Речь – это творческий процесс. Предписывать, как творить, опасно. Еще Дидро предупреждал, что правила могут превратить искусство в рутину. Поскольку путь мысли (а значит, и слова) каждого человека неповторим, единого неукоснительного способа эффективного речевого действия как единственно правильно выбранного, раз и навсегда определенного, безошибочного быть не может. И все же знание законов звучащего слова поможет интуиции верно сработать в момент творчества. Само понятие искусства («техне») появилось в античной философии для обозначения всякой умелой практической деятельности: «Итак, искусство, как сказано, есть творческая привычка следовать истинному разуму» [2: 143]. Вот было бы хорошо, чтобы в соответствии с этими словами Аристотеля, каждый «истинный разум» сделал искусство речи для себя творческой привычкой!

Художественно-выразительные возможности речи можно считать артистической стороной риторического действия. Ритор должен «показать себя человеком определенного склада» [там же: 59], в известном смысле – качественно и профессионально исполнить свою роль: роль учителя, журналиста, политика и т. п., каждая из которых имеет свои правила речевого поведения. Личность, как правило, предстает в обществе носителем целого ансамбля социальных ролей. Словосочетание «исполнить роль» ошибочно отождествлять со словами «лицедейство» и «лицемерие», вкладывая в это негативную оценку. Риторический этос предусматривает благопристойное и добропорядочное речевое поведение, ответственность за свои поступки. «Если скажут, что несправедливо пользующийся силой слова может причинить много вреда, то таково общее свойство всех благ (исключая добродетель), и главным образом тех, которые наиболее полезны – таких, как физическая сила, здоровье, богатство, обладание военной властью: применяя эти блага в согласии со справедливостью, можно принести много пользы, а вопреки справедливости – много вреда» [там же: 8]. Риторический пафос питает собой выразительность и артистизм речевого действия.

В анализе структур социального бытия одним из «важнейших средств выстраивания, функционирования и обновления форм человеческих взаимоотношений», «фундаментальной связью, обеспечивающей согласованное бытие» [43: 304] может быть рассмотрен многомерный феномен, название которому игра. Сопричастность игре самых так называемых «серьезных» форм человеческой деятельности, например, политики или искусства – проблема философской, культурологической, искусствоведческой, педагогической литературы.

Вопрос о соотношении игры и искусства был поставлен И. Кантом и получил философско-антропологическое обоснование у Ф. Шиллера. С именем последнего принято связывать начало разработки общей теории игры. Шиллер видит в игре специфически человеческую форму жизнедеятельности, т. е. характеристику сущности человека вообще: человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает вполне человеком лишь тогда, когда играет. Отмечая эстетическую природу игрового действия, философ обращает внимание на особенное чувство наслаждения, получаемое от проявления «бьющей через край» энергии, что можно считать началом всякого искусства.

Игровой характер отличает любое состязание, в нем присутствует некое напряженное движение, в результате которого выявляется победитель. Чтобы игра состоялась, «другой» не обязательно должен в ней действительно участвовать, однако всегда присутствует воображаемый некто (или нечто), с кем играющий ведет игру и кто отвечает на его действия встречным действием. Такое действие несет с собой определенный риск для игрока. Все очарование игры состоит в непредсказуемости и рискованной свободе выбора решения.

Хейзинга нашел игровой момент во всей культуре в целом, считая игровой инстинкт, стремление к соревнованию, поединку, демонстрации, вызову, основным источником культуры: культура возникает в форме игры, культура первоначально «разыгрывается».

В психологии первая фундаментальная концепция игры была развита в самом конце XIX в. немецким философом и психологом К. Гросом, понимавшим игру как приспособление к будущей жизни. Он не отрицал понимания игры как возможной основы эстетики.

Известен подход, трактующий игру как проявление и возможность реализации избытка сил. Источником игры является инстинкт подражания. Упражнение («искусственное упражне ние силы») есть основная функция игры.

Положения теории игры Э. Берна строятся на основе американского прагматического образа мышления. Они призваны помочь современному человеку, включенному в систему массовых коммуникаций, выяснить причины возникающих в понимании других людей проблем, истоки конфликтов и обучить сложным навыкам общения. Свою цель Берн видит в том, чтобы научить человека осознанно оценивать характер своих коммуникативных действий.

В отечественной психологии был развит подход к игре как к социально-историческому явлению (Л. С. Выгодский, А. Н. Леонтьев, Д. Б. Эльконин и др.) Игра рассматривается как разновидность общественной практики, состоящей в действенном воспроизведении жизненных явлений вне реальной практической установки. Особенная социальная значимость придается ролевым играм, позволяющим моделировать деятельность и систему общественных отношений.

Все упомянутые характеристики игры, так или иначе, имеют отношение к человеку переживающему, изобретающему, выражающему, общающемуся, действующему, т. е. такому, который является субъектом риторического поведения.

Для риторического мастерства особенно важно то, что игра является эффективным инструментом культуры, уравновешивающим правило и творчество, формирующим одновременно и свободную творческую активность, и продуктивную дисциплину целенаправленного, программируемого поведения.

Игру отличает качество постоянного обновления. Причем игровое действие только на первый взгляд кажется бесцельным и непреднамеренным, про исходящим без напряжения, как бы само собой. Кажущаяся легкость игры не означает подлинного отсутствия усилий. Через игру, сравнивая себя с образцом, человек освобождает сознание от стереотипов, совершенствует личностные качества, игровое действие служит развитию мышления, воображения, творческих возможностей. Игра дает человеку ощущение, что он хозяин своих собственных сил и возможностей, как известно, некоторые исследователи трактуют игру как форму существования человеческой свободы, высшую страсть. Многогранное слово «игра» издавна используется как метафора человеческого существования.

Риторическое искусство – это искусство практического словесного взаимодействия. Публичная речь представляет собой вид социальной деятельности. Оратор – социальная роль, которую в той или иной степени приходится играть каждому человеку. Специфическая особенность исполнения этой роли заключается в том, что ораторское искусство не является самостоятельным способом творчества, вычлененной образной моделью жизни.

Риторика – нормативная дисциплина, она налагает на выбор действия универсальные и частные ограничения. Человек стремится говорить так, как принято говорить на данную тему, с данным собеседником в данной ситуации, и для достижения желаемого результата старается делать это наилучшим образом. Журналист и политик, адвокат и преподаватель придерживаются системы внутренних и внешних координат, которые определяют выбор оптимальных речевых средств.

Ораторскую деятельность, как и протекание всякого разговора, можно рассмотреть с точки зрения игрового компонента. Думать – значит моделировать («проигрывать») ситуацию в своем сознании. Риторическая категория выражения может трактоваться как «языковая игра», это понятие использует современная философия языка. Например, говорящий для усиления действенности речи нередко прибегает к таким языковым средствам, которые либо перестали уже быть общепринятой нормой (архаизмы), либо не стали еще общепринятой нормой (неологизмы), либо не связаны с нормой (жаргонизмы), либо не характерны для национального языка (иноязычные вкрапления или территориальные диалекты). Проявление всех этих элементов речи, находящихся вне литературной нормы, нужно рассматривать как закономерное использование языковых средств в целях усиления экспрессии. Произнесенный или исполненный текст шире, чем его истолкование. Смысловая глубина, выраженная на языке условных правил, каждому открывается в меру его способности ее постичь. Истинное намерение говорящего проявляется в действенной форме произношения. Речь – это исполненный в живом общении словесный текст. Выявление смысла требует исполнительского мастерства, воплощения содержания в убедительной форме. Текст, как сценарий некоторого события, чтобы быть понятым, должен быть риторически «разыгран» в отношениях между говорящими. Говорящий в поисках эффективности, как драматург, выстраивает свою речь, он может и отклониться от намеченного плана, вернуться назад, переиграть ситуацию. Артистизм лишает текст однозначности, он не противопоставляет истинному ложное, а предлагает взамен бедному более богатое. Если игра по сравнению с искусством считается бессодержательной, по сравнению с наукой бездейственной, то риторика (наука и искусство) соединяет со держание и действие, интеллект и поведение в единое целое.