Марк Фрост (исполнительный продюсер и соавтор сериала): Дэвид и я были представлены друг другу нашим общим агентом в АТЛ (Агентство творческих людей); вроде это было в 1985 году. Насколько я помню, это случилось в кофейне или ресторане в Вествуде, но Дэвид считает, что где-то еще. Я сразу же понял, что мы на одной волне. Мы быстро нашли общий язык и сработались, с ним было исключительно легко.

Кен Шерер (бывший исполнительный директор Lynch/Frost Productions): Марк – писатель, а Дэвид – художник, такими я их вижу. Фотография ли это, искусство или кино – Дэвид любит экспериментировать и представлять все в виде образов. Он заставляет тебя испытывать такие чувства, которые ты бы не хотел испытать. Дэвид видит мир не так, как большинство людей, а Марк – изумительный выдумщик, выбравший для своего поля деятельности кино, телевидение и написание книг, чтобы рассказывать истории. Так что эти двое идеально сочетаются.

Марк может уловить фантазию Дэвида и облечь ее в слова.

Джулс Хаймовиц (бывший президент и исполнительный директор Spelling Entertainment Group): Дэвид и Марк – двое величайших и талантливейших людей, которых я когда-либо встречал в бизнесе. Уровень их интеллектуального развития феноменален. Они ни в коей мере не испорчены Голливудом. Если б каждый шел по тому же пути, что и они, весь производственный процесс был бы совсем другим.

Дэвид из тех творческих людей, которые спокойно реагируют на происходящее; нельзя назвать его несдержанным. Он просто очень интересный парень, живущий в своем мире. Марк же походил на профессора колледжа. Он был мыслителем, мастером своего дела, с глубоким внутренним миром и характером.

Марк Фрост: Думаю, еще в самом начале между нами возникла динамичная атмосфера, общность интересов. Мы с Дэвидом могли сидеть и просто разговаривать, и идеи сами начинали всплывать в воздухе. Будто пишешь музыку или участвуешь в квартирнике в упоении от процесса.

Мы усердно работали, мы смеялись, и это было неизменно.

Тони Кранц (бывший телевизионный агент, Агентство творческих людей): Тогда я работал в АТЛ, а Дэвид был подопечным нашей компании и моим любимым режиссером. Я раз и навсегда запомнил знакомство с ним: как, будучи телевизионным агентом, оказался на деловой встрече по поводу кинофильма. Дэвид зашел в зал и поздоровался с пятнадцатью сотрудниками компании. Он попросту говорил о том, что ему нравится: красные губы, латекс, радиаторы и кожа.

Будто чудо произошло: любимый режиссер говорит со мной о своих интересах. Рик Никита, его менеджер, предоставил мне возможность подружиться с Дэвидом, и, как сотрудник телевидения, я начал уговаривать его попытать счастья в этой сфере.

Джулс Хаймовиц: Тони был легкий на подъем парень. Молодой, инициативный, без излишней навязчивости, он был дерзким, но не отталкивающим и добивался желаемого.

Тони Кранц: Мы с Дэвидом регулярно обедали вместе. В Беверли-Хиллс была одна закусочная, «Нибблерс», и еще семейный ресторан «Дю Па» – ему нравилось там бывать. Общение с Дэвидом было наслаждением: просто сидеть с ним, находиться рядом… лучше не бывает.

Я работал в телекомпании исключительно в качестве агента и восхищался его талантом, в связи с этим я хотел узнать, сможем ли мы привести Дэвида на телевидение и обновить формат вещания. Это была блестящая и интересная мысль: Дэвида Линча, признанного за необычность и гениальность его творений режиссера, транслируют по телевизору во время массового просмотра.

Тони Кранц: Мы принялись анализировать возможности, и после долгих раздумий и дискуссий я договорился о встрече Дэвида и Марка с Брэндоном Тартикофф, исполнительным директором Эн-Би-Си (Национальной широковещательной компании), по поводу проекта «Ле-мурия». У Лемурии есть нечто общее с Атлантидой, некоторые считают, что был такой континент, впоследствии исчезнувший с лица Земли.

Суть проекта была такова: группа агентов ФБР, используют счетчик Гейгера (прибор для измерения радиоактивности) и другие самодельные устройства, чтобы найти лемурийцев, намеревающихся восстать и захватить планету. Идея была похожа на «Охотников за привидениями», и Брэндон тут же, на месте, предложил им сделать двухчасовое кино.

Но Дэвид не желал снимать фильм, и мы снова окунулись в поиски подходящего замысла. Посмотрев «Синий бархат», мы направились в закусочную, и я сказал Дэвиду: «Ты должен сделать что-то об этих людях, посетителях ”Нибблерс”», и мы стали обдумывать идею создания мыльной оперы.

Марк Фрост: Когда образ мертвой молодой девушки, как начало цепочки раскрытия города, пришел к нам с Дэвидом в голову, шоу возникло само собой. Это произошло еще до того, как мы узнали, кто она и что это был за город, но мы думали, что будет интересно отгибать слои у луковицы, добираясь до сердцевины. Это было отправной точкой.

Когда зерна «Твин Пикс» были брошены в землю, в Эй-Би-Си появилась возможность модернизировать телевидение с помощью фантазийного взгляда Линча на пару с рассудительным стилем повествования Фроста.

В середине 1980-х доля рекламной аудитории начала испаряться, по мере того, как Брэндон Тартикофф повышал рейтинги Эн-Би-Си, выравнивая наиболее популярные часы вещания, во главе с «Шоу Косби» и «Семейными узами». К концу десятилетия Эй-Би-Си пыталась восстанавить свои позиции с помощью нововведений и разнообразных программ.

Брэндон Стоддард (бывший президент «Эй-Би-Си Интертейнмент»): Мы старались изменить не картинку, а формат вещания Эй-Би-Си. Пытались сделать контент более взрослым, более серьезным, улучшить технику написания сценариев, производственный процесс и все остальное. В какой-то степени нам это удалось.

Чед Хоффман (бывший вице-президент отдела производства сериалов Эй-Би-Си): Когда Брэндон встал во главе компании (которая в то время была на третьем месте и, по всей вероятности, теряла деньги, если память мне не изменяет), он собрал нашу команду, чтобы увеличить количество просмотров и изменить стиль трансляции, а также разработать проекты, уникальные по своему содержанию, которые бы имели ценность для зрителя. Была надежда, что если мы справимся с этой задачей, аудитория последует за нами.

Брэндон Стоддард: Трудно вспомнить, что мы запускали и не запускали в эфир в конце 80-х. Среди прочего были «Чудесные годы», «Чайна-Бич» и «Розанна». Мы сделали ставку на то, что отличалось от того, что люди видели ранее. Что-то дало плоды, что-то нет.

Чед Хоффман: Мы будто выбили дверь с размаху и впустили свежий воздух, дав дорогу интересным личностям, прежде никогда не бывавшим на телевидении. Правда, для этого пришлось «выйти на свет» и практически торговать собой, потому что многие сотрудники начали уходить. Они шли на Эн-Би-Си или еще куда-нибудь за более увлекательной атмосферой.

Вместе с сериалами в драматическом жанре «Трид-цать-с-чем-то» и «Чайна-Бич» мы запустили карусель. Я поставил в сетку вещания эти два шоу, впоследствии ставшие прорывом. А в области комедийного жанра нас выручили «Чудесные годы» Стью Блумберга и «Ро-занна». Если поставить все эти четыре шоу в ряд, это будет наш первый пакет сериалов. Они были успешны коммерчески, получили хорошие отзывы у критиков, пользовались спросом у зрителей разного возраста и, самое главное, стали свидетельством наших намерений. Отныне мы взяли быка за рога и устремились вперед к цели.

Брэндон Стоддард: Чед был влюблен в свои проекты. Помимо множества других сериалов, он выпустил первоклассное шоу «Чайна-Бич». Он знал свое дело и хорошо ладил с творческими людьми. Он нравился им, как и его желание рисковать, а еще у него был отличный вкус (смеется), которому они соответствовали. Превосходный руководитель по развитию канала.

Гэри Левайн (бывший исполнительный директор и вице-президент отдела по развитию): У Чеда был нюх на контент самого высшего сорта и вера в особенность программирования телевещания: если все правильно сделать, отклик незамедлительно последует. «Не стремитесь угодить зрителю и проявляйте уважение к приходящим авторам». Он был потрясающим.

Чед Хоффман: К тому времени, когда появился «Твин Пикс», мы четко понимали, что потребуется два или более лет, чтобы завершить начатое, а люди в творческом сообществе осознали, чего мы добиваемся. Мы хотели разрушить четвертую стену (воображаемая стена между актером и зрителем в театре) на телевидении и просто делали то, на что не решился бы никто другой.

К счастью, мы добились успеха, но нас не покидало ощущение, что, даже если наш план провалится, что не редкость на телевидении, это будет достойный проигрыш и интересный опыт. Что со временем канал добьется признания, а наши усилия удержат компанию на плаву и приведут еще больше интересных людей в студию, вдохновят на новые подвиги.

Волна бешеного энтузиазма на основе желания возродить телесеть в конечном счете привела к тому, что однажды Тони Кранц позвонил мне и сказал: «Ты единственный в городе, кто достаточно смел и сумасброден, чтобы сделать это. Хочу, чтоб ты встретился с Линчем и Фростом». Разумеется, я был осведомлен об их креативном мышлении и ответил: «Ладно, приводи их. Почему бы нет?» У меня была такая позиция: «Почему бы и нет? Попробуем сделать то, что другие не рискнут».