Глава 35

– Давай я его грохну прямо сейчас, – нехорошо скривившись, предложил Шуст после не такого уж краткого мига ошеломления.

Слова у него не расходились с делом – товарищ тут же перекинул из-за спины автомат и опустил предохранитель.

– Уймись, – заявил Карат, многообещающе добавив: – Пока что уймись.

Шуст, состроив совсем уж неописуемую гримасу и не убирая оружие, процедил:

– Мой друг сказал – пока. Я подожду.

Карат, приблизившись к Пастору, пинком отбросил ящик, загаженный пострадавшими штанами Кислого, пододвинул второй, на вид почище, присел, пригибаясь, подался к сектанту, уперся ладонями в колени, уставился сверлящим взглядом, резко спросил:

– Как ты узнал?

Ответ последовал незамедлительно:

– У меня есть головной мозг, и я умею им пользоваться.

– Я рад за тебя. Мне нужны подробности.

– Мне хватило двух мыслей.

– А именно?

– Первая очевидная, как для меня, так и для людей, которые выполняли заказ на твою голову. Ты рвался именно в эти места неспроста, это понятно всем. И рассказы о пулеметах и винтовках сомнительны, оружие не стоит такого риска, здесь явно замешано что-то более ценное.

– Ну да, в чем-то согласен.

– Вторая мысль витала неясными намеками, фрагментами информации, связать которые не получалось, все время чего-то не хватало. Недостающее нашлось только сейчас, когда ты сказал Гробовщику, что разбираешься в способах обмана ментатов.

– Пастор, этого недостаточно, чтобы высказывать такие предположения.

– Это не предположение. О скребберах я знаю больше, чем все люди Полиса, вместе взятые. Уж поверь, они в этом вопросе забавные дилетанты, это тот случай, когда не подозревающий о существовании азартных игр ротозей, впервые в жизни зайдя в казино лишь потому, что перепутал его с рестораном, снимает банк, где на кону гора фишек. Мне очень интересен тот скреббер, которого вы убили. И второй меня интересует тоже. От лица организации, которую я представляю, под честное слово Детей Стикса могу предложить тебе нашу помощь в охоте на второго скреббера с разделом трофеев в твою пользу. Это своего рода одолжение, вы все равно не сможете его убить без нашей помощи, а мы, обыскав все прилегающие кластеры, скорее всего, его найдем. Естественно, тебе придется отказаться от мысли расправиться со мной. Впрочем, ты и не собирался это делать. Это были пустые слова, у тебя, похоже, есть шанс дожить до моих лет, важные для этого задатки имеются.

На лице Карата при этом отразилась целая гамма чувств, что не осталось незамеченным.

– Что-то не так? – уточнил сектант.

– Слово Детей Стикса, ну как же…

– Скажи своему товарищу, ценится такое слово или нет, – обратился Пастор к Шусту.

Удивительно, но тот со всей серьезностью неожиданно ответил:

– Их слово дороже любого жемчуга, насколько я слышал. Эти сволочи трясутся над своей репутацией, как заплесневелая монахиня над девственностью, и надо сказать, у них неплохо получается.

Карат мысленно обозвал себя безмозглым болваном и последним недотепой. Ведь мог бы заранее взять с Пастора такое слово, и не одно, не оставляя ему лазеек для нехороших выкрутасов.

Как же много он в этой жизни не знает…

– Видишь, твой товарищ, многоопытный человек, все подтвердил. Да, репутация – это важнейший для нас момент, ее мы всегда ставим на первое место. Но мы отвлеклись, я еще раз повторю: что-то не так?

– Ты о чем? О том, что твое слово дороже золота? Я как раз пытаюсь в это поверить, и пока что получается плохо.

– Нет, я о скребберах. О втором скреббере. Что с ним не так? Неужели вы и его смогли убить?

– Я не понимаю, зачем вообще с тобой разговариваю…

Пастор, подняв левую руку, вытянул ладонь, и в ней из ниоткуда возник сложенный несколько раз листок бумаги.

– Возьми, Карат. Здесь карта, она тебе пригодится, и подробная инструкция, куда тебе надо добраться и к кому обратиться по поводу того, что я тебе предложил.

– Как вы это сделали?! – не выдержала пораженная фокусом Диана.

– О чем ты, девочка?

– Откуда взялась эта бумажка?

– Маленькое волшебство, которому меня научил Улей, спасибо ему за его щедрые дары. Кстати, Карат, я могу таким же способом достать из воздуха свой пистолет. Как видишь, я с тобой откровенен и стараюсь решить вопрос мирным путем. Я тебе не враг, и я должен думать о репутации нашей организации.

– У тебя нет другого выхода – только решить миром.

– Выход всегда можно поискать.

– Может быть, твое умение еще и рисовать на невидимой бумаге? Когда ты успел?

– Нет, инструкцию я написал загодя, как раз на такой случай. Я ведь умею договариваться, а в этом деле главный момент – надо ко всему быть готовым заранее.

– Предусмотрительный, но гнилой.

– Карат, есть вещи, которые мне очень не нравятся, но я обязан придерживаться правил. А эмоции и прочее – лишнее, это часто вредит делу. Мне нужна была информация и от тебя, и от этих людей. – Сектант кивнул на брезент, прикрывающий тело Ската. – Никогда не знаешь, где найдешь то самое недостающее звено. Можешь относиться ко мне как тебе угодно, я приму любое решение, но ты не сумасшедший, ты понимаешь, что такой обмен выгоден и тебе, и твоей подруге.

– Она мне не подруга, – не удержался Карат.

– И свою выгоду я не наблюдаю, – меркантильно добавил Шуст, выразительно постучав ногтем по цевью автомата.

– Вы теряете время попусту, – заявил на это сектант. – Внизу стоит еще один бронетранспортер, я полагаю, вы заранее договорились о разделе дорогостоящей техники с Гробовщиком. Возможно, он и психопат, но психопат предусмотрительный. Места в машине достаточно, чтобы по суше или воде увезти всех вас и все ценное имущество, которое вы успеете здесь собрать. Гробовщик убил людей Ската на их постах по крышам и верхним этажам, а это пулеметы и крупнокалиберные винтовки – ценный товар и ваша общая выгода. А карта в твоей руке – выгода для двоих. К сожалению, твой товарищ и правда для себя из этого ничего не почерпнет, но чем больше мы здесь просидим, тем меньше будет его доля из того, что вы успеете отсюда забрать.

– Так что, уже можно его валить? – нетерпеливо уточнил Шуст.

Карат, медленно покачав головой, ответил:

– Мы его не убьем…

– Тряпка ты, Карат. Жалкая тряпка.

– Возможно, ты прав…

– Всего лишь возможно? Ну если и так, чего резину тянем, время и правда не ждет, мертвяки вечно в сторонке бегать не будут.

– У вас осталось около трех часов, – подтвердил Пастор. – Если поднимется ветер, срок может значительно сократиться.

– Я должен прочитать то, что здесь написано.

– Читай. Но там все просто, вряд ли возникнут вопросы.

– А потом я покажу тебе то, что ты хотел видеть.

– Обоих?

– Обоих.

– Хотелось бы знать, как вы сумели убить двоих.

– Этот вопрос не бесплатный, – зло усмехнулся Карат.

– Думаю, я найду, чем расплатиться за ответ.

– Дай мне две минуты. А ты, Шуст, начинай собирать все, что в хозяйстве пригодится. Я и не знал, что ты так бодро научился скакать.

– Когда мне светит возможность прихватить столько барахла, я и без рук мешками таскать готов. Спасибо Скату, щедрая душа, мы тут неплохо наваримся.

Шуст, поднатужившись, попытался приподнять один из сегментов брони чудовища, но не сумел его даже пошевелить и уважительно протянул:

– Ну и тяжесть, да он будто чугунный. Теперь верю, что его гранатомет не прошибал. Броник бы из такого сделать, цены бы такому бронику не было.

Пастор, даже не пытаясь прикоснуться к останкам скреббера, разбросанным между исхлестанными осколками и пулями домами, кивнул:

– У зараженных броня после смерти сразу теряет большую часть прочности. У скребберов это тоже проявляется, но не в такой степени, его останкам можно найти применение. Но годятся только наружные слои, внутренние слишком пористые и непрочные. А еще их надо комбинировать с другими материалами, сами по себе они малоэффективны.

– Ну надо же, удивил, будто я сам не знаю. Да у меня броник был с пластинами из похожей твари, они куда легче стальных, зато толку от них больше.

– От того скреббера что-нибудь осталось? – моментально заинтересовался сектант.

– Ты сначала с этим разберись, вот же нехристь любопытная.

– Пока что это затруднительно. – Пастор выразительно пошевелил руками.

Карат не поверил в самое честное слово, которое тот дал, подкрепив его мнением Шуста. И поэтому руки сектанта были прочно обвязаны все той же веревкой, часть которой до этого жестко фиксировала Карата. Нижние конечности тоже не обделили, стреножили Пастора, будто коня.

Да уж, возможности ограничены существенно. Пусть теперь хоть пулемет свой из воздуха выхватывает, интересно посмотреть, что он потом с ним делать будет.

Карат, разглядывая разбросанные там и сям сегменты брони чудовища, куски его лап и осколки пластин, покачал головой:

– А кто-то говорил, что скребберов черви не едят. Ни кусочка мяса не осталось, голый панцирь и скелет под ним.

– Разве тебе неизвестно, что скребберами принято называть самых разных существ?

– Ну да, все, что не похоже на зараженного, в Улье считается скреббером. Их вроде бы только белый жемчуг объединяет.

– Да, все обстоит именно так. В некоторых из них встречается то, что можно принять за необычное мясо. Известны случаи, когда его съедали зараженные. Очень редко, в отдельных случаях, но бывает. В некоторых находится что-то другое, чему нельзя подобрать название, ничего общего с обычными тканями иммунных или зараженных, плоть насекомых ближе, чем такое.

– Этот, я так понимаю, из последних?

– Да, не самая экзотическая разновидность, но зараженный его мясо есть не станет. Относительно сильные создания, не слишком опасные. Но пока они живые, им никто не угрожает, кроме человека. Стоит только умереть, и они становятся уязвимыми против обычного дождя. Такие скребберы похожи на сахарные лакомства в дырявой обертке, самая обыкновенная дождевая вода вымывает из них все, кроме панциря и внутреннего скелета. Да и от внутреннего мало что остается, только отдельные узелки, вот как этот.

Шуст пнул сросток идеально прямых, будто обломки белесых игл, полупрозрачных стержней, на который указывал Пастор, и спросил:

– Эй, чернокнижник, ты когда-нибудь видел таких или этот у тебя первый?

– Трудно заявлять определенно, но похоже на один из подвидов кислотных многоножек. Хотя это не общеупотребительное название, к тому же их классификация условна, но мне оно нравится, отражает некоторые особенности. Покажите мне второго, и можете уезжать, вы ведь уже все собрали.

– Не все, – осклабился Шуст. – Самое ценное у нас еще впереди.

Сектант сокрушенно покачал головой и, направившись прочь, заявил:

– У меня в голове не укладывается, что Карат бросил здесь невыпотрошенного скреббера. Хотя ход в чем-то верный, ведь иначе он бы не смог так легко обмануть ментата в Полисе.

– Карат у нас парень с мозгами, – похвалил товарищ и, отчаянно прихрамывая, на очередном шаге оступился, после чего, ругаясь, завалился набок.

Диана, подскочив, начала помогать ему подняться, а Пастор, уверенно продолжая идти к котельной, не оборачиваясь, бросил:

– Только не подумайте, что скреббера он оставил потому, что заранее продумал свой план. Ваш друг не настолько предусмотрителен, он просто везучий.

Шагая за сектантом, Карат не мог не признать его правоту. А еще все больше и больше убеждался в том, что голова у того варит за двоих. Вот как он догадался, что идти надо именно к котельной? Очередное умение сработало? Да ну, смешно, дело тут явно в другом.

Очень странный человек, и мораль у него парадоксальная. И, получается, правда умеет договариваться. У него это легко выходит. Подозрительно легко, начиная от новичков в деревне и заканчивая Каратом – всех сумел подчинить своим интересам.

Может, и здесь Улей со своими подарками подсуетился?

Пользуясь тем, что Шуст с Дианой отстали, Карат приблизился к Пастору и тихо произнес:

– Второго я убил сам, в одиночку.

– Как?

– Он подставился. Кинулся на меня прямо через мины, я просто нажал все кнопки, когда от него драпал.

– Если он подох от взрыва мины возле домов, как получилось, что оказался в котельной?

– Мина его не прикончила, только сильно покалечила. Скреббер уполз в котельную, там я его и добил из гранатомета.

– Специально так сделал? Чтобы спрятать?

– Не совсем. Скреббер был сильно ранен, я ждал, когда он подставит дыру в панцире, иначе толку мало, гранатомет против такой твари слабо играет, у него не броня, а фантастика.

– Почему не забрал жемчуг?

– Его довольно сложно достать. Панцирь пришлось бы по сегментам ломать, в одиночку это не так-то просто, время нужно. А времени вообще не было, твари подошли. Сам не понимаю, как мертвяки так быстро поняли, что скребберов больше нет?

– Скорее всего, они ничего не понимали. Стая со стороны услышала взрывы, и примчалась. Эти зараженные мимо могли идти, они не знали о скребберах, а когда почуяли, поняли, что бояться уже нечего. Тебе просто не повезло. Что ты хочешь за эту информацию?

– А что тебе надо в этой дохлятине? В ней ведь нет ничего, кроме белого жемчуга.

– Ну почему же, а пластины?

– Не думаю, что они дорого стоят.

– Они небесплатные, но ты прав. Сожалею, но задай мне другой вопрос.

– Мне такой обмен не нравится.

– Я могу ответить, но поверь, тебе это ничем не поможет. Это все равно что выслушать одну из многих легенд Улья – не более чем бесполезная история.

– Иногда легенды бывают поучительными.

– Не эта. Могу лишь намекнуть, что мы собираем информацию о скребберах. Обо всех скребберах. Наши умники считают, что это важно для их поисков.

– И что они ищут?

– Да они постоянно что-то ищут: Центральный кластер, технологии развитых внешников, людей с уникальными умениями. Это вечный процесс, так было и так будет.

– А что думаешь ты? Насчет этих скребберов? Что ты вообще там смотреть собрался?

– Я просто делаю свою работу. Намекну, что скребберы бывают разные, каждый из них в чем-то уникален. У этих, например, неповторимый рисунок на панцире. Нам приходится собирать информацию по каждому случаю, это очень важно для наших исследователей. Задай мне другой вопрос. Хочешь, я расскажу, где человек с твоими способностями может поохотиться на серьезных мертвяков с меньшим риском?

– Нет, не хочу, с этим я и без тебя разберусь. Лучше скажи мне кое-что другое.

– Что?

– В ту ночь, когда я схлестнулся с людьми Сабины. Вашей Сабины…

– Я понял, о ком речь.

– В ту ночь с ней была девушка, ее звали Аурелия. Сильная нимфа. Ты ее знаешь?

Пастор, чуть напрягшись, кивнул:

– Не сталкивался, но наслышан.

– Мне бы хотелось с ней встретиться.

– Это плохая идея.

– Не тебе судить.

– Она что, на тебя воздействовала?

– Один раз.

– А ей больше и не требуется, она на годы вперед может мозги задурманить. Если ты сделаешь все, как я написал, и найдешь нужного знахаря, попроси его заодно, чтобы снял ее воздействие и поставил тебе хоть какой-нибудь блок. Легендарные знахари умеют многое, но сильно на их защиту не надейся, против Аурелии средство еще не придумали, она – атомное оружие среди нимф.

– Не увиливай от темы – где я могу ее увидеть?

– Понятия не имею.

– Я тебе не верю.

– Могу дать слово.

– Слову твоему тоже веры нет.

– Найди Сабину, найдешь и нимфу.

– И где мне искать Сабину?

– Тебе не надо ее искать. Просто дай понять людям, что ищешь ее, она сама тебя найдет, причем быстро. И, скорее всего, ты эту встречу не переживешь.

– Я живучий.

– Ты не представляешь, о чем говоришь. Сабина о себе рассказывает, что видела, как строили пирамиды. Те самые пирамиды. У нее было сто семь детей, и она пережила их всех. Аурелия – ее внучка. Знаешь, что иммунные, рожденные в Улье, почти всегда в той или иной мере ненормальные? С ними что-то не так, они как Маугли моего мира. Ты понимаешь, о чем я?

– Маугли воспитывали звери, Аурелия не похожа на звереныша.

– Ты, видимо, плохо ее знаешь. Хоть и не во всем, подобные ей всегда отличаются от нас. Это их мир, по-настоящему их, а мы всего лишь гости Улья.

– Я к нему в гости не напрашивался.

– Мать Аурелии родилась в Улье, сама Аурелия родилась в Улье, значит, она дважды ненормальная. Такие – сами по себе невероятная редкость, а с учетом того, как ее выращивала Сабина, все куда хуже. Не думаю, что во всем мире вторая такая нимфа найдется, шанс невелик, лишь несколько детей из ста получают иммунитет, до половой зрелости доживает гораздо меньше. Они слишком беззащитны, ты же понимаешь.

– Я просто хочу с ней поговорить.

– Забудь о ней.

– Из целой толпы она выбрала именно меня – мало на что годного новичка. Я должен узнать почему, мне это не дает покоя. Понимаю, что глупо, но не выходит из головы.

– Тебе надо знать лишь две вещи: Аурелия и правда задурила тебе голову, она это умеет, а Сабина тебя прикончит, если ты хотя бы покосишься в сторону ее драгоценной внучки. Старуха никому не позволяет к ней приближаться, у них семья, в которую ни тебе, ни мне, ни кому-то другому входа нет. Ты не доживешь до моих лет, если свяжешься с этими людьми. Вот их можешь смело называть сектой, и сектой опасной. Великий Улей, какой божественный аромат!

Карат, поморщившись из-за кислятины, которая становилась тем невыносимее, чем ближе подходили к котельной, обошел тело, разорванное из крупнокалиберного пулемета, на его гашетку неполный час назад жал Гробовщик, и пояснил:

– Скреббер внутри. Его слегка привалило, но, думаю, расчищать не придется.

– Я расчищу, – безучастно произнес Пастор.

– Сам?

– Или сам, или мне помогут. Это уже не твоя забота. Забирайте свой жемчуг и уходите.

– И на этом все?

– Я тебе помог, я дал слово, клятву Детей Стикса, – преследовать вас не будут. Да и какой в этом смысл, я не думаю, что вы понесете жемчуг кому-нибудь продавать, вы берете его для себя.

– Да, для себя.

– Правильное решение, вещь, которую почти невозможно купить, продавать глупо. А кому вы нужны без жемчуга?

– Не вам, так Бирону.

– Думаю, у Бирона сейчас появятся другие заботы. И, возможно, эти заботы его убьют. Гробовщик – сильный и целеустремленный человек, это опасное сочетание.

Карат, заглянув в пустой дверной проем, осторожно просунул голову между завалившимися ржавыми трубами и, брезгливо морщась, произнес:

– Возле первого скреббера никакой вони, а от этого несет на гектар. Не тухлятина, но все равно неприятно, будто кисляк, в сто раз усиленный, странно, что его сразу не нашли.

– Крыша защищает от дождя, а это главное, – напомнил Пастор. – Люди Ската списывали это на искусственный кисляк, даже я, заметив несообразность, решил, что виноват первый скреббер. И не надо воспринимать этот запах как что-то омерзительное, плоть таких скребберов не имеет ничего общего с тухлым мясом, она разлагается по-своему, без червей и привычных нам микроорганизмов, основную роль здесь играют споры и дождевая вода.

– Приятнее от этого тварь не пахнет.

Пастор уверенно начал протискиваться между трубами, с явным намерением пробраться к смрадной туше, голова которой торчала над завалом метрах в пяти дальше. Карат изумился, осознав, что от веревок и следа не осталось – руки и ноги сектанта были свободны.

Не оборачиваясь, Пастор отстраненно произнес:

– Не надо волноваться, я дал слово Детей Стикса, а репутация превыше всего, можешь еще раз спросить об этом своего друга.

Глядя ему вслед, Карат боролся с искушением выпустить в спину опасно ловкого сектанта пару пуль. А лучше обойму – для гарантии. Нехорошо, конечно, но на душе гораздо спокойнее станет, нет у него к нему доверия.

К тому же здесь это в порядке вещей, Улей, похоже, такое одобряет.

Шуст, чертыхаясь через шаг, выкрикнул:

– Куда этот черт нерусский подевал веревки?!

Карат пожал плечами:

– Без понятия, я к нему спиной стоял.

– Да я лучше к живому скребберу голой задницей повернусь, чем к такому прохиндею одетой. Карат, я за ним, пока он наш жемчуг не спер. И, кстати, где его там доставать? Я разберусь?

– Пастор подскажет, уверен – он в курсе. И ты бы нос прикрыл, там воняет, как бойней и уксусным заводом сразу.

– Ничего ты в этой жизни не понимаешь, Карат. Не воняет, а пахнет. Это запах богатства, аромат больших денег.

Глядя, как Шуст, позабыв про больную ногу, пробирается вслед за Пастором, Карат порадовался, что Улей подарил ему такого товарища. Ведь без него пришлось бы самому в эту клоаку забираться, да еще и копаться в разлагающихся потрохах чудовища.

Диана, тоже не горя желанием пробираться к источнику кислого смрада, кривя нос, произнесла:

– Ну здесь и воняет, у меня глаза начинают слезиться.

– Все познается в сравнении.

– Ты о чем сейчас?

– А ты подумай, каково им там внутри, и все пройдет.

– Даже думать не хочу.

– Где кот?

– Не знаю, но могу поспорить на что угодно, он уже в броневике сидит и нас ждет. Он умный.

– Ага, он такой.

– Я ему рыбку простила. Он, конечно, тот еще гад, но все равно молодец. Нет, он даже супер, я его люблю. Ты слышал, что Гранд сделал? Ну почему он пришел именно к Гробовщику? Как вообще его нашел? И как привел его к нам? У меня голова пухнет от таких вопросов. Получается, у этого кота ума побольше, чем у Шуста. А может, и у тебя.

– Не исключено, что ты права, – отчасти согласился Карат. – Сегодня у меня тоже день вопросов и ответов, так почему бы и о себе неприятное не узнать… Кстати, Диана…

– Что?

– Раз уж сегодня день вопросов и ответов, можно тебя кое о чем спросить?

– Ну спроси.

– Мы ведь брали с собой только самое необходимое?

– Ты о чем?

– Я об отъезде из Полиса.

– Ну да. А какой смысл тащить то, что легко можно достать в любом месте? Из лишнего только рыбка была, ты же сам мне разрешил, но я бы ее в речку выпустила по дороге, если бы не кот. Ты сам виноват, ты обещал мне, что кому-нибудь ее отдашь, у кого есть аквариум.

– И когда бы я успел? Тут не очень-то принято аквариумы заводить, а времени прошло всего ничего. Ладно, вернемся к нашей теме. Получается, ты все те наряды, которые мы чуть ли не из каждой вылазки приносили, оставила в Полисе?

– Конечно. Ты же сам мне сказал, что надо брать только самое-самое, потом новое найдем. А что не так? Я ведь все по-твоему сделала, ничегошеньки не нужного не взяла, ты ведь знаешь, я тебя никогда не обманываю.

– Да нет, все нормально, я не об этом.

– Тогда не пойму, о чем идет речь?

– Я подвожу разговор к самому главному вопросу.

– Это к какому?

– Брали мы только самое важное и к тому же большую часть вещей потеряли во время наводнения. Все правильно?

– Ну да, так и было.

– Так откуда ты, или Гробовщик, или все вы… откуда вы на этом богом забытом кластере, который не перезагружался хрен знает сколько лет, где нет ничего, кроме древнего запыленного хлама, взяли это?

– Ты о чем вообще?! – Ничего не понимая, удивленная Диана начала повышать голос.

– Как это о чем?! Где вы раздобыли розовые тапки?!