Глава 7. Пора баиньки
– Спасибо, Квентин. Ужин был замечательный. – Барбара Бендикс улыбнулась.
Дороти Хейл, притиснутая к стене в душной кабине лифта, пожалела о том, что Барбара осталась довольна. Дороти была сыта по горло саркастическими улыбками, которые расточала Барбара за ужином. Беспокойно поглядывая в прямую, как палка, спину мужа, Дороти думала: «Только бы не началась мигрень. Только бы Тилли Лайтли не принялась рассказывать очередную бесконечную историю. Только бы Пол Морриси сел в такси и уехал домой, как я посоветовала. Только бы Сол Мердок просто уснул. Только бы Джек Спротт не отключился и не наблевал в лифте».
Лифт вздрогнул и остановился на третьем этаже, где гостей ждали апартаменты: постели, застеленные белоснежными простынями, кухонные уголки с запасом печенья, чая, молока, охлажденного белого вина и газировки, букетики цветов без запаха в хрустальных вазочках.
Малькольм открыл дверь кабины, вышел и застыл с ангельским видом безмолвного участника похоронной процессии. Тилли Лайтли выпорхнула следом и остановилась рядом с ним, болезненно тонкая и усталая. Ее дочь тяжело протопала мимо и направилась к их номеру, роясь в сумочке в поисках ключа.
Недолго понаблюдав за ней, Тилли вздохнула и повернулась к остальным.
– Какой странный вечер! – тихо произнесла она: огромные, полные слез глаза, скомканный платочек, прижатый к уголку рта. – Я абсолютно без сил, честное слово.
– Всем нам станет легче, когда мы как следует выспимся, верно? – отозвался Квентин. Теплые нотки в его голосе не сочетались с натянутой улыбкой.
– Джеку вряд ли! – подала голос Барбара. – Кстати, в настоящий момент Джек стоит на моей ноге. Ради бога, помогите ему кто-нибудь!
– …вать, – пробубнил весельчак Джек Спротт и качнулся вперед. – А ну вас всех! Вот покемарю чуток и буду как огурец. Все они, сынок, под одну стать, эти женщины. – Чтобы не упасть, он схватился за плечо Малькольма. – Пилят, пилят, пилят. Что красотки, что уродки – все едино.
– Вот что, Джек. – Терпение Квентина иссякло. – Вы в третьем номере, в конце коридора. Запомнили? Шагом марш!
Джек осоловело уставился на него и медленно поднял палец.
– В джунглях, – старательно выговорил он, – в два счета понимаешь, кому можно доверять. Хорошего офицера видно по тому, как он делает свое дело. Никакой суматохи. Никакого брожения в рядах. Никакой показухи. Ясно, о чем я?
Массивное лицо Квентина потемнело.
Барбара придвинулась к Джеку, на ее лице расцвела кошачья улыбка.
– Идемте же, Джек, – замурлыкала она. – Пора баиньки. Я вас провожу, и Малькольм поможет.
Спротт довольно ухмыльнулся.
– Да на кой мне помощь, Барб! Старина Джек еще хоть куда! – хрипло выкрикнул он.
– Ну вы прямо огонь, Джек! – Барбара решительно взяла его под руку, вцепилась покрепче, и Малькольм Пул последовал ее примеру с другой стороны. Она подмигнула ему, он заметно смутился.
– Эх, видели бы вы меня лет двадцать назад, Барб! Да я был здоров как бык! – жизнерадостно забулькал Джек. – Вам хоть кто подтвердил бы из наших парней, будь они сейчас здесь. Эх, было времечко! Тед, Кролик, Валлаби, Проныра Джо – славные ребята. А я рассказывал вам, как я…
– В другой раз, Джек. – Барбара настойчиво потащила вперед рыхлого коротышку.
Малькольм, слегка пошатывающийся под тяжестью груза, неловко вывернул шею, чтобы оглянуться на босса.
– Квентин, вы поднимайтесь. А я обо всем здесь позабочусь.
– Благодарю, Малькольм. – Лицо Квентина Хейла приняло суровый вид. – Сделайте одолжение. А завтра утром в восемь я жду вас у себя, если не возражаете. Надо кое-что обсудить.
Малькольм закатил глаза и занялся своим делом, не добавив ни слова.
– Спокойной ночи, Тилли, – продолжал Квентин, раздраженно глядя на замявшуюся в нерешительности одинокую фигурку. – Мне жаль, что не… что вам так досталось.
Поколебавшись, Тилли шагнула к нему.
– Наверное, не надо было мне приезжать, – зашептала она. – Сол явно… в общем, он явно погорячился, верно? Я и подумать не могла, что он… – Она прикусила нижнюю губу.
Последовала краткая пауза. Дороти пробормотала что-то невнятное.
– Сара успокоится, – добавила Тилли.
– О да! – послушно согласился Квентин, бросив на нее краткий взгляд. На мгновение мелькнула его прежняя уверенная улыбка.
Тилли торопливо улыбнулась в ответ.
– И еще послушайте, Квентин… просто помните: что бы ни сказал Сол завтра о компании, я сделаю все возможное, чтобы смягчить впечатление. Так что не волнуйтесь и как следует выспитесь. И вы тоже, Дороти. У вас обоих такой усталый вид, – пролепетала она, нарочито снисходительно похлопав Хейла по руке.
– Благодарю вас, Тилли. Спокойной ночи, – не выдержал Квентин.
Дверцы лифта закрылись перед болезненно-хрупкой фигуркой, сладко и печально улыбавшейся до последнего момента.
Оставшись одни, муж и жена повернулись друг к другу.
– Эми уехала домой на такси? – Голос Дороти звучал глухо и уныло.
Он кивнул. Движение получилось резким и нетерпеливым.
– Само собой, Дот!
– За нее расплачивался ты? Кто-нибудь тебя видел?
– Я дал ей талон на такси. Так поступил бы кто угодно. Она же работала допоздна. И вообще, к чему сейчас этот разговор? – раздраженно продолжал он. – Ты на ней зациклилась, Дот. Ради бога, подумай лучше о том, как я попал, как мы все попали, ага? Вот бедлам! Ну Малькольм, сколько дерьма наворотил! Безмозглый сопляк. А эта старая сука, Иви Ньюэлл! Знаешь, Дот, она ведь меня подставила. Взяла и подставила на хрен. Она-то знала, что будет катастрофа. Все она знала.
– А может, и нет.
– Знала, можешь мне поверить.
Лифт остановился. Квентин рывком распахнул дверь, и супруги шагнули в гостиную, где за время их отсутствия был наведен безукоризненный порядок.
Квентин ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, освобождая сильную покрасневшую шею из тисков воротничка. Он обвел взглядом их просторное, мягко освещенное пристанище, и Дороти увидела, как напряжение в нем начинает постепенно ослабевать. Квентин направился к бару и плеснул себе виски.
– Я сам поговорю с Мердоком, – сказал он скорее себе, чем жене. – Я его уболтаю. Если понадобится, на колени встану. Посвящу ему завтра весь день. Малькольм пусть не дает Джеку налегать на выпивку, Эми – нянчится с этой Лайтли. А Иви – обрабатывает Бендикс. Пусть приносит хоть какую-нибудь пользу, черт бы ее побрал. С ней я потом разберусь. Главное – не давать им сойтись, и дело в шляпе. Все у нас получится. – Он залпом выпил виски, потом вспомнил про жену. – Хереса хочешь?
– Нет, спасибо. – Дороти наблюдала за мужем, восхищаясь его стойкостью. Пять минут назад он был на грани срыва, а теперь у него уже имелся план действий, и его уверенность в себе ничуть не пострадала. Квентин удивительный. Дороти ничуть не сомневалась в его правоте. Все будет так, как он сказал. Она много раз видела, как муж добивался своего. Силе его воли невозможно противостоять. Все будет точно так, как он сказал – если ничто не заставит его отказаться от прежних намерений.
Сара Лайтли лежала без сна, прислушиваясь к городскому гулу, приглушенным крикам и вою сирен, проникающим сквозь двойное остекление окон апартаментов. В комнате с кондиционером было прохладно, простыня и одеяло оказались мягкими и легкими, упругий пружинный матрас – как раз таким, как она любила. Но ей казалось, что она наблюдает за собой со стороны. Разум словно отделился от тела. Мать, свернувшаяся клубочком на второй кровати, у противоположной стены, дышала тихо и ровно. Принимать лекарства она отказалась. Как же ей удалось уснуть так быстро? Или притворяется?
Сара задумалась об этом. Забавно, как легко она поверила в притворство Тилли. Оказывается, двуличие, свойственное матери, она принимала как данность и считала обычной чертой характера. Это двуличие Сара наблюдала с раннего детства, и в ее отношениях с матерью всегда присутствовал элемент обмана. Но, разумеется, это ненормально, так?
Папа. У Сары и вправду остались о нем воспоминания лишь из раннего детства. Но ей запомнились взгляды, паузы, негромкие разговоры за полночь, в итоге у нее сложилось впечатление, что он не собирался смотреть сквозь пальцы на поведение Тилли. Неужели все это время он знал… про Сола Мердока и все остальное?
В коридоре под тонким ковролином скрипнула половица. Кто-то на ногах. Интересно, кто бы это мог быть? Уж точно не старый Джек Спротт. Саре показалось, что он еле держался на ногах, когда его так решительно увели спать эта ужасная Барбара и Малькольм Пул.
Может, это Барбара ищет что-нибудь пожевать? Она такая прожорливая. Во время ужина в ресторане ела все подряд и с таким довольным видом подмела остатки салата и булочек, как будто не могла смириться с мыслью, что они окажутся несъеденными. Звуки прекратились. Кто бы там ни был, он ушел. Или застыл неподвижно. Внезапно Сара порадовалась тому, что дверь номера надежно заперта.
Или же это Сол Мердок? После скандала он так и не вернулся. Может, только недавно встал и теперь бродит по дому. Но зачем? Сол Мердок. Тот самый, который обольстил ее мать, когда Сара была еще совсем крошкой, а папа воевал далеко-далеко. Каким надо быть человеком, чтобы решиться на такое? А теперь он знаменит и, наверное, богат. А папа умер.
Сара закрыла глаза ладонями, чтобы не видеть комнату и отгородиться от своих мыслей. И как же ей теперь вести себя с Тилли? Как смотреть в глаза Мердоку? Старый Джек подвел итог, еле ворочая языком за ужином и не сводя налитых кровью глаз со скатерти. «Гнида. Аж плюнуть хочется, и все такое». А Пол, Пол Морриси, сидевший по другую сторону от нее, темноглазый и пылкий, рассказал ей, как Мердок разнес его книгу – надменно, из ревности и со зла – и как разом лишил Морриси всех шансов. Наверное, Мердок эгоист до мозга костей. Совсем как… мать. В точности как мать.
Сара чуть не села в кровати, настолько потрясло ее это открытие. Оно было как вспышка, которая озарила все декорации в ее памяти, и стало ясно, что они всего лишь расписные театральные задники. Сара изучала их по одному и сдвигала в сторону, пока не расчистила пространство, где Тилли сидела ничем не заслоненная и не приукрашенная, и ее уже не озарял свет вины, привычки и сентиментальности. Увидев Тилли без маски, Сара замерла. Было слышно, как бьется ее сердце.
Со стороны второй кровати донесся осторожный скрип. Сара приоткрыла глаза и ничуть не удивилась, увидев, как Тилли выпростала из-под одеяла белые ноги. Заметив, что Тилли близоруко вглядывается в ее сторону, Сара закрыла глаза, стараясь лежать совершенно тихо. Что бы ни задумала мать, в зрителях она явно не нуждалась, а у Сары имелись свои причины не привлекать ее внимание к тому факту, что она бодрствует.
Послышался слабый скрип пола, потом раздался щелчок. Сара рискнула взглянуть из-под ресниц. Тилли, ссутулившись, сидела к ней спиной за письменным столом и, кажется, что-то писала. Сара напрягала зрение и боролась с нервным напряжением, от которого сами собой подергивались руки и ноги. Заметив, что затаила дыхание, она почувствовала, как сердце дрогнуло. Но Тилли, поглощенная своим занятием, не оборачивалась.
Медленно ползли минуты. Который теперь час? Сара не осмеливалась взглянуть на наручные часы, а неизвестность вдруг стала ощущаться как пытка.
Потом лампа над столом щелкнула и погасла. Тилли мотыльком заскользила к двери. Щелкнул замок. Опасливо оглянувшись, Тилли быстро вышла в коридор и притворила за собой дверь, оставив тонкую щель, через которую пробивалась полоска света.
Сара расслабила затекшие конечности и кинула быстрый взгляд на наручные часы. Всего лишь пять минут двенадцатого! Совсем еще не поздно. Ее переполняло ощущение власти – власти незримого наблюдателя. Сейчас она бы все отдала, чтобы последовать за Тилли. Чем занята мать? Неужели после всего, что было, предприняла попытку поговорить с Солом Мердоком? Не могла же она…
Но едва мелькнула эта мысль, щель в двери стала шире, Тилли проскользнула обратно в комнату. Она тяжело дышала и какое-то время стояла неподвижно, сцепив руки перед собой. Потом встряхнула волосами, распрямила плечи и бесшумно направилась к тумбочке у своей кровати.
Сара увидела, как мать достает из сумочки флакон, вытряхивает на ладонь крошечные таблетки и забрасывает в рот, глотая их всухую одна за другой, как конфеты. Тилли давно миновала стадию, когда ей требовалось запивать свои «маленькие помощники».
За окном снова завыла сирена. Где-то далеко сработала и ритмично заверещала автомобильная сигнализация. Тилли вздрогнула, забралась в постель, накрылась одеялом. И застыла, съежившись и притянув колени к груди. В приливе ликования Сара расслабилась, смотрела и ждала.
