Глава 10
Старт
Ожидание прихода «Грозного» с новым «Крабом» на борту затянулось на двое суток.
Группа собралась в полном составе, и Лобанов прочитал несколько лекций о поведении под водой в экстремальных ситуациях, провёл инструктаж по использованию водолазных костюмов и рассказал о своём опыте погружений на дно глубоких озёр и океанских впадин.
Оказалось (Вербов этого не знал), что капитан успел поучаствовать в спасательных операциях в глубинах чуть ли не всех крупных водоёмов и опускался даже в известные всему миру глубокие котловины, такие как Японский жёлоб, имеющий впадину Кэйко глубиной в семь тысяч триста метров, и Алеутский жёлоб, упирающийся в Камчатку, где на глубине больше километра застрял батискаф исследовательского судна «Академик Лаврентьев».
– А в преисподнюю вы не спускались? – поинтересовался Титов с шутливой ноткой в голосе, с любопытством взирая на лектора; собирались в кают-компании «Клуба», где можно было насладиться горячим кофе или чаем.
Все члены экспедиции переоделись в морские комбинезоны, даже Вершинина, и ничем не отличались от работников береговых служб базы.
– Что вы имеете в виду? – озадачился Лобанов.
– Самые глубокие котловины. Марианская впадина, бездна Челленджера, жёлоб Кермадек.
– Я человек военный, – улыбнулся капитан, – куда посылали, там и работал. В преисподнюю не посылали. Да и нам предстоит освоить глубины поменьше, максимум до полутора-двух километров. Неделю назад я испытывал новый глубоководный скафандр в море Лаптевых…
– Да ну? – оживился Ковалёв. – Расскажите.
– В общем-то, ничего особенного, – скромно повёл плечом Лобанов, глянув на Вершинину. – Максимальная глубина погружения не превышала километра восьмисот метров, я там ничего и не увидел, если честно.
– Совсем ничего? – разочарованно спросил Титов.
– Совсем.
Вербов спрятал усмешку. Максим уже рассказал ему, что он делал в глубине моря помимо испытаний скафандра, но остальным членам экспедиции знать подробности было ни к чему.
– И как скафандр?
– Отличный аппарат! Корпус не боится давления в несколько тысяч атмосфер и выстрела из арбалета, компьютер управляет всеми системами, в нём можно плыть, гулять по дну и собирать ракушки. Особенно полезен скаф будет собирателям жемчуга.
Слушатели засмеялись.
– На больших глубинах моллюски не живут, – задумчиво сказал Ковалёв.
– А нам такие скафандры дадут? – спросил моторист батиплава Ваня Комов.
– Я предложил начальству, может, дадут пару экземпляров. Они довольно громоздкие, в наш аппарат много не уместится.
– Новый «Краб» на три метра длиннее, – сказал Пинчук. – Он даже спасательный модуль имеет.
– Буду просить.
Беседовали и на другие темы.
Об оружии.
Вербова на следующий день после прибытия в Видяево пригласили в оружейный грот базы, где предложили персональное оружие для подводников, и он со знанием дела выбрал автоматы АДС калибра 5,45 миллиметра, пистолеты СПП-2 калибра 4,5 миллиметра, а также арбалеты Omer Cayman и ножи-мономолики с особой молекулярной заточкой, режущие любой материал, которые можно было использовать и как метательные ножи.
Собравшимся в «Клубе» Денис рассказал о своём выборе, и все с интересом обсудили характеристики предлагаемых средств защиты, от личного оружия перейдя к вооружению подводных лодок и надводных кораблей. Сошлись на том, что «Грозному» достаточно того, что у него имеется на борту, однако ракеты «Циркон», предназначенные для вооружения подводных лодок пятого поколения «Хаски», и боевые лазеры не помешали бы.
– Говорят, американцы изобрели самонаводящиеся пули, – добавил в бочку мёда ложку дёгтя Володя Пинчук. – У нас таких нема?
– Разработки ведутся давно, – авторитетно заявил Вербов, – на крупных калибрах, не меньше 12,7 миллиметра. Патроны для них оснащаются оптическими сенсорами, для снайперских комплексов это вообще будущее. У нас на борту таких пушек нет, да нам они и ни к чему.
– Зато у нас есть лазер, – похвастался блондин Ваня Комов.
– Им только лёд и можно резать, – сморщился Пинчук. – Пробовали, знаем.
– Я очень надеюсь, что нам не придётся ни с кем воевать, – заметила Вершинина, редко принимавшая участие в спорах.
– Я тоже на это надеюсь, – поддержал её Вербов. – Если нам никто не будет мешать, то и воевать не придётся. А с другой стороны, надо быть готовыми ко всему. Насколько я понял, нас будет сопровождать и надводный флот.
– У американцев два новых авианосца, – заметил моторист.
– А у нас новые атомные эсминцы, – заявил Пинчук. – Недавно спустили на воду ещё один, класса «Лидер», – «Стремительный», по мощи вооружения не уступающий крейсерам.
– Американский «Арли Бёрк» покруче.
– Что ты заладил – американцы да американцы! Мой брат служит на «Дивном», так американский «Замволт» ему в подмётки не годится!
– Не преувеличивай, наши эсминцы разве что дешевле.
– Не только дешевле, кстати – в четыре раза, но и быстрее, и эффективней! У «Дивного» на борту кроме «Гранитов» и «Ониксов» два «Редута» стоят, «Прометей» в корабельном исполнении, ЗРПК «Панцирь-К», две артустановки А-192 калибра сто тридцать и АФАР на компе! А на новых «Лидерах» по проекту «Шторм» вообще будут устанавливать электромагнитные «рельсотроны» и боевые лазеры.
– Всё это прекрасно, – усмехнулся Титов, забавляясь горячностью спорщиков. – Я тоже считаю, что наш надводный флот ни в чём не уступает американскому и любому другому, а иногда и опережает, как в случае использования тех же «Цирконов». Но если эсминцы и авианосцы нам не страшны, то как вы оцениваете потенциал «морских охотников»?
– «Морские охотники» действительно беспилотники в полном смысле этого слова, но ими управляют компьютеры, программы для компьютеров разрабатывали люди, а где люди, там всегда присутствует «человеческий фактор». То есть я хочу сказать, что американские вояки слабы в коленках и всего боятся. Об этом можно судить как по действиям их копов, начинающих стрелять при малейшем подозрении на сопротивление, так и по действиям их солдат в Афгане и по всему миру, и особенно по стрельбе их беспилотников по мирному населению Ирака и Сирии.
– С этим не поспоришь.
– И ещё у нас есть глушилки, которые могут перекрыть кислород компьютерам «морских охотников».
– Хрен с ними, с «охотниками», – сказал Лобанов, – от них нашего «Краба» защитят… я надеюсь. Но мне до сих пор никто не рассказал толком, куда мы направляемся.
– Ледокол «Борей» нашёл на дне… – начал Вербов.
– Это я знаю, в двадцати километрах от Северного полюса обнаружили на дне Бараний Рог, предполагая, что это второй Буфер. Но почему так далеко от полюса?
– Разрешите? – вступил в беседу Ковалёв. – Я вас проинформирую по этой части.
Титов, прищурясь, вгляделся в археолога, но возражать не стал.
– Конечно, Юрий Илларионович, – кивнул Вербов. – Информация секретная, но здесь все свои. Просветите нас, пожалуйста. Каждый из нас что-то слышал, но эти сведения и догадки мы не сводили в общую мозаику.
– Да, да, профессор, – оживились слушатели, – что вы думаете по поводу гиперборейцев?
– В таком случае начать надо издалека.
– Мы готовы слушать, – подтвердила Вершинина.
Лишь специалист по аномальным подводным процессам не сказал ни слова, продолжая внимательно изучать лицо Ковалёва, словно готовился к спору.
– Гиперборея упоминается не только в индийской «Ригведе», – начал археолог, – но и в иранской «Авесте», в германском эпосе, в кельтской и скандинавской мифологии, а также в китайских и тибетских исторических хрониках. Населяли ту землю славные люди, дети богов.
– Про Атлантиду пишут то же самое, – сказал Лобанов.
– Атлантида – отдельная тема, к тому же вы знаете, что настоящей Атлантидой была Антарктида. – Ковалёв бросил взгляд на Вершинину. – Жаль, что меня не было с вами во время похода по озеру Восток.
– Вы знали Дрёмова?
– Не просто знал, мы дружили.
– Он с вами делился своими умозаключениями?
– Далеко не всегда, к примеру, о назначении Купола и скульптуры Дохома я ничего не знал. Но позвольте я закончу историческую справку.
– Извините, что перебила.
– Так вот, о гиперборейцах, наших прямых предках. Эти люди и их потомки несут в себе особый ген, инициирующий духовную силу. Их можно убить, но нельзя ни победить, ни сломить, что не раз доказывали русские и славяне, да и те народы, которые близки им по менталитету. Но это к слову. Речь о другом, о первоисточниках, на основе которых был изображён район арктического бассейна в разные периоды геологической истории Земли.
– Карта Меркатора, – сказал начитанный Ваня Комов.
Лобанов посмотрел на него косо, и сконфузившийся моторист прижал руку к груди, как бы обещая больше не перебивать лектора.
– На карте Меркатора, изданной его сыном в тысяча пятьсот девяносто пятом году, царит путаница, совместившая несколько эпох. Существуют более точные источники информации, указывающие не только координаты Гипербореи, но и очертания её материков, озёр и рек.
– Вы о карте Швета Двипа? – не выдержал Титов.
– Совершенно верно, коллега, – подтвердил Ковалёв. – Хотя известны и другие указатели, найденные в зауральской Стране городов, а также в Тибете. Но это опять-таки отдельный разговор, мы же хотим понять, где именно следует искать гору Меру или, как её ещё называют, Пуп Туле, то есть центр Мира, каким он был одиннадцать тысяч лет назад, и почему под Северным полюсом ничего похожего на гору Меру до сих пор не нашли.
– Не там искали? – высказал догадку Лобанов.
– По некоторым данным и расчётам учёных, Гиперборея и Атлантарктида находились вовсе не на полюсах Земли, как сейчас, а на экваторе, но в результате войны между ними их положение изменилось, да и ось вращения Земли сместилась, отчего мы и наблюдаем сегодня две великие некогда цивилизации подо льдами Северного Ледовитого океана и антарктическими льдами.
– Это ещё не доказано, – пробурчал Титов.
– Если не возражаете, я и не собираюсь ничего доказывать, я просто высказываю свою точку зрения. Теперь о поисках истинного центра царства Туле – Гипербореи – горы Меру. В своё время великая пирамида атлантов, или Фундамент Дохома, ныне скрытая ледяным панцирем Антарктиды, смотрела своей северной гранью в южную грань Меру. Ещё одна пирамида – Кайлас в Тибете – также смотрела северной гранью на Меру. Обращались к Меру и другие пирамиды, в том числе уцелевшие – Кукулькана, на полуострове Юкатан, в Мексике, пирамида Карала в Перу, Храм Солнца в Теотиукане, Мезоамерике, и другие. Но все они в настоящее время ориентированы не на Северный полюс, а на пятнадцать градусов западнее северного направления. На это никто не обращает внимания, – Ковалёв улыбнулся, – кроме таких же фанатов, как я, однако для меня нет сомнений, что Гиперборейский Пуп следует искать в полусотне километров западнее нас.
– Но Бараний Рог найден в сотне с небольшим километров от полюса, – хмыкнул Титов.
– Значит, это не Пуп, – спокойно ответил археолог. – Но он может указать дорогу к Меру.
– Если только Меру и есть Буфер, – сказал Лобанов.
– Предназначение Меру, по моим представлениям, намного шире, это и хранилище генофонда, и комплекс различных устройств, и защитная система.
– Я читал, что Меру – центральный храм Гипербореи, – не удержался от замечания Ваня Комов.
– Остатки человечества, пережившие катастрофу, утратили смысл подобных сооружений, превратив многие из них просто в могилы и объекты почитания и культа. Но даже пирамиды Египта намного сложнее, чем принято считать, а ведь им намного меньше лет, чем Куполу и Меру. Но только Знающие, то есть Хранители древних артефактов, знают на самом деле их предназначение. Многое уже утеряно, многое разрушено и разграблено, однако главные следы древних цивилизаций пока скрыты от людей.
– Разберёмся, – пообещал Вербов легкомысленно. – Нас не ограничивают ни в средствах, ни во времени, ни в пространстве, главное, чтобы мы справились со своей задачей.
– И всё же я сомневаюсь, – проворчал Титов.
– В чём? – спросила Вершинина.
– В правильности выбора района поисков. По моим данным, – Роберт Романович подчеркнул слово «моим», – все неопознанные подводные объекты концентрируются именно в районе Северного полюса.
– Это ещё ничего не значит, – рассудительно проговорил Лобанов. – Все искали затонувшую Гиперборею именно в районе полюса, поэтому и натыкались на НПО. Искали бы в западном квадрате, фиксировали бы НПО там. Я сам при испытании скафандра встретил… – Капитан замолчал.
Вербов с интересом глянул на него.
– Кого?
– Ската… практически такого же, каких мы видели в морях Антарктиды.
– Почему же не сообщил?
– Сообщил кому надо.
– А мне не надо?
– Тебе я рассказать все подробности моего заплыва просто не успел. Скат меня не тронул. Но я уверен, что он контролирует воды Арктики.
– Это точно был скат? – спросил Титов. – Может, ещё один НПО?
– Точно скат.
Ковалёв покачал головой.
– Антарктические фагоцитолы охраняли Купол атлантов, их появление в водах Арктики проблематично… либо и те, и другие пользовались одной и той же техникой.
– Я лично видел с десяток НПО, – сказал Титов. – Могу принести записи НПО, накопленные за последние полсотни лет. Сами убедитесь. Я специально взял их с собой. Среди них и похожие на скаты объекты есть.
– Несите, – согласился Вербов.
Эксперт сбегал в «гостиницу», принёс диск, и члены экспедиции больше часа просматривали видеоматериалы на экране айпада и слушали аудиозаписи подводных шумов, среди которых действительно встречались странные «космические» звуки, от которых мурашки бегали по коже. На шумы двигателей подводных лодок они не походили.
Начали обсуждать просмотренное.
Но потом в «Клуб» неожиданно заявилась заведующая службой снабжения базы Марина Кожушко, да ещё и не одна, а с двумя молодыми девушками в военной форме, и компания оживилась. Соорудили нечто вроде чайной церемонии, включили музыку, и Лобанов вдруг предложил потанцевать, кинув взгляд на задумчиво сидящих по разные стороны стола Вербова и Вершинину.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Да ради бога, танцуйте, если хотите, – очнулась от размышлений женщина.
Экипаж батиплава не стал долго скромничать, и вскоре под блюз и медленные мелодии в тесном помещении «Клуба» начались танцы.
Вербова подмывало пригласить Вершинину, продолжавшую с задумчиво-рассеянным видом пить чай, и задать ей пару каверзных вопросов, но он не решался и делал вид, что беседует с экспертами отряда, подсевшими к барной стойке и обсуждавшими проблемы древних контактов людей с инопланетянами. Слушать их было интересно, и если бы не переживания, захватившие душу с новой силой, Вербов чувствовал бы себя удовлетворённым жизнью. Однако близость Инги мешала сосредоточиться на теме разговора, и Денис ёрзал на стуле и думал лишь о том, как не выглядеть лохом или, что ещё хуже, влюблённым. Пришла трезвая мысль уйти в гостиницу.
Но осуществить её он не успел. Зазвучала другая мелодия, и к нему подошла раскрасневшаяся, выглядевшая девочкой, миловидная Марина, с улыбкой протянула руку.
– Идёмте танцевать, товарищ полковник, а то вы сидите как бука.
Вербов покорно встал, изобразил на лице радость.
Лобанов, наливавший себе чаю, заметил, что Вершинина осталась одна, подскочил к ней, галантно предложил локоть:
– Разрешите, товарищ полковник?
Женщина колебалась мгновение, однако не отказала. Они влились в круг танцующих. В какой-то момент пары оказались рядом, и Лобанов вдруг игриво, с широкой улыбкой, оставив Ингу, отобрал у Вербова Марину.
– Дамы меняют кавалеров!
Ошеломлённые Инга и Денис машинально взялись за руки. Марина засмеялась, посчитав манёвр капитана забавным.
Вербов сказал с запинкой, виновато:
– Это не моя идея…
Вершинина усмехнулась, но руки не отняла. Они начали танцевать.
Лобанов, сделав круг, снова оказался рядом, подмигнул, но Вербов этого не заметил, поглощённый танцем. В голову лезли всякие вздорные мысли: «паразит Макс, с ума сошёл, решил осчастливить, убью!.. как же она красива!.. хотя кто-то сказал, что ничто так не украшает женщину, как временное отсутствие мужа… взять и поцеловать её при всех!.. в конце концов, если мужик вечером не становится хамом, утром его назовут козлом… а потом что? делать вид, что ничего не произошло?..»
Однако вслух он не произнёс ни слова. Только на последних тактах мелодии инстинктивно прижал Ингу к себе. Опомнился, отпуская женщину. Но она сделала вид, что ничего не заметила.
И надежда в душе Вербова на возвращение прежних отношений с любимой женщиной вспыхнула с новой силой. Он не знал, почему Инга сделала этот шаг – вышла замуж за другого человека, вопреки возникшей между ними эмоциональной близости, а потом ушла от мужа, но счастливой она не выглядела, и шанс вернуть упущенное у Дениса был. Он это почувствовал.
Вершинина ушла, пожелав всем приятно провести время.
Провожать её Вербов не решился.
К нему подсел запыхавшийся Лобанов, жарко выдохнул:
– Ну, как она? О чём говорили?
– Больше не импровизируй, – хмуро сказал Денис. – А то она могла подумать чёрт-те что. Ни о чём мы не говорили.
– Мне просто стало тебя жалко, сидел с такой несчастной физиономией.
– Осчастливил, спасибо.
– Не люблю, когда мои друзья страдают. Человек рождён для счастья, а не для мук, даже если зачат по глупости.
– Ты ещё мне услуги свата предложи.
– Нет, на это я не пойду, – засмеялся капитан. – Потом окажется, что она стерва, и я же буду виноват во всём. Меня тоже вон друзья хотят женить, потому что люди не выносят, когда другим хорошо. Но я не поддаюсь.
– Ладно, я к себе, останешься за старшего.
– Как прикажете, товарищ полковник! – козырнул Лобанов.
Вербов вышел из «Клуба» и столкнулся нос к носу с Карбидовым.
– На ловца и зверь, – удовлетворённо отреагировал начальник службы безопасности базы. – Прибыл гонец из столицы, хочет с вами поговорить.
– Кто? – очнулся от своих размышлений Вербов.
– Большая чекистская шишка, генерал ФСБ Крымзков.
– Не знаю такого.
– Я тоже до сего вечера его не знал, но это не освобождает нас от беседы с ним.
– Я же подписывал неразглашение.
– Очевидно, этого мало, либо вас ждёт дополнительный инструктаж.
Посланец ФСБ ждал их в штабе дивизиона.
Адьютант Шманкевича попросил обоих подождать, и Вербов с Карбидовым присели на стульчики у стены.
Ждать пришлось четверть часа. Наконец селектор на столе адъютанта звякнул, и молодой лейтенант флота в белой рубашке с галстуком пригласил обоих в кабинет командира дивизиона.
Кабинет был невелик. Ничего лишнего, что подчёркивало бы характер хозяина кабинета, в нём не было: стол, правда, большой, не меньше министерского, с десяток стульев, монитор компьютера слева от кресла, сейф, флаг России, морской штандарт и портрет министра обороны на стене – вот и весь интерьер.
Гость Шманкевича повернулся лицом к двери. Он был суров лицом, лыс и худ, как узник концлагеря. Серые глаза смотрели из-под седых бровей холодно и оценивающе, твёрдые губы создавали впечатление щёчек слесарных тисков. Одет генерал был в тёмно-серый костюм с жемчужным отливом, под которым виднелся белый джемпер.
– Товарищ капитан первого ранга, разрешите войти? – вытянулся Вербов.
– Без церемоний, полковник, – буркнул Шманкевич. – Знакомьтесь, Павел Кузьмич, это полковник Вербов Денис Геннадиевич. Полковника Карбидова вы знаете.
Гость встал и оказался на голову выше Вербова.
– Вы практически не изменились, полковник, – сказал он, протягивая широкую костистую ладонь.
– Мы разве встречались? – осторожно спросил Вербов, в памяти которого не возникло ни одного намёка на встречи с генералом.
– По долгу службы. Вы проходили моё ведомство ещё шесть лет назад, – усмехнулся Крымзков, отчего лицо его на мгновение стало мягким и добрым. – Я вас запомнил.
– Ваше ведомство?
– Я заправляю службой внутренних расследований «конторы».
– А-а… понятно.
– Присаживайтесь, поговорим. – Генерал бросил взгляд на Шманкевича.
Тот встал, оправил китель, проследовал к двери.
– Идёмте, Илья Константинович.
Оба, каперанг и полковник, вышли.
Вербов и Крымзков сели напротив друг друга.
– Не волнуйтесь, Денис Геннадиевич, – сказал генерал серьёзно, – у меня на вас компромата нет.
– Я и не волнуюсь, – пожал плечами Вербов. – Был бы компромат, я бы не служил в бригаде спецназначения. Единственное, что мне непонятно, как я мог проходить ваше ведомство, в то время как я служу в родственной, но всё же другой «конторе».
– У нас одна база данных, – раздвинул губы-тиски генерал в понимающей усмешке. – Приходится проверять штаты всех «контор» на предмет наличия неблагонадёжных.
– И много у вас числится… неблагонадёжных?
– Кое-какие сомнения кое в ком имеются. Мы стараемся не допускать к совсекретным материалам непроверенных людей и уж тем более держим под пристальным контролем тех, кто по долгу службы часто ездит за границу и может решиться остаться там. Побегов за рубеж наподобие известных широкой общественности мы не допускаем.
– А есть и те, кто неизвестен… широкой общественности?
Крымзков остался спокоен. Судя по всему, он был очень уравновешенным человеком.
– Эти ребята не дожили до мирной жизни предателя.
Вербов внутренне поёжился, вдруг осознав, что не только особые подразделения ГРУ ведут оперативную работу за пределами страны. Существовали и такие, кто отслеживал побеги и ликвидировал предателей, рассчитывающих кормиться из рук спецслужб других государств. А предатели, по мнению Дениса, не должны были жить спокойно и вообще – жить.
– Но я хотел побеседовать с вами по другому поводу, – добавил генерал, тонко уловив переживания собеседника. – Все, кто идёт в поход на север, проверенные люди. И всё же никому душу наизнанку не вывернешь. К примеру, мы просчитались, включив в первую вашу группу Пальковского, специалиста по НЛО. Как оказалось, он был связан с иностранными научными структурами, которые в свою очередь финансировались зарубежными спецслужбами.
– Он же погиб.
– Да, но благодаря ему и ещё одному отморозку, наёмнику, айти-специалисту полярной станции «Восток», американцы знали чуть ли не о каждом нашем шаге. Повторение подобного казуса недопустимо, поэтому о вашей миссии знает очень ограниченное количество людей, и только те, кому мы безусловно доверяем. К примеру, сотрудники базы и подводники считают, что «Грозный» направляется в океан для разметки границ российского шельфа.
– Понимаю.
– А теперь самое главное. Все сведения, которые вы получили в результате исследования Купола…
– Буфера, вы хотите сказать?
– Скорее всего, все наши определения не отражают все функции найденного на дне озера сооружения. Да это и не важно. К сожалению, от него не осталось ничего, наши беспилотники в озере находят на дне лишь небольшие фрагменты этого сооружения. Теперь вся надежда на обнаружение второго… м-м, Буфера, принадлежавшего нашим предкам, оппонентам атлантов. От того, кто им завладеет, будет зависеть судьба… не скажу – всего человечества, но судьба России точно.
Вербов сжал зубы.
– Я понимаю.
– В связи с вышеизложенным мы хотим назначить вас крипторуководителем экспедиции.
– Кем? – удивился Вербов.
– На вас ляжет дополнительная ответственность за действия вашей группы и достижение цели всей экспедиции.
– Но я только обеспечиваю безопасность… руководит экспедицией профессор Ковалёв.
– До того момента, когда понадобится решать судьбу миссии. Вот ваш карт-бланш. – Крымзков протянул Денису золотого цвета кругляш размером с довоенный серебряный полтинник и толщиной в сантиметр.
Вербов повертел в пальцах кругляш, на обоих сторонах которого был выдавлен герб России и год.
– Лёгкий…
– Сдавите пальцами.
Денис послушался.
Над одной из сторон «монеты» высветилось голографическое изображение Земли с контурами континентов и красными границами России, под которым проступили слова: «Особые полномочия. Неограниченный ресурс».
Вербов невольно выпятил губы, едва сдержав желание присвистнуть.
– Ничего себе! Первый раз такое держу в руках!
– Чип реагирует только на ваши физические особенности. Естественно, предъявлять его стоит только в исключительных обстоятельствах.
– В прошлом походе карт-бланш был у Вершининой.
– Она классный спец по всякого рода артефактам, но при данных обстоятельствах мы решили опереться на вас.
– Кто это – мы? ФСБ?
– Не только, – шевельнул каменными губами Крымзков. – Над нами тоже есть структуры, заинтересованные в успехе экспедиции.
– Президент?
– Берите выше.
Вербов недоверчиво поднял бровь.
– Неужели… масоны?
Крымзков развеселился, ударив себя ладонями по коленям.
– Масонами нас ещё никто не называл. Это чисто российская организация, Союз Знающих, основной задачей которого является спасение русского этноса, русской идентичности, или, что практически то же самое, возрождение Святой Руси. Но об этом мы с вами серьёзно поговорим чуть позже.
– Когда? После возвращения? Мы же завтра уходим в поход.
– Нет, возможно раньше, вас известят. И напоминаю, о нашем разговоре никому ни слова!
– Слушаюсь.
Крымзков встал, протянул руку.
– Удачи, полковник!
Вербов ещё раз глянул на монету в руке, пожал генералу руку и вышел, исполненный желания во что бы то ни стало решить поставленную перед ним задачу.