего, я предпринял эту битву справедливого отмщения. Если это не так, покарай меня; если же я пришел сюда по достойной причине и полагаясь на тебя, протяни десницу [верным] Твоим, дабы не сказали язычники: «Где Бог их?» <Пс. 78:10>». Когда это свершилось, вожди ободрились, и через тысячи срубленных дошли до самого тирана. Известно также, что после вышеупомянутой молитвы поднялся такой сильный ветер, что копья врагов он обращал в тех, кто их бросал, и дух противников был сломлен. Евгений был приведен к ногам Феодосия со связанными за спиной руками, и там был положен конец его жизни и сражению.