Глава 11

В лодочных делах Карат ориентировался слабо и потому, похоже, прогадал с мотором. Этот выбрал исключительно за малый вес, простоту, кажущееся удобство и, вот уж смех, привлекательный дизайн. Но оказалось, что он слишком маломощен для такой посудины. Шуст поначалу изображал из себя спеца, обещая, что они вот-вот разгонятся, встанут на глиссаду и помчатся с ветерком, но ничего подобного не происходило – так и плелись по чуть-чуть.

С другой стороны, куда им торопиться? Да и плюсов в неторопливости хватает: снижается риск налететь на малозаметную корягу, такое с Каратом уже случалось; неспешный проход позволяет как следует разглядывать окрестности, а это позволит заранее заметить угрозу; ну и самое приятное – движок тарахтит еле-еле, то есть не выдает себя на всю округу, что для Улья очень ценно.

Шусту наконец надоело экспериментировать с мотором, оставив его в покое, он пожаловался:

– Отстой китайский, ни на что не годен.

– Вроде бы японский, – возразил Карат.

– Ага, ну да, конечно, японский он, само собой. Ты его хоть не за деньги брал?

– Бумажник дома забыл. Да и продавец там не деньгами, а мясом брал.

– Ну тогда хоть не так обидно. Ладно, пусть потихоньку молотит, ни на что другое не годен, не глохнет, и ладно. И, Карат, раз уж мы идем чуть ли не в полной тишине и ничего не отвлекает, может, захочешь нам что-нибудь рассказать?

Последнюю фразу Шуст произнес с издевательской вежливостью, но Карат прикинулся, что не понял подоплеку:

– Ты о чем сейчас?

– Да все о том же! – взорвался Шуст. – Я, блин, инвалид недобитый, хрен знает, откуда на своих двоих приперся, и хрен знает, что сейчас делаю! Если уж ты загнал нас в эту лодку, так, будь добр, объясни, что мы вообще здесь делаем, куда идем, что вообще это значит. Ты ведь лодку и все остальное заранее готовил, а мне вот ни полслова не сказал. Вот какой ты мне после этого друг?

– И мне он тоже ничего не сказал, – пожаловалась Диана. – А я ведь ему помогала.

– Да просто не до разговоров было, – ответил Карат. – И вообще, чем меньше народу знает о задуманном, тем лучше. Я ведь понимал, что Бирон не проглотит обиду, вот и готовил нормальный отход.

– Ты этот смешной бред называешь нормальным отходом?! – не успокаивался Шуст. – Видал я наивных дураков, но таких – впервые.

– Как мог, так и готовил.

– А чем тебе барыги не угодили? Уж ради нас одних никто бы на их караван не полез. Не так много за вас давали, чтобы ловить по всему Улью. Ушли бы на юг, под самый Дон, там ни одна собака не достанет, живи не хочу, если местные не прирежут за просто так, что очень даже возможно.

– По-моему, нас пасли. Был в караване как минимум один подозрительный тип, набивался в друзья. Ты его видел, он выскочил, когда мы к машине шли. Помнишь?

– Это который Диану за руку хватал?

– Он самый.

– Не будь у меня костылей, я бы руку ему в двух местах сломал, а может, и в трех. Тетеря ты сонная, Карат, потому что глядел на это и ничего не делал. Ну да ладно, речь о другом. Этому типу пришлось бы долго с нами проехать, караван шел хрен знает куда на юг, а там, в отрыве от подельников, не так-то просто продолжать за нас цепляться, если бы мы пошли другим транспортом. И, в конце концов, мы могли реально добраться до мест, где всем плевать на такой заказ, потому как заказчик ну очень далеко, вопрос оплаты становится почти неподъемным. Тут Улей, тут у нас ни Интернетов, ни банковских переводов, ни хотя бы телефонной связи, чуть отъехал из своей деревни, и считай, что на другую планету попал, связь хуже, чем голубиной почтой. Даже когда тебя в черный список занесли, есть шанс нормально жить дальше, если не наглеть. Всего-то и надо – добраться до мест, где о наших черных списках слыхать не слыхали, в глобальные списки разве что самые элитные кадры попадают, но попробуй настолько накуролесь. Да и глобальные – еще не значит, что они везде работают. Всего-то и надо – отъехать еще дальше. Говорят, есть места, где о черных списках вообще знать не знают, живут, как неандертальцы какие-нибудь, если не хуже. Давай уже ближе к теме, Карат. Куда мы идем и почему все так сложно? У тебя на морде написано, что ты не Бирона испугался, есть еще кое-что, из-за чего тебя понесло именно сюда. Делись, пока я кое-кого веслом не приголубил. Ты сегодня меня злишь до зубовного скрежета, не искушай.

Оглядевшись, Карат с досадой заметил:

– Здесь нежелательно о таком разговаривать.

– И кто же нас подслушает посреди реки? – язвительно поинтересовался Шуст. – Рыбы-шпионы? Боевые водолазы с секретными микрофонами?

– Понимаешь, этот кластер не подходит для таких разговоров.

– Смешной ты человек, чем тебе кластер-то не угодил?

– Это стандартный кластер, ты меня с лодки выкинешь, если скажу, в чем дело.

– О чем ты вообще?

– Я о том деле, на которое пошел вместе с Рэмом. Помнишь, кем был наш клиент?

– Ты о скреббере?

– Шуст, я тебя не узнаю, ты сильно изменился после ранения. Поминать скреббера на стандартном кластере – самая плохая примета.

– Дите ты еще наивное. Много понимаешь в плохих приметах, ага. Будем считать, что наша лодка – стаб, а все мои суеверия оторвало вместе с ногой, которую ты, собака неблагодарная, даже похоронить по-человечески не догадался. Тебя это успокоило?

– Меня – вполне. Тебя – не знаю.

– А тебе и не надо насчет меня знать, тебе говорить надо. Так что давай дальше.

– Скребберов было два, – как можно равнодушнее произнес Карат и, не удержавшись, подмигнул товарищу.

Шуст несколько секунд переваривал информацию, а затем воровато огляделся по сторонам и резко изменившимся голосом вкрадчиво уточнил:

– Это то, о чем я подумал?

– Если ты подумал о том, что выпотрошили мы всего одного, а второй так и валяется там в относительно укромном месте, причем о нем никто не знает, то да – именно оно.

– Диана, ущипни меня или лучше двинь веслом по голове. Сукин ты сын, Карат! Каратище! – восхищенно выдал Шуст. – Я знал, я всегда знал, что ты что-то такое отчебучишь, что за тебя держаться надо, и плевать на ноги оторванные, все окупится.

– Я старался, – скромно произнес Карат.

– А как же ментаты? Почему это не выплыло?

– Потому что они не спрашивали.

– Да быть такого не может, уж о таком они бы точно спросили.

– Ну почему же? Что им, в сущности, было известно? Что скребберы – самые редкие создания Улья, в доступных местах их встретить почти так же непросто, как инопланетянина во внешних мирах, и стаями они не бродят. Разведчики засекли только одного, о чем и доложили. Даже мы, проторчав там столько часов, были на все сто уверены, что клиент обосновался там в горном одиночестве. Когда выбрался второй, я глазам своим не поверил, это было неожиданно и некстати. То, что вам это рассказываю, настоящее везение, я должен был там остаться вместе со всеми. Вы не представляете, что это за твари: сильные, быстрые, ловкие, панцирь на вид тонкий, но от него даже бронебойные пули отскакивают и кумулятивные гранаты не прошибают, сам видел. Мы, при всей подготовке позиции и хорошем оружии, при наших навыках и умениях Улья, завалили одного, потеряв троих, и все лишь благодаря тому, что тварь сглупила, она полезла на крышу, вместо того чтобы одного за другим вычищать нас снизу вверх. Вторая выбралась, когда мы все собрались внизу, тут уже без вариантов, да и нехорошее перед этим началось, парочка уродов решила все захапать себе, до стрельбы дошло. Повезло, что скреббер был мельче первого, и еще он пошел по оставшимся минам, иначе я бы с вами здесь не сидел.

– Почему ты сразу не забрал жемчужины? – спросила Диана.

– Быстро их не вытащить, надо панцирь ломать, копаться в потрохах, мешок внутри припрятан. К тому же тварь при подрыве мин только ранило, она уползла к себе в логово, я ее уже там добивал. Потерял время, набежали зараженные. До этого они там не крутились, похоже, боялись клиентов, а тут будто почуяли, что бояться больше нечего, или стая оголодала до потери страха. Сами знаете, что их привлекает стрельба, а уж постреляли там как следует. Мне повезло, даже царапины не получил, крови на одежде ни капли, плюс химией обработал тряпье перед делом, по запаху меня не засекли. А там выждал, когда округа чуть успокоилась, и тихо слинял. Силу слил в ноль, когда клиентов валили, без нее лезть зачищать мертвяков побоялся. Это все-таки запад, там их хватает, причем серьезных.

– Я бы ни за что такое сокровище не бросила.

– Маленькая ты и глупая. Ну зачем жемчужины мертвецу? Жизнь – вот что самое ценное, если и рисковать, то чем угодно, но только не жизнью. И еще кое-что учти – представь, что я добрался до второго клиента и распотрошил его мешок. И что потом? А потом, спроси меня ментаты о количестве жемчужин, пришлось бы отвечать правду. Я их всего пять вытащил, так им и сказал, все по-честному. О втором скреббере они не заикались, потому что не подозревали о его существовании.

– Да понял я, понял, – сказал Шуст. – Это получается, что там можно еще пяток белых намутить?

Карат пожал плечами:

– Без понятия. Я пытался наводить справки, но так и не понял, сколько жемчужин можно из них достать. Первый был крупнее, второй мельче, так что, наверное, выхлоп будет похуже. Но не уверен, и вроде как пустыми скребберы не бывают, хотя бы одна должна быть.

– Даже одна – уже супер, – довольно осклабился Шуст.

– А если зараженные растащили тушу вместе с жемчужинами? – обеспокоилась Диана.

Шуст покачал головой:

– Я всякого навидался, но такого не припомню. Споровые мешки они разве что случайно могут порвать, да и скребберов трогают очень редко, и только особых, не всех подряд.

– А ты разве видел мертвых скребберов?

– Одного видел.

– Где?!

– На Внешке. Нравилось мне туда захаживать в былые времена. Как бы накатывало периодически, дергать начинало, только и думал в такие моменты, как бы половчее добраться до Востока. Это обычное дело среди нашего брата. Вот чем Внешка от всего остального отличается? Знаешь?

– Ну… в первую очередь – наличием внешников.

– Верно, там внешники засели, а внешникам не нравится, когда рядом с их базами серьезные твари ошиваются. Вот и валят их всеми способами, а способов этих хватает. У них и беспилотники летают, которые в автоматическом режиме отрабатывают по горячим целям, и роботизированные турели тем же самым занимаются. Стоит себе на холме вышка железная, а на вышке винтовка вполне себе артиллерийского калибра миллиметров на двадцать пять, а то и все тридцать. Аппаратура засекает крупную тепловую аномалию, определяет температуру, сверяет параметры с базой данных, если все сходится, начинает обстрел. Для элиты ничего не жалеют, залпы ракетные дают или даже вертолеты поднимают. У внешников кое-какие отношения с мурами, туда-сюда торг идет, поэтому потроха с тварей они забирают. Но только не в тех случаях, когда поработала автоматика, им ведь лень лишний раз зад от безопасной базы оторвать. Если у тебя с ушами и глазами проблем нет, сиди в удобных местах, слушай да смотри, где и что бабахает. Определил перспективные звуки, начинай искать. На тебя автоматика не среагирует, если пешком ходить будешь, это с моторами у нее просчеты случаются. Так что можно бродить под самыми турелями, главное, к ним не подходи, там мины против таких, как мы, поставлены. Если повезет, можно неплохо подогреться, тупо вырезая потроха из бесхозных тушек. Я там видел руберов и даже элиту, объеденных до последней косточки, но при этом споровый мешок оставался нетронутым.

– Всегда?

– Ну это если его до меня коллеги по промыслу не распотрошили. Тварям он вообще неинтересен, даже мясо рядом с ним могут муравьям и мухам оставить. Не похож он на вкусную вырезку, в нем ни одной кровинки нет, и вообще, с ним все непросто.

– У скреббера споровый мешок внутри головы, – добавил Карат. – Стенки там плотные, твердые, с трудом режутся. Я однажды элиту потрошил, с ней гораздо проще было. Сам мешок похож на обычный за счет долек, но у него более округлые очертания, и он здоровенный, размер почти с астраханский арбуз. Думаю, мертвяки его не тронули, ты насчет этого сейчас все подробно рассказал.

– А что такое астраханский арбуз? – заинтересованно уточнил товарищ.

Карат было решил, что над ним подшучивают или даже издеваются, но вспомнил про возможные разницы миров и пояснил коротко:

– Большой арбуз. Полосатый.

– Так бы и сказал, а то умничаешь.

Сделав в памяти заметку, что с Шустом на досуге будет интересно поговорить о географии его мира, Карат закончил свою мысль:

– Получается, не так далеко отсюда лежит невыпотрошенный скреббер, и только я один знаю, где находится это место. Вот и решил, что чем быстрее туда схожу, тем лучше.

– Сразу надо было идти, – заявила Диана.

– Сразу не получилось. Там твари резвились, нарываться не хотел, кто знает, сколько они могли проторчать возле трупов, долго сидеть рядом с ними опасно, пришлось уходить. Потом в Полис бегом помчался, боялся, что Шуста на улицу выкинут, если я быстро не вернусь. А там завис, Диану оставлять не на кого и Бирона опасался, без меня кому вас от него прикрывать. Ждал, когда тебя на ноги поставят, но на всякий случай готовился резко сорваться. Как завертелись дела, пришлось выдергивать из больницы и улепетывать.

– А почему водой решил идти? – спросил Шуст.

Карат покачал головой:

– Только водой не получится. То есть до самого конца не получится. Там есть канал, но он мелкий, узкий, не спастись там на воде. Да и не знаю дорогу к этому каналу. В Улье, конечно, вода с водой соединяется, совсем уж обособленные линейные водоемы – редкость, но в этом мокром лабиринте даже с картами не разобраться, а те карты, которые имеются, подробно показывают только ближайшие места, и неточностей даже там хватает. Я тогда большую часть пути назад прошел именно по воде, там же и Диану подобрал. Горя не знал – нормальная дорога.

– Ага, – кивнула девочка. – Я на него возле реки наткнулась, над ней еще мост был недостроенный. Там бы я и осталась, на этом мосту, за мной мертвяк гнался, я Карата даже не видела, со зрением тогда плохо было, все, что дальше сотни метров, тяжело разглядывать. Вот и не поняла, что впереди тупик, так и продолжала ехать.

– Когда уже с тобой плыли, помнишь, на озеро вышли? – продолжил Карат.

– Ага. Там еще тип на квадроцикле гонял, ох у него и глаза были, когда с нами разговаривал.

– Гидроцикле, – поправил Карат. – Там на западной стороне просматривались высотки городского кластера. Если верить картам, с такими размерами и приметами в этих краях всего лишь одно озеро, причем или берега у него изменчивые, или тяп-ляп рисовали, от карты к карте береговая линия капитально отличается. Русло, по которому мы сейчас идем, доходит до этого озера, на всем протяжении оно широкое, перетаскивать лодку по суше не придется и заблудиться трудно. Даже если нарвемся на разветвление, в худшем случае оно быстро заведет нас в тупик, и без промедления вернемся назад, к тому же обычно через некоторое время ответвления вливаются в основное русло. Говорят, в Улье, или как минимум в этом регионе Улья, ветвящиеся и снова соединяющиеся водные пути – обычное дело. Вся местность к западу отсюда богата водой, значит, зараженным не очень интересна, они ее избегают.

– Ты поэтому решил водой идти? – гнул свою тему Шуст.

– Стикс научил меня любить воду. Два раза по ней ходил, и оба более-менее удачно. Зато на суше на что только не нарывался.

– Насчет тварей ты не совсем прав.

– Это как?

– Воду они и правда не любят, но ходить по берегу водобоязнь им не мешает. Они ведь не вечно на одном кластере торчат, нападает на них время от времени мания как следует побродить, особенно на западе это заметно. Карт у них, как ты понимаешь, нет, бредут, куда глаза глядят. Если нарываются на воду, начинают ее обходить и очень часто тропинкой выбирают берега. То есть протяженная водная преграда может стать популярной дорогой для зараженных. Это не везде работает, связано с их миграциями, они у них не совсем уж хаотичные, институтские заверяют, что обычно есть система, их как раз и уважают за прогнозы таких миграций. То есть в одном месте ты проплывешь, не увидев ни одного мертвяка, а в другом они стеной стоять будут. И воду урчащие товарищи боятся не так уж и сильно.

– Я в курсе, – кивнул Карат. – Было дело, элитника пристрелил в воде, он за лодкой гонялся.

– Богатый хабар поднял? – заинтересовался Шуст.

– Ноль.

– В элитниках нулей не бывает.

– С этим был именно ноль, потому что он ко дну булыжником ушел, а там глубоко, не достать.

– Да уж, облом так облом, дохлые они и правда утюгами плавают, брони слишком много, тяжелая она.

– Рубер потом так же пузыри пустил. Его Диана засекла, гаденыш хитро затаился. Не факт, что без нее я бы отбился, если застать меня врасплох, могу не успеть ускориться.

– Помню, ты рассказывал. Значит, водой ты любишь ходить, потому что твари почти не мешают? Наивный ты, юноша, я тебе скажу. Вот, допустим, возьмем тех же зараженных. Много ты их видел?

– Да уж насмотрелся.

– Эх, ну ничегошеньки ты еще не видел, прям маленький ребенок. Помнишь, как мы познакомились?

– Пытаюсь забыть, но получается плохо.

– Я тебе тогда много чего рассказывал, просвещал новичка по доброте души. Помнишь зоопарк?

– Помню. Ты тогда что-то говорил о перерождающихся тиграх и прочем зверье.

– Ну тигра мы сейчас трогать не станем, и вообще о нем лучше не вспоминать, недолго большую беду накликать, нам кое-кто другой нужен. Возьмем, допустим, крокодила. Пресмыкающееся создание, но очень даже неплохо перерождается и при этом остается патриотом родной стихии. На милого зеленого Гену он ни разу не похож, то есть друзей по объявлению не ищет, а ищет, кого бы сожрать. На таких дуралеях, как мы, растет он быстро. Прикинь, что будет, когда такой под лодкой вынырнет: метров десять от хвоста до рыла; зубы, что ручонки Дианы; плавает не хуже щуки, да и на берегу догонит кого угодно. На суше у него только одна беда – разворачивается плохо, но мне с моими костылями что так, что эдак. Да и какая может быть суша? Ты видишь ее поблизости? Я нет. Всех в воде схарчит, у нас ведь тут не броненосец, а смешная лодочка с мотором бракованным.

– И много тут крокодилов водится? – напрягся Карат, пристально оглядывая водную гладь.

– Да зачем тебе много? Одного за глаза хватит.

– Я не об этом.

– А я об этом. Ты, Карат, плохо понимаешь Улей. То, что тебе кажется безопасным, рано или поздно тебя убьет. Улей не любит тех, кто всегда одно и то же делает, он их на этом подлавливает. Вот ты прикипел к речке, а какой в этом смысл? Думаешь, только в зараженных все дело? На воде ты открыт со всех сторон, а у нас бояться надо не только мертвяков. И всякого другого дерьма хватает, все не перечислишь. Умные люди ногами ходят или колесами ездят. Да, твари, конечно, нервируют, и кроме тварей хватает нехорошего, но зато предсказуемо. А вода – это та еще лотерея, какой бы ты ни был везучий, рано или поздно проиграешься догола.

– Ногами с тобой все равно пройти не получится, а на одиночной машине нам не прорваться, тем более незащищенной. Я там с Рэмом покатался, насмотрелся на обстановку. Хотел назад часть пути колесами сделать, там «водник» остался, он вроде плавать может, хотя не уверен, надо с этим делом разбираться. Если дальше строго сушей, дорога очень уж неудобная, видимости нет, чернота то с одной стороны давит, то с другой, то с обеих сразу, получается, хватает узких участков, где тебя легко подловить. Если вдоль воды, так это тропы зараженных по обеим берегам, можно не только на стаю нарваться, а на целую орду. Сплошная подстава, одолеть такую дорогу только бронегруппой можно, как мы делали, да и то нарваться на колхозников ухитрились, еле отбились. Так что хочешь не хочешь, а нам только вода остается.

– Кот тоже с тобой все разы плавал? – спросил Шуст, покосившись на Гранда, который с самого начала тоскливо таращился за борт.

– Воду он не любит, но куда ему деваться, терпит.

– Кот поумнее тебя и Дианы вместе взятых.

– Это не значит, что Карат глупый, – вмешалась девочка. – Просто кот очень умный, поумнее некоторых. И тебя в том числе.

– Когда он рыбку твою слопал, ты другие песни пела, – усмехнулся Шуст.

– Хотя Гранд в три раза умнее тебя, он всего лишь кот, я его уже простила.

– Уж таких, как ты, дюжину надо, чтобы хотя бы чуток с этим котом сравниться. Стыдно, небось, что в школу палкой не загнать, а корчишь из себя студентку пятого курса. Тебя даже глупой не назовешь, просто курица болтливая, трещишь да трещишь, и все ни о чем.

– Советую не называть меня курицей, – нахмурилась Диана.

– А то что?

– А то придется тебе по утрам приносить мне тапочки. Чистые, сухие и обязательно с радостной улыбкой на лице. Не знаю, где ты их здесь найдешь, но приносить будешь.

– Ты что опять несешь? – напрягся Шуст.

– Не забывай о ее талантах, – ухмыльнулся Карат. – Если ей надоест следить за своими тапками, этим и правда займешься ты. Причем радостно займешься, обязательно с улыбкой.

– Да ты спятил, – обескураженно произнес Шуст. – Вы оба спятили. С такими вещами здесь не шутят. Весь жемчуг Улья того не стоит, никогда о таком даже не заикайся, это ни хрена не смешно, за такие вещи нимф нигде не любят.

– А ты никогда не упоминай куриц, если говоришь обо мне, – злорадно заявила Диана и, не удержавшись, по-детски показала язык.

Гладко было по карте, в реальности водная дорога оказалась ухабистой.

Несколько раз забирались в тупиковые ответвления, после чего приходилось возвращаться. Причем однажды подумали, что вот-вот прорвутся, чуть дальше выйдут на слияние с основным руслом. В итоге протока сузилась до опасных размеров – ловкий мертвяк мог с разбега обрушиться на лодку с нависающих берегов. К тому же на воде и под водой болталось немало древесного хлама, то и дело стукались дейдвудом и винтом, из-за чего пришлось перейти на весла. Но все зря, уткнулись в совсем уж непроходимое болото, сплошь зеленое из-за ряски, пришлось разворачиваться.

А коварная протока в самом конце, уже почти на выходе из нее, устроила еще одну пакость – на винт намоталась сеть. И не какая-нибудь китайская одноразовая поделка, а добротное изделие, избавляться от него пришлось на мелководье, где Шуст ухитрился разодрать голень о корягу. Не смертельно, но неприятно и опасно, ведь даже мелкие раны могут выдать тебя тварям, запах крови они чуют прекрасно. Утешает лишь одно – в Улье мелкие травмы лечатся молниеносно.

За выходом из злосчастной протоки берега изменились в нехорошую сторону. Очевидно, участок реки, который механизм Улья сюда поставил, уровнем отличался в большую сторону. Вода – не твердь, она всегда стремится занимать пониженные участки, так что нависать над окружающей местностью не стала, растеклась в обе стороны, обнажив дно на всем протяжении кластера. К сожалению, дно это было топким, илистым и присыпанным грудами водорослей, в ловушке которых остались мальки, улитки, ракообразные и прочие некрупные водные обитатели. Это добро на жарком солнце начало нехорошо благоухать, что привлекло мух со всей округи. Назойливые насекомые на сужениях русла не давали покоя, приходилось увеличивать скорость, создавая встречный поток воздуха. Но от въедливого запаха это не помогало, даже ко всему привычный Шуст счел его тошнотворным.

В общем, давно запланированная поездка чуть ли не со старта внесла корректировки в планы, а теперь еще и негативными впечатлениями начала обрастать. Шуст, время от времени вспоминавший, что он достаточно суеверный человек, мрачнел все больше и больше, ведь всякий рейдер знает: если рейд пошел криво с первых шагов, дальше ничего хорошего не жди. Карат в дурные предзнаменования не верил, но ему тоже было не по себе, да и обидно за потерянное время, ведь он планировал добраться до озера еще засветло и подыскать удобное место для ночлега. На столь утомительные задержки он не рассчитывал – это явно лишнее, напрягает.

Хуже всего приходилось Гранду, серый временами чуть ли не плакал. Может, зараженные и не любят воду, но он ее просто ненавидит. Оказаться посреди реки – для него чуть ли не ад. То и дело с намекающей укоризной посматривал на Карата – дескать, по милости жестокого хозяина, вот уже третий раз попадает в столь кошмарную обстановку.

Даже Диана, вечно старающаяся показать, что ей все нипочем, начала кривить носом – вонь гниющих берегов ей не нравилась.

Команда коллективно проявляет недовольство, так и до бунта недалеко.