Глава 37

— Кейти! — От крика мой голос срывается, во рту пересыхает.

Я натягиваю скотч, чувствую, как он вырывает мелкие волоски у меня на запястьях. Нахожу в себе силы — не знаю, откуда они только берутся? Скотч немного поддается.

— Я победила. — Мелисса с улыбкой поворачивается ко мне, складывает руки на груди и меряет меня задумчивым взглядом. — Впрочем, я в любом случае победила бы.

— Сука! Как ты могла так поступить?!

— Я ничего такого и не сделала. Решение принимала ты. Это ты позволила Кейти подвергнуть себя опасности — хотя и знала об угрозе. Как ты могла так поступить с собственной дочерью?

— Ты… — Я осекаюсь. Мелисса меня не заставляла. Она права. Это я отпустила Кейти. Это все моя вина.

Я не могу даже посмотреть на нее. В груди нарастает боль, становится трудно дышать. Кейти. Моя Кейти. Кто этот мужчина? Что он делает с ней?

Я стараюсь сохранять спокойствие. Холодный рассудок.

— Ты могла бы завести детей. Усыновление, искусственное оплодотворение…

Я смотрю на экран, но дверь подсобки или складского помещения, что бы это ни было, все еще закрыта. Почему никто ничего не замечает? Повсюду люди. Я вижу сотрудницу метро в форменном жакете. Может быть, она откроет эту дверь? Услышит крики Кейти? Что-то предпримет? Остановит то, что происходит внутри?

— Нейл отказался. — Мелисса отворачивается, и я не вижу выражения ее лица. Не знаю, отражаются ли на ее лице эмоции или в нем тот же лед, что и в голосе. — Сказал, что ему нужны только его дети, а не чьи-то еще. — Она горько смеется. — В этом есть определенная ирония, учитывая, сколько времени мы приглядывали за твоими детьми.

На экране все идет своим чередом: люди толпятся у турникетов, ищут проездные, бегут, чтобы успеть на электричку. Но для меня мир замер.

— Ты проиграла, — спокойно говорит Мелисса, будто мы просто играли в карты. — Время платить по счетам. — Она сжимает нож и задумчиво проводит кончиком пальца по лезвию.

Нельзя было отпускать Кейти, что бы там Мелисса ни говорила. Я думала, что так у моей девочки будет шанс спастись, но сама подвергла ее опасности. Мелисса попыталась бы убить нас, но получилось бы у нее совершить задуманное, если бы мы сопротивлялись вдвоем?

А теперь она все равно меня убьет. Я и так уже мертва в душе, и какая-то часть меня просто хочет, чтобы все поскорее закончилось, чтобы исчезла эта тьма, объявшая меня после ухода Кейти, заполонившая мою душу. Эта тьма готова захлестнуть меня с головой.

«Ну же, Мелисса. Убей меня».

Я замечаю подставку для карандашей на столе Мелиссы — когда-то эту подставку сделала для нее Кейти, — и меня охватывает ярость. Кейти и Джастин обожали Мелиссу. Они видели в ней вторую мать, человека, которому можно доверять. Как она смела предать нас?

Наконец мне удается взять себя в руки. Если Кейти умрет, кто поможет Джастину? Я опять напрягаю запястья, кручу руками, находя извращенное наслаждение в боли, — она отвлекает меня от горестных мыслей. И я все еще смотрю на экран, будто одной только силой воли могу заставить эту дверь открыться.

Может быть, Кейти не погибла. Может, ее изнасиловали или избили. Что, если меня не будет рядом в тот момент, когда я буду нужна ей больше всего? Я не могу позволить Мелиссе убить меня.

И вдруг я чувствую, что часть скотча отклеилась.

Я могу сорвать его. Могу высвободиться.

Я лихорадочно размышляю, что же делать. Голову я опускаю на грудь, чтобы Мелисса подумала, будто я сдалась. Мысли вихрем носятся у меня в голове. Обе двери заперты, окна в кухне — только в потолке, мне туда не дотянуться. Есть только один способ остановить Мелиссу, не дать ей убить меня. Убить ее самой. Эта мысль настолько смехотворна, что у меня голова идет кругом. Как я докатилась до такого? Как я превратилась в человека, способного убить кого-то?

Но я способна убить Мелиссу. И убью. Мои ноги связаны куда крепче, их мне не высвободить, а значит, я не смогу двигаться быстро. Мне удалось ослабить давление скотча на запястье и осторожно вытащить одну руку, следя за тем, чтобы не шевелить плечами. Я уверена, что мои намерения сейчас написаны у меня на лице, поэтому упрямо таращусь на экран, уже не надеясь увидеть Кейти. Но все же, может быть, эта дверь в конце концов откроется?

— Странно. — Я даже не задумываюсь, не стоит ли мне держать свои наблюдения при себе.

— Что? — Мелисса всматривается в экран.

Теперь я уже высвободила обе руки, но держу их сцепленными за спиной.

— Вон тот знак. — Я подбородком указываю на верхний левый угол экрана. — На площадке над эскалатором. Его не было там минуту назад.

Желтый знак «Осторожно, скользкий пол!». Кто-то что-то разлил. Но когда? Я не заметила, как он появился.

— Значит, кто-то выставил там этот знак. — Мелисса пожимает плечами.

— Нет. Он просто появился.

Я знаю, что знака там не было, когда Кейти поднималась на эскалаторе, потому что он был бы прямо перед ней. А когда он появился… я не уверена, но я не отводила взгляда от экрана дольше чем на пару секунд после исчезновения Кейти, и всякий раз, когда я видела сотрудника метро, я следила за ним, отчаянно надеясь, что он войдет в комнату, где сейчас удерживают мою дочь.

Мелисса озабоченно хмурится. Она наклоняется к экрану. Нож — все еще в ее правой руке. Теперь обе мои руки свободны, и я медленно опускаю правую, не сводя глаз с Мелиссы. Как только она поворачивает голову, я возвращаю руку на место, но уже слишком поздно. Она краем глаза заметила движение.

Пот заливает мне глаза.

Не знаю, почему Мелисса смотрит в сторону кухонного стола — но она сразу понимает, что я сделала. Видит стойку с ножами. Считает ножи, замечает, что одного не хватает.

— Ты играешь не по правилам, — говорит она.

— Как и ты.

Я наклоняюсь, сжимая в ладони рукоять ножа. Острие царапает мне лодыжку, когда я достаю его из ботинка.

«Вот оно, — думаю я. — Мой единственный шанс».