Глава 17
Западня для Коронера

Что тучи над ним сгущаются, Коронер понял еще на первой беседе у нового оперуполномоченного полковой контрразведки младшего лейтенанта Ивашова. Сам факт того, что тот возобновил дело о гибели Хромченко, уже настораживал. Это означало одно: Ивашов не верит ни в несчастный случай при неосторожном обращении с оружием, к каковому выводу пришли следователь «СМЕРШа» дивизии и военный прокурор, ни в самоубийство. А тут еще «оперок» задает вопрос про портфель. Мол, не имелось ли у него, капитана Рыжакова, в руках портфеля? А зачем оперуполномоченный задал такой вопрос? Ответ напрашивается сам собой: очевидно, Ивашов прознал, что из сейфа Хромченко пропали секретные папки. И вынести их можно было только в портфеле, поскольку, если бы они были просто в руках, их бы заметили. На выстрел-то, считай, полштаба сбежалось… Пришлось соврать: сказать, что никакого портфеля в руках не имелось. Никто ведь не видел в руках капитана Рыжакова портфеля. Кроме писаря Епифанцева… А этот мог все рассказать. И про портфель, и про то, что принял его, дескать, из рук капитана Рыжакова, когда тот, выхватив пистолет, входил в кабинет Хромченко. Но это еще полбеды. В то самое время, когда Рыжаков выскакивал из кабинета, Епифанцев как раз выходил от начштаба и мог это видеть. Нет, допустить допроса писаря Коронер никак не мог…

Как поступить дальше, думалось недолго. План созрел быстро, причем можно было убить сразу трех зайцев: отвести подозрение от себя, ликвидировать писаря и скомпрометировать капитана Олейникова и Епифанцева. Как будто они, сговорившись, убили старшего лейтенанта Хромченко.

Сразу после допроса Коронер зашел в отдел Олейникова и сказал писарю, что у капитана к нему какое-то срочное дело и что тот будет через пять минут ждать его на лестничной площадке в конце коридора.

Писарь через пять минут вышел. Коронер, неслышно ступая, подошел к нему сзади, оглушил его, а затем втащил на чердак (здесь пришлось попотеть) и сбросил из чердачного окна головой вниз с тыльной стороны здания штаба. Немногим позже, дождавшись обеда, проник в отдел капитана Олейникова и, отыскав потайное отделение в столе Епифанцева, положил в него папку с формулярным делом на капитана Олейникова, похвалив себя за то, что не уничтожил ее ранее, когда сжигал другую. Со своим формулярным делом…

Ивашов, так и не отыскав писаря, который один остался не допрошенным, нашел его в полковом госпитале. Вряд ли оперуполномоченному «СМЕРШа» удалось допросить Епифанцева, поскольку тот, насколько было известно Коронеру, находился без сознания и вскорости умер. Похоже, Ивашов повелся и попал в устроенную ловушку. Это немного успокоило Коронера, но ненадолго: младший лейтенант почему-то не спешил арестовывать капитана Олейникова и предъявлять ему обвинение в работе на немецкую разведку. Это могло означать только одно: Ивашов продолжает копать дальше, и на подозрении находится именно он, Коронер, внедренный абвером год назад под личиной капитана Рыжакова в штаб 520-го стрелкового полка.

Что делать?

По имеющимся у Коронера сведениям, дивизия, в которую входил этот полк, должна летом наступать через Великую Чернетчину на Ромны и Сумы, и его нахождение в штабе полка могло принести большую пользу немцам. Абверовское руководство непременно оценило бы его. Сам начальник абвергруппы-206 капитан Мишелевский обещал в случае успеха рекомендовать его своему предшественнику, майору доктору Гансу Коху, чтобы тот взял его к себе в управление секретного отдела разведки абвера «Абвер-заграница».

Германия… Тихий домик где-нибудь в окрестностях Берлина. Небольшой сад у дома. Пышногрудая белокурая улыбчивая фрау, готовившая бы ему утиный рулет и бараний шепердс-пай с золотистой корочкой… Мечта… Она была готова сбыться, если бы не этот младший лейтенант Ивашов. Упертый и въедливый. Он стал крайне опасен. Значит, надо ликвидировать эту опасность. Вместе с самим младшим лейтенантом.

Несколько раз Коронер прошелся мимо дома, где остановился на постой Ивашов. Это хорошо, что дом на околице: меньше глаз, а путей отхода больше. И раскидистые густые кусты недалеко от поворота на большак, в которых можно спрятаться. В темноте его не различишь, а дом – вот он, наискосок. Подкараулить этого Ивашова и всадить ему порцию свинца из автомата. И не станет упертого и дотошного опера. А вместе с ним и опасности, грозящей разоблачением и крушением мечты…

Решать с Ивашовым следовало быстро.

Той же ночью, после дневного допроса по случаю гибели писаря Епифанцева, Коронер взял «ППШ» и огородами пробрался к раскидистым кустам наискосок от дома, где стоял на постое оперуполномоченный «СМЕРШа» Ивашов. Затаился, выжидая. Видел, как вышел на крыльцо ординарец младшего лейтенанта и стал что-то строгать перочинным ножиком. Недалеко лениво побрехивала собака, а с другой стороны села играла гармошка, и доносились слова задиристой песни:

Есть! Вот он… Вышел… Садится на крылечко рядом с ординарцем. Не спится, верно. Сейчас… сейчас…

Коронер передернул затвор. Сейчас он всадит очередь в ненавистного «смершевца»…

Палец медленно и плавно нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь, сухая и по ночному времени оглушительная, разрезала ночную темень.

Промазал!

Опер успел столкнуть с крыльца ординарца и сам кинуться на землю. И пули впились в пустые деревянные ступени, разбрызгивая в стороны щепы.

«С-сука! На тебе, на!»

Еще две очереди сухо и дробно прозвучали в ночи. Тренькнув, разлетелось вдребезги кухонное стекло.

Мимо… Все, надо уходить… Не повезло! Теперь надо рвать когти, иного не остается. Но просто так уйти, значит, проиграть. Полностью. По всем статьям. Ну уж, выкусите!

«Я устрою вам… Такое устрою…»

Коронер злобно ощерился. Он понимал, что сейчас злоба берет верх над здравым смыслом, что надо успокоиться и действовать хладнокровно. Ведь для разведчика это недопу– стимо.

«Эмоции никогда не должны брать верх над разумом. Спокойствие и предусмотрительность – вот главные слагаемые успеха». Так неустанно твердили его наставники в Полтавской диверсионной школе. То же самое ему вдалбливали в голову уже в разведшколе, где он проходил стажировку. Ну, не получилось убрать «смершевца». Так можно напоследок убрать начальника штаба. Или самого командира полка. И вывести из-под удара агента Зеленчука, которого недавно прислали ему для прикрытия. Коронер видел: возле Зеленчука все время трется младший сержант Сысолятников, комсорг полка. Уж не осведомитель ли он младшего лейтенанта? Значит, надо дать Зеленчуку поручение распропагандировать пару-тройку солдат из новобранцев на переход к немцам и уйти вместе с ними. Если все получится, как задумано, то полк после случившегося определенно расформируют. И его, Коронера, работа будет признана успешной. А там Германия, домик в пригороде Берлина и пышногрудая улыбчивая фрау… Э-эх!

Дверь открылась, и в кабинет вошел Масленников.

– Товарищ капитан, младший лейтенант Ивашов просит вас зайти к нему. Это ненадолго, – миролюбиво добавил сержант.

– Зачем? – стараясь придать своему взгляду некоторое удивление, посмотрел на него Коронер. – Все равно ничего нового младшему лейтенанту Ивашову я сообщить не смогу…

Он сделал движение, собираясь обойти сержанта, но тот преградил ему путь:

– Товарищ капитан! Я настоятельно прошу вас проследовать за мной… Я не в курсе, вам все сам расскажет товарищ младший лейтенант.

«Это что, арест? – размышлял Коронер. – Военная контрразведка сумела докопаться, кто такой Зеленчук? Кто-то видел, как я вступал с ним в контакт? Комсорг мог заметить! Он как раз терся где-то поблизости. Выходит, Сысолятников и вправду „стукач“ и уже успел обо всем доложить Ивашову. Какая непростительная ошибка, выдал себя с головой! Ведь находился же под подозрением, следовало быть осмотрительным, вообще не вступать ни в какие контакты! Но я – офицер, и на мой арест потребуется санкция дивизионного прокурора и разрешение командира части… А это все время! Может, что-нибудь придумаю!»

Коронер оглянулся. В коридоре штаба, стоя у окна, беседовали о чем-то капитан Величко и старший лейтенант Глоба, помначштаба по спецсвязи. В дальнем конце коридора на лестничной площадке курили делопроизводитель из отдела капитана Олейникова старшина Михеев и заместитель командира штабного взвода сержант Костенко. Он с сержантом Масленниковым сейчас находились в середине кори– дора.

Нет, просто так уйти не удастся…

– Хорошо, идемте, – с видимым безразличием согласился Коронер в надежде, что Ивашова в кабинете все-таки не будет. В таком случае с Масленниковым они будут какое-то время наедине, и он тихо обезвредит сержанта, после чего спокойно выйдет из кабинета. Потом, не сильно торопясь, покинет здание штаба, чтобы уже никогда сюда не вернуться, возьмет верховую лошадь – и поминай, как звали. Отсидится какое-то время в землянке у Анахорета, а потом тот переведет его за линию фронта. Жаль, конечно, что напоследок не удастся хлопнуть дверью, то бишь «пришить» комполка или начштаба. Но что поделаешь, так уж сложились обстоятельства. И с ними следует считаться. Надо полагать, что с такой ситуацией, случившейся у Коронера, посчитаются и в абвергруппе…

Он прошел следом за сержантом Масленниковым в отдел Ивашова, служивший некогда кабинетом старшему лейтенанту Хромченко. Однажды, восьмого июня, Коронер вот так же вошел следом за Хромченко в его кабинет. Когда «смершевец» стал открывать сейф, чтобы показать капитану Рыжакову какую-то бумагу, а затем повернулся к нему, он быстро и резко ударил его вытянутыми и сложенными вместе пальцами между ребер чуть повыше желудка, попав в солнечное сплетение. Подхватив размякшего и бесчувственного Хромченко и с трудом усадив его на стул, открыл запираемое отделение несгораемого шкафа и достал две секретные папки. Сложив их в портфель, Коронер запер сейф, вынул из кобуры старшего лейтенанта пистолет, вложил ему в руку и, направив ствол в глаз, нажал на курок. После чего стремглав выскочил из кабинета и сделал вид, что только что подошел к его двери.

Тогда все получилось ладно. Как-то выйдет теперь?

Ивашова, как и рассчитывал Коронер, в кабинете не оказалось. Сержант Масленников (явно наигранно) виновато развел руками:

– Товарищ младший лейтенант Ивашов просил вас несколько минут подождать.

Коронер посмотрел на часы, потом кивнул Масленникову и с показным безразличием произнес:

– Несколько минут? Ладно. Отчего же и не подождать… Время немного есть.

Очевидно, как раз в эти минуты младший лейтенант Ивашов находится у комполка и просит разрешения на арест первого помначштаба капитана Рыжакова. Но арест еще надо обосновать, вряд ли подполковник Акулов с ходу даст «добро», наверняка задаст какие-нибудь вопросы, стало быть, пара-тройка минут у Коронера имеется…

Капитан Рыжаков, улыбнувшись сержанту, сделал вид, что собирается присесть. На самом деле он переместился ближе к сержанту и резко выбросил вперед руку с вытянутыми вперед пальцами, метя в солнечное сплетение. Масленников успел отпрянуть в сторону, и пальцы Коронера больно воткнулись в печень сержанта, отчего тот непроизвольно согнулся. И тут же получил сильнейший боковой удар в челюсть, от которого упал на пол и затих.

Все!

Коронер выдохнул, снимая накатившее напряжение, и вышел из кабинета. В коридоре по-прежнему стояли у окна капитан Величко и старший лейтенант Глоба и что-то горячо обсуждали.

Капитан Рыжаков спустился на первый этаж. Сделал шаг-другой по направлению к двери и тут увидел младшего лейтенанта Ивашова. Через миг их взгляды встретились…