Глава 13

К утру ливень начал успокаиваться, но полностью не прекратился, оставил на память о себе нудный дождь, который даже не думал стихать и заодно затянул местность плотной пеленой мокрого тумана. В какую сторону ни глянь, уже за пару сотен метров лишь смутные силуэты просматриваются, а дальше клубится непроглядная белесая мгла.

Уровень воды прилично снизился, кое-где из нее проступили клочки мокрой земли, на одном из них сейчас стоял Карат и пытался понять, куда именно его занесло. Реки не видно, даже не понять, в какой стороне она осталась, с тем же успехом его могло выбросить на любой из ее берегов. Да и знай, на каком именно оказался, что с того? Ориентиров нет, в какой стороне солнце – не понять. Куда ни посмотри, везде одинаковая картинка – заболоченная равнина, заросшая смятым потопом тростником, там и сям возвышаются поросшие кустарником и чахлыми деревцами островки, один в один похожие на тот, который в данный момент попирают ноги Карата. Признаков цивилизации не видать, если не считать развешанного по ветвям пластикового мусора, оставленного потоками воды.

Холодно, мерзко, хочется согреться горячим чаем или кофе, а еще лучше порубать супчика на жирном бульоне, сдобренном острыми специями, чтобы до мозга костей проняло, чтобы каждая заледенелая жилка оттаяла.

Худшей ночи в жизни Карата не было. Даже когда он столкнулся с предательством случайного попутчика, ему удалось отдохнуть с относительным комфортом. Да, страдая от боли в поврежденной арбалетным болтом ноге, скрипя зубами от бессильной злости, но зато под крышей, защищающей от такого же обложного дождя.

Еще раз обведя предельно близкий горизонт тоскливым взглядом, он вспомнил скепсис Шуста в отношении прогулок по воде и на этот раз был вынужден согласиться с товарищем. Да, путешествуя колесами и ногами, ты на каждом шагу рискуешь подставиться под нападение опасных зараженных, но зато не угодишь в подобный переплет.

Не говоря уже о том, что это далеко не единственный сюрприз, который способен устроить водный путь.

Как там Шуст и Диана? Живы? Кота не потеряли? Остались в лодке или так же, как он, стоят непонятно где под струями дождя и пытаются понять, что им делать дальше?

Лишь бы не лежали в воде без движения, как тот неизвестный бедолага, на которого Карат наткнулся ночью.

Стоять здесь и ждать изменения обстановки в лучшую сторону? Плохой вариант, ведь неизвестно, на сколько это затянется. Он вымотан до чертиков, за три последние ночи в сумме и шести часов не поспал, замерз до зубовного перестука, с каждым часом его состояние будет ухудшатся, а это оказывает известное воздействие на организм иммунных. Он уже сейчас ощущает жажду и почти наверняка уверен, что ее причина – начинающееся споровое голодание. Потеря сил дальше будет увеличиваться, что толку от хорошей погоды, если к моменту ее установления ты превратишься в мало на что годную развалину?

Надо идти. Но куда?

Куда-куда… Если все стороны одинаковы, так не все ли равно, в какую податься? Главное – не начать бродить кругами, что в условиях отсутствия ориентиров очень даже возможный вариант.

Провел инвентаризацию сохранившегося имущества. Нож с коротким крепким клинком, три метательные звездочки, зажигалка, начатая упаковка жевательной резинки (что вряд ли потянет на запас провизии), граната с запалом, бинт в водостойкой упаковке, шприц-тюбик с обезболивающим, полный магазин к автомату (бесполезен, потому что само оружие осталось в лодке), часы, вымокший телефон (вряд ли от него теперь будет толк хотя бы в качестве фонарика), заглушка от баллона со сжатым воздухом (машинально сунул ее в карман, прежде чем начать накачивать лодку). На дне одного из кармашков разгрузки завалялась пара гильз – не выгрузил в пакет, куда собирал их для дальнейшей продажи поставщикам ксеров.

Не сказать, что богатое имущество, но если вспомнить первый день пребывания в этом непростом мире, тогда Карат был куда беднее.

К тому же в ту пору его звали иначе, и он понятия не имел, во что вляпался. Легкая добыча для кого угодно – ничего не понимающая, беспечная до смешного. Ему тогда и от внешников доставалось, и от муров, и зараженные чуть было не сожрали, и даже те, кому он наивно доверял, норовили в спину нож вонзить.

Теперь Карат знает, кто он и где он. И понимает, что именно надо делать в первую очередь.

Раздобыть хотя бы один споран, найти сухую одежду и обувь или высушить имеющуюся, поесть, отдохнуть, по возможности обзавестись хоть каким-нибудь оружием и, само собой, сориентироваться.

Лишь после всего этого можно будет подумать о поисках спутников. Поблизости есть два условленных места, где можно рассчитывать с ними встретиться. Только сейчас он не в той ситуации, чтобы этим заниматься: это стратегическая задача, о которой он подумает после выполнения тактических.

И на будущее, во избежание повторение подобного, нужно обязательно таскать с собой компас. Да, в Улье он далеко не везде работает без огрехов, но без него сейчас, как без рук.

Болото заканчиваться не желало. Хотя, если не придираться к частностям, болотом такую местность назвать трудно. Скорее, подтопляемая равнина, плавни или что-то в этом роде. Сплошное засилье примятого ночным наводнением тростника, местами разбавленного рогозом и камышом. Открытой воды мало, масштабы таких мест скромны, и соваться на них нельзя: слишком глубоко, и мощный слой засасывающего ила на дне. Суши еще меньше, представлена все теми же островками, раскиданными там и сям.

По всему видно, что в обычные периоды уровень воды здесь гораздо ниже, но после ночного потопа все изменилось, и стекать к реке она, похоже, не торопится. Карат сделал этот вывод на основании попыток определить, в каком направлении осталось русло. Для этого он то и дело бросал кусочки тростниковых стеблей и затем наблюдал, куда их понесет.

По логике, выдавленная на низменную равнину вода, после прекращения разгула стихии, должна начать возвращаться назад. На деле тростниковые стебельки или бестолково кружились на месте, или очень неспешно направлялись в самые разные стороны, чему виной, скорее всего, какие-то локальные завихрения, а не общий вектор движения.

Так что метод оказался бесперспективным, и вскоре Карат перестал устраивать эксперименты – зря только время теряет.

Тростник, озерца между его зарослями, в разной степени затопленные островки – эти незатейливые ландшафтные элементы повторялись снова и снова во всех возможных вариациях. Нудный дождь не прекращался ни на секунду, мокрый туман тоже не рассеивался, видимости как не было, так и нет. Карат почти два часа бродил по намозолившей глаза однотипной местности и уже почти не сомневался, что впустую наворачивает круги, несмотря на все усилия спрямлять путь, – уж слишком все одинаково.

Увидев наконец за зеленью одного из островков столб линии электропередачи, Карат в первый момент даже глазам не поверил. Уж слишком неожиданно тот выплыл из белесой мглы, без предупреждения, ничего вокруг не намекало, что рядом, давно или недавно, основательно поработали человеческие руки. Ранее казалось, что низина ничуть не изменилась с эпохи мамонтов, она никому не интересна и не нужна. За все время это первый случай, доказывающий обратное.

Судя по всему, линию проводили зимой, по крепкому льду. Карату не верилось, что такое возможно проделать в теплый период: в это нескончаемое болото можно засадить безвылазно не одну танковую армию. Подмороженный грунт бурили, глубоко вбивали в него бетонные опоры, поддерживающие столбы.

Зачем в таком месте понадобилось электричество? Тем более проведенное столь капитально. Смысл в такой работе только один – на эту линию запитаны потребители, и это явно не водяные с русалками и прочими кикиморами, им современные технологии ни к чему.

Теперь остается выбрать, в какой стороне поискать этих самых потребителей. Влево пойти или вправо? Оценить перспективность решений невозможно, оба выглядят равноценными, хоть бери да жребий бросай.

Монетки для такого дела у Карата не было, и поэтому он пошел налево.

Почему именно налево? Да потому что без разницы, вот захотелось пойти туда, и все.

Плоский остров, подтопленный по краям, проволочное ограждение, за ним домик с высокой крышей, к нему примыкают многочисленные пристройки как жилого, так и явно нежилого вида. Чуть дальше виднеется длинное приземистое сооружение откровенно хозяйственного назначения и парочка добротных сараев, вода подмывает стог залежалой соломы, поверх которого набросаны вязанки тростника. Вот, собственно, и все, что можно сказать о месте, куда Карата привели столбы линии электропередачи.

Они, кстати, тянулись куда-то дальше, но здесь от них отходило ответвление к трансформатору, от которого снабжался этот самый потребитель.

Что за люди обитали на болоте, чем они здесь занимались, неизвестно. Но по внешнему виду построек можно сделать вывод, что заброшенными они не выглядят. То есть это точно не стаб, все эти сооружения появились здесь недавно и, скорее всего, простоят недолго, сменившись такими же или совершенно другими – это Улью решать. Вероятно, здешние обитатели переродились все до единого, ведь вряд ли их здесь было много – масштабы скромные, не похоже, чтобы на острове даже в самые горячие деньки собиралось больше десятка человек. Шанс, что хотя бы один из них окажется иммунным, несерьезный.

То есть, скорее всего, это место необитаемое. Но с относительной гарантией такое можно сказать лишь о разумных обитателях, к зараженным утверждение не относится.

Даже самым хитрым из них Карат упорно отказывал в праве называться носителями разума. Хотя слухи по этому поводу ходили самые разные, к тому же на днях лично наблюдал за гениальным мертвяком, так что ко всему надо быть готовым.

Однако, если отбросить легенды о разумных монстрах, что остается? А остаются стандартные привычки зараженных, а их Карат изучил неплохо. Малоопасная мелочь обычно подолгу стоит на местах, откуда открывается хороший обзор, и не двигается до тех пор, пока в поле зрения не окажется добыча. Если это событие не происходит слишком долго, зараженный начинает неспешно перемещаться в поисках более перспективной позиции, также его может привлечь шум, запах или перезагрузка близлежащего кластера – такое событие даже начинающие твари засекают моментально.

С развитыми зараженными все сложнее. Они способны устраивать засады, скрытно располагаясь в самых неожиданных местах, и вообще, их поведение предсказать трудно. Но кое в чем похожи на мелочь один в один: произошедшая поблизости перезагрузка не оставляет их равнодушными, ради нее они, как правило, бросают все свои дела.

Карат оказался в столь плачевной ситуации именно благодаря перезагрузке, и случилась она неподалеку, оповестив о себе всю округу красочными световыми эффектами, яростным ливнем и катастрофической волной. То есть местные твари, скорее всего, чуть ли не все до единой помчались в ту сторону, и здесь сейчас относительно безопасно.

Те, кто ценит свои жизни, в Улье стараются не торопиться. Вот и Карат, обдумав ситуацию с разных сторон, не стал выбираться из тростника, даже почти на сто процентов будучи уверенным, что здесь нет ни иммунных, ни зараженных. Первые вряд ли появились изначально, слишком уж мал их процент, а вторым нечего делать в столь малоперспективном с виду месте, они должны были умчаться на поиски богатого пищей кластера.

Но эти мысли, несмотря на свою логичность, еще не повод расслабляться – какая-то вероятность нежелательной встречи сохраняется всегда.

Поэтому Карат не стал покидать укрытие. Вместо этого продолжил вытаптывать тростник и рогоз, описывая окружность вокруг острова. Неспешно, стараясь не выдать себя шумом, подстраивая переходы под порывы усиливающегося дождя, с частыми остановками, во время которых осматривал постройки и прилегающую к ним территорию с разных ракурсов.

Тихое передвижение чуть не довело до сердечного приступа, когда в считаных шагах взлетела перепуганная утка. За шумом усилившегося дождя птица беспечно подпустила человека и своим поведением могла подсказать недружелюбно настроенным наблюдателям, что в тростнике кто-то скрывается.

Пришлось устроить длительную остановку, прислушиваясь и приглядываясь, пытаясь заметить малейшие признаки враждебной активности. Но, похоже, обошлось – никто не проявлял интереса к подозрительному поведению кряквы.

Продолжив наконец обход, наткнулся на узкую дорогу. Сейчас она затоплена почти по колено, но выдает себя просекой в тростниковых дебрях и необычно твердым дном – не асфальт, просто щебнем, шлаком или чем-то подобным посыпана.

Лишь совершив «кругосветное путешествие» и убедившись, что ни с одной из сторон не просматривается ничего подозрительного, Карат наконец рискнул показаться на открытом месте.

Никто не выскочил на него с радостным урчанием, от построек не громыхнул выстрел затаившегося свежеиспеченного иммунного, загибающегося от спорового голодания и твердо уверенного, что он один сохранил человечность во взбесившемся мире. Все спокойно, льет тот же осточертевший дождь, Карат никому здесь не интересен, в такую погоду даже комары, коих в таких местах обычно предостаточно, полностью его игнорируют.

Через ворота Карат не пошел – это самое опасное направление (к тому же они гостеприимно распахнуты, от такого зрелища паранойя вмиг взвилась на дыбы). Прикрываясь сараями от возможного наблюдателя, засевшего в доме, преодолел изгородь, порадовавшись, что проволока здесь обычная, а не колючая, приблизился к большой хозяйственной постройке. Той самой – длинной и непонятной. Еще на подходе уловил тошнотворную вонь, заглянув в двери, нюхнул ее от всей души, рассмотрел множество клеток, которыми сплошь заставлены стены, предположил, что в них раньше содержались какие-то животные, явно не слишком крупные.

Клетки выглядели плохо. Кто-то разворотил их стенки или сорвал дверцы, варварски добираясь до содержимого. Нетрудно догадаться, кто именно. Человеческих останков Карат не заметил, но в сумраке мог много чего пропустить, так что, возможно, без них не обошлось. Но, скорее всего, вонь распространяется от останков неизвестных зверушек, до которых добрались зараженные. Начинающие твари, даже будучи дико голодными, не умеют глотать или разгрызать крепкие кости, от их омерзительных пиршеств обычно много чего остается, вот и благоухает.

Следующим объектом для осмотра Карат выбрал ближайший сарай, столкнувшись здесь с таким же отвратительным запахом. На этот раз его источник был очевиден – он болтался на виду. Человек в невзрачной одежде и свалившихся или стащенных с него резиновых сапогах невзлюбил жизнь до такой степени, что перекинул через тонкую балку грязную веревку, один ее конец привязал к вязанке арматуры, на которую для надежности набросал еще несколько таких же вязанок, на другом устроил петлю, после чего затянул ее на шее и завалил высокий чурбачок, на котором стоял.

Перед тем как это сделать, самоубийца закрыл дверь в сарай, но это не остановило зараженных – они ее разломали голыми руками, при малой чувствительности к боли и терпеливости это не так уж и сложно. Дальше мертвяки изгрызли повесившегося, оставив в итоге лишь небрежно обглоданный костяк и верхнюю часть тела, до которой не сумели дотянуться. Ума на то, чтобы освободить другой конец веревки или придумать что-то другое, у них не хватило.

Суицид – распространенное явление среди ошарашенных новичков. Кто-то убивает себя из-за навеянного кинематографом страха обратиться, после того как зарабатывает укусы от зараженных; другие не могут справиться с горем после потери близких; третьи сами не осознают, зачем накладывают на себя руки, они будто всю жизнь ждали этого момента. В общем, поводов полезть в петлю хватает. Да и для бывалых иммунных это одна из основных причин смертности.

В прежней жизни Карат бы опрометью вылетел из такого невеселого места, едва заглянув, но сейчас торопиться не стал. Осмотрел полки, ящики, пнул подозрительный мешок, проделал в нем дыру, убедился, что тот заполнен непонятным белым порошком с едким запахом, вряд ли ему найдется применение. Прихватил прислоненные к стене вилы – дополнительное оружие лишним не бывает.

Только после этого продолжил осмотр построек.

Спустя двадцать минут Карат сидел на кухоньке единственного жилого дома и жадно наворачивал рыбные консервы из единственной найденной здесь банки. При этом он вожделенно косился на работавшую от баллона газовую плиту, где нагревался чайник, залитый водой, набранной прямо в тростнике, окружавшем остров. Чистота ее, конечно, под большим вопросом, но после кипячения можно закрыть глаза на многое, а с учетом того, что нашлись заварка и кусковой сахар – вообще шикарно устроился.

Надо сказать, что перед тем, как приступить к завтраку, Карат облачился в сухую одежду, очень даже подходящую для прогулок по кластерам в непогоду: камуфляжные брюки, черная водолазка, поверх темно-зеленая куртка с множеством карманов, а рядом дожидаются своего часа сапоги-болотники и грубый плащ неприметной раскраски. Люди, которые до перезагрузки обитали в этом доме, знали толк в жизни среди тростниковых дебрей. У них даже оружейный сейф имелся, он бросился в глаза за счет того, что был распахнут настежь. К сожалению, пустой – кто-то подчистую выгреб все оружие и боеприпасы, даже завалящего ножа не нашлось, лишь бумажки, гильзы, приспособления для чистки и прочая необязательно полезная ерунда. Единственное, что Карат оттуда прихватил, – оптический прицел. Штука полезная, даже без винтовки его можно использовать – как не слишком удобную подзорную трубу.

Заварив чай покрепче, прошел в спальню, где до этого переложил свою выжатую одежду постельным бельем. Убрал отсыревшее тряпье, добавил сухое, оставил впитывать воду. Таким нехитрым способом оперативно избавиться от всей влаги не получится, но от большей части вполне реально.

Бросать одежду не хотелось, она у него добротная, тщательно под себя подбирал. Как погода наладится, высушит как следует, а до тех пор будет таскать с собой.

Кстати, насчет погоды – как там дела на улице?

Выходить не хотелось, да и зачем, если в доме имеются окна. Посмотрел через стекло в одну сторону, просветов там не увидел, аналогичная картина ждала и в другой комнате. Уставившись в сторону выезда с острова (или, правильнее, полуострова?), Карат задумался над дальнейшими планами.

Дом ему понравился. Не в том смысле, что он хотел бы привести в него жену, завести кур и начать строгать детей, а в качестве временного убежища. Несмотря на потоп, вода не добралась до внутренних помещений, пострадала лишь веранда, и погреб залило (странно, что в местной сырятине его вообще вырыли). Прошедшую ночку сладкой не назовешь, Карат жестко вымотан, сон в столь комфортабельном и спокойном месте пойдет ему на пользу. Даже убойная доза чая не помешает вырубиться чуть ли не мгновенно, веки будто чугунном залиты, хоть бери и пальцами их поддерживай.

Карат, глядя в окно, погрузился в эти мысли с головой, слишком расслабился и потому не сразу понял, что снаружи что-то происходит, причем это не связано с погодой.

Устоявшие против напора стихии стебли тростника подозрительно зашевелились сразу в нескольких местах, заставив Карата замереть и минуты три неотрывно наблюдать, как это явление все шире и шире охватывает подходы к острову и приближается. Послышались непонятные шлепки, затем резкий скрип, с похожим звуком раскрывалась дверь одного из сараев. Позабыв про желание комфортно отдохнуть, Карат плавно отстранился от окна, но совсем от него не отошел, продолжал наблюдать, укрываясь в глубине комнаты. Освещения в доме нет, заметить его с улицы не так-то просто.

Из-за сарая вышел мертвяк. Массивный и рослый, на пару голов выше Карата, плечи широченные и склоненные вперед, туловище похоже на вытянутый вершиной вниз узкий треугольник, почти целиком прикрытый пластинами брони, голова раздулась за счет непомерно развитых челюстей, во внешности почти не осталось человеческого, но все еще можно догадаться, из кого выросло это тошнотворно ужасающее создание.

Добравшихся до этой стадии зараженных повсеместно называют руберами. Это предпоследняя ступенька эволюции мертвяков, дальше начинается элита, недолюбливающий лишние сложности простой люд ее никак не разделяет (ну разве что самую серьезную или близкую к ней может окрестить матерой). Что те, что другие – крайне опасные создания: сильные, быстрые, хитрые и прожорливые. Немало иммунных нашли смерть от клыков и когтей этих тварей.

Да что там говорить, если сам Карат в первый же день новой жизни едва не стал жертвой похожего зараженного. Спасся таким чудом, что даже Шуст, будучи частичным свидетелем произошедшего, не до конца поверил, когда выслушал эту историю до конца.

Прежний Карат-новичок, ничего не понимающий и чуть ли не в панику впадающий при одной мысли о столкновении с такой тварью, сейчас бы попытался сделать вид, что его здесь нет и никогда не было.

Новый Карат не такой, новый Карат знает, что руберы не бессмертны, и не забывает, что в их затылочных мешках находятся очень нужные штуковины.

Заколоть тварь вилами? Кроваво зарубить найденным на веранде топором? Вонзить нож в споровый мешок? Для иммунного, получившего дар кратковременного невероятного ускорения, можно подобрать множество сценариев, почти все из которых завершатся гарантированной гибелью зараженного.

Да Карата теперь даже элитой не смутить. Ну, то есть не всякой элитой, потому как, по слухам, проверять которые не хочется, есть среди высших тварей особо одаренные, против которых ускорение работает плоховато или вообще бессильно.

Но торопиться не стоит, очень уж сильно смущает массовое шевеление в тростнике. Монстр заявился не один, при нем свита, надо бы оценить угрозу с ее стороны. Если это три-четыре бегуна, Карат легко управится, если кто-то похуже и числом посильнее, нарываться не стоит.

Рубер, не подозревая, что ему грозит беда со стороны вкрай обнаглевшего человечишки, продолжал рыскать по острову, шумно врываясь в одну постройку за другой. Пока что он не проявлял интереса к дому, но когда проявит, придется его успокаивать прямо здесь. Неплохой вариант, можно подпустить поближе, чтобы не тратить лишние силы, добираясь в состоянии ускорения до цели.

Завидев краем глаза подозрительное движение, Карат чуть повернул голову и досадливо прикусил губу. Еще один. Нет, даже двое. Топтуны, развиты приблизительно одинаково, передвигаются своей коронной подпрыгивающей походкой. А за ними выходят все новые и новые твари: другие топтуны, лотерейщики и вездесущие бегуны – единственные из этой братии, сохранившие полностью или частично одежду, да и человеческого в них столько, что издали или при слабом освещении можно обознаться.

Да что же это такое?! Остров оказался на пути миграции орды? Если так, то все, это финиш, можно начинать писать завещание. Как правило, массово движущиеся твари ни одного уголка не пропускают, все закоулки обшаривают в поисках пищи.

Нет, не похоже на орду, масштаб не тот. Просто приличная стая, для запада это обычное явление. Рубер – вожак, кучка топтунов разной степени развития – свора его ближайших прихлебателей, остальные – цепь ищеек и пушечное мясо на все случаи жизни, плюс продовольственный резерв для оголодавших лидеров, если не найдется ничего получше.

Один из топтунов догадался заглянуть в сарай с повешенным. Почуяв, что тот там задержался не просто так, туда заскочил второй. Через миг оба выкатились сцепившимся клубком, ожесточенно сражаясь за сорванного с веревки самоубийцу.

Драку прекратил подскочивший рубер. Врезал обоим как следует, отобрал костяк с уцелевшими плечами, шеей и головой, жадно впился в гниющее мясо. Наказанные топтуны не стали заливаться слезами из-за великой обиды, вскочили как ни в чем не бывало и деловито направились к дому, предполагая, что в таком большом строении может оказаться добыча ничем не хуже, а то и лучше.

Кстати, предполагают совершенно верно.

И что теперь? Прикончить эту парочку вполне реально, вот только что потом прикажете делать с остальными? Судя по тому, что Карат сейчас увидел, здесь каждый мертвяк присматривает за каждым, дабы не сожрал лишнее втихомолку, так что их исчезновение не останется незамеченным.

На такую стаю силенок у Карата не хватит. Против развитых тварей звездочки не очень-то помогают, то есть придется ускоряться всерьез. Сколько он сумеет прикончить? Ну пусть будет пять или семь, а что делать с оставшимися тремя десятками, если не больше?

Лихорадочно просчитывая в уме варианты, он опустил взгляд на пол и пулей рванул на кухню, с замиранием сердца прислушиваясь, как твари ломают входную дверь и звенят разбитыми стеклами. Потянуть створку на себя, забраться в холодную смолисто-черную воду, закрыть люк над головой, сместиться в сторону. Погреб затоплен не доверху, остался приличный промежуток, что позволяет дышать. Упираясь ногами во что-то непонятное, возможно, полку, Карат забился в угол и замер, прикинувшись плавучим мусором.

Сколько он так просидел, сам сказать не мог. Часы водонепроницаемые, со светящимися стрелками и цифрами, но подносить их к лицу – это рисковать устроить всплеск. Слух у некоторых тварей потрясающий, так что не стоит даже думать о таком.

Зараженные орудовали над головой. По полу звонко стучали костяные пятки топтунов, мягко шлепали подошвы мертвяков попроще (а может, и посложнее). Иногда подпорченные сыростью доски со скрипом прогибались, Карат больше всего опасался, что они не выдержат обрушившуюся на них тяжесть и в затопленный подвал свалится десяток мертвяков.

Чего это они такой толпой в дом заявились? Тоже тепла и уюта захотелось? Или их смутил горячий чайник и свежий человеческий запах?

Да ну, вряд ли. Человеком тут все пропиталось, дом явно старый, много разных людей перевидал, а насчет чайника – далеко не у всех тварей хватит мозгов, чтобы связать его высокую температуру с недавним пребыванием здесь лакомой добычи.

Но исключать вариант, что нарвался на умников, нельзя. С его-то везением эта стая может сплошь состоять из кровожадных гениев зараженного мира.

Твари урчали на разные лады, топали, шлепали, скрипели досками, чем-то звенели, что-то с грохотом опрокидывали и с треском рвали. В общем – безобразничали вовсю. А Карат второй раз за неполные сутки промерзал до костей и при этом боялся даже зубами лязгнуть, палец между ними просунул.

Ни один мертвяк не догадался поискать добычу под полом. Все же стандартно тупые подвернулись – даже весьма заметный люк не навел их на очевидную мысль. Шум постепенно стихал, а затем и вовсе прекратился. Карат выждал немного, отважился наконец посмотреть на часы и решил высидеть в ледяном мраке еще десять минут – для верности.

Надо признать, что никогда прежде десять минут настолько не растягивались. Но он бы согласился проторчать здесь и дольше, если бы совсем не промерз и, что очень и очень скверно, верхние дыхательные пути сдались перед натиском нескончаемых издевательств. Проще говоря, его начал одолевать кашель.

Простуда – только ее и не хватало для полного счастья. Кашляющий человек – это дичь, оповещающая о своем присутствии всю округу. Нечего даже думать в такой ситуации куда-то отправляться, оприходуют с ходу, в этих краях ценителей человеческого мяса на порядки больше, чем на востоке, а Карат и там не рискнул бы бродить по кластерам в таком состоянии.

Еще через несколько минут он заново разогревал чайник и наворачивал засахарившийся мед из найденной на одной из полок банки. Улей, конечно, простуду и прочие мелкие недомогание лечит влет, но народные средства тоже не будут лишними.

Задерживаться в этом доме не хочется, надо приводить себя в норму всеми доступными способами.

Да и дом уже не тот, твари изрядно в нем набедокурили, к тому же вернуться могут, или другие пожалуют, не исключено, что это популярное место у зараженных. И самое главное – нет смысла терять время. Если Диана и Шуст не остались без лодки и у них все хорошо, долго ждать на острове они не станут.

А Карат до сих пор понятия не имеет, в какой стороне искать этот самый остров.