Глава 24
Уэллс

Когда утром они вернулись в крепость, Уэллс оттащил Грэхема в казарму, как ему и велели. Неподчинение Грэхема явно насторожило Защитников, потому что они немедленно сунули Уэллса в крохотную изолированную каморку. Захлопнули дверь и оставили его там на несколько часов. Судя по тому, как хотелось есть, уже близился вечер.

Сидя в темноте – и впервые за последние четыре дня в одиночестве, – Уэллс наконец понял, что ждать подходящего времени для побега нельзя. Удачный момент никогда не настанет. Эти люди непредсказуемы и именно поэтому так опасны. Надо поговорить с остальными новобранцами, с пленниками из других мест, и уговорить хотя бы некоторых присоединиться к бунту против Защитников. Это их единственный шанс.

А сию минуту ему надо выбраться из этой чертовой комнаты.

Его глаза привыкли к темноте, так что, когда дверь наконец скрипнула, открываясь, и вошел Дуб с фонарем, смотреть стало больно.

Уэллс и раньше видел ненависть на лице Дуба. Он прекрасно знал, что маска спокойствия, которую носят Защитники, очень тонка, и скрывает под собой звериную жестокость. Но сейчас Дуб смотрел себе под ноги с такой миной, что Уэллс всерьез испугался. Фонарь выхватывал из тьмы ледяное лицо, и Дуб походил скорее на демона, чем на человека.

– Мы хотели, чтобы ты стал Защитником, – сказал он низким свирепым голосом, – мы хотели доверять тебе и принять тебя в наши ряды.

– Я не имею никакого отношения к тому, что сделал Грэхем, – ответил Уэллс, пытаясь говорить спокойно, – вы должны знать, что я…

Дуб бросился к нему, одним широким шагом преодолев разделявшее их расстояние, и схватил Уэллса за горло рукой, жесткой и безжалостной, как петля палача. Уэллс пытался дышать, но перед глазами замелькали какие-то мошки. Свет фонаря стал мутнеть, как будто зрение затуманилось. Собрав все силы, он пнул Дуба ногой, стараясь вырваться.

Вдруг хлопнула дверь, и Дуб отпустил его. Уэллс упал на землю, скорчился, хватаясь за горло и отчаянно хватая ртом воздух.

– Все хорошо, – успокоил его женский голос, – никто не пострадал.

Уэллс посмотрел вверх, уверенный, что эти слова были обращены к нему, и удивленно моргнул при виде Дуба, преклонившего колени перед Высшей Защитницей. Сорен гладила его по голове, как собаку, а он закрыл глаза.

– Ты можешь идти, – сказала она. Защитник поднялся. Одно плавное, бесшумное движение, и вот его уже нет. Он не обдумывал приказ Сорен ни единой доли секунды, а просто подчинился ему.

Сорен подняла фонарь, который бросил Дуб. Если Защитник в свете свечи походил на демона, то Высшая Защитница выглядела как ангел или фея. Он напомнил себе оставаться начеку. Она хуже их всех. Именно она ими руководит.

– Извини, пожалуйста, – сказала Сорен и села рядом с ним прямо на пол, скрестив ноги под длинной юбкой. – Сегодня все немного на взводе. У нас… гость. У главных ворот. Нежданный гость.

Уэллс замер, а сердце у него забилось быстрее. Может быть, это друзья пришли за ними?

– А потом вернулась ваша группа, и мы узнали, что случилось, – Сорен грустно покачала головой. – Боюсь, это стало последней каплей.

– Поступок Грэхема непростителен, – хрипло сказал Уэллс. Горло у него все еще болело от рук Дуба.

Сорен напряженно улыбнулась:

– Наверное, я с тобой соглашусь. И, наверное, поверю, что ты здесь ни при чем. – Она осторожно взяла его за руку. – У меня есть планы на твой счет, Уэллс. – При этих словах ее глаза заискрились.

Уэллсу очень хотелось отдернуть руку, как будто он дотронулся до змеи, поднявшей ядовитую голову. Из слова «планы» явно следовало, что он должен остаться здесь надолго.

«Подыгрывай, – напомнил он себе, – ты же хочешь остаться в живых».

– Я рассчитываю на верных. Верных Земле и нам. – Она сжала его запястье крепче. – Скажи мне, ты один из нас?

– Да, – ответил он твердо, как только мог, изо всех сил обдумывая свои слова. Что сказать, чтобы убедить ее? – Поступок Грэхема шокировал меня ничуть не меньше, чем всех остальных. Жаль, что я не сумел раньше предупредить вас о нем.

Сорен отклонилась назад и внимательно посмотрела на него:

– О чем ты?

Уэллс сжал челюсть.

– Я давно уже беспокоился на его счет. Он был в том же челноке, на котором я прилетел на Землю, – он почтительно склонил голову, как всегда делали Защитники при любом случайном упоминании Земли. – Я очень быстро понял, что ему не стоит доверять. Но я не знал, что он отвергнет мудрость Земли. Я думал, что он примет ее. Я думал, он просто колеблется и нуждается в…

Дверь за спиной Сорен открылась. Она подняла голову, но не стала оборачиваться. В комнатку вошла ее белокурая советница, которая вела за собой хромающего человека. Грэхем.

– Он очнулся, – сказала советница.

Уэллс прикусил губу, чтобы не закричать, когда советница втолкнула Грэхема внутрь так, что тот упал на пол. Он действительно очнулся, хоть это было и неочевидно с первого взгляда. На его голове запеклась кровь, и он немедленно привалился к стене, без всякого выражения глядя на Уэллса. Женщина в сером вышла, прикрыв за собой дверь.

Сорен потрогала колено Уэллса. Ее милая улыбка не дрогнула.

– Ты что-то говорил.

Уэллс посмотрел на Грэхема и сглотнул. Грэхем тоже смотрел на него, как будто у него не хватало сил моргнуть. Грудь его поднималась и опускалась, и только по этому было ясно, что он еще жив. Уэллс посмотрел на Сорен.

– Я думаю, он… нездоров. Разумом. С момента приземления он все время пытался подорвать мое положение в лагере. Причин этому никаких не было, простое соперничество. В самый первый день он перешел черту и при каждом удобном случае подвергал мою жизнь и жизнь моих друзей опасности. Так что, если вы спрашиваете, не с ним ли я… – он растянул губы в улыбке, – то я отвечу «нет».

Взгляд Грэхема медленно съехал на пол. У Уэллса упало сердце. Нужно быть осторожнее. Если решат, что он заодно с Грэхемом, надежды на побег не останется. Но он не может и слишком настаивать на том, что Грэхем безнадежен. Нельзя подвергать его еще большему риску, ему и так плохо. Уэллс сглотнул.

– Прошу прошения, Мать, – сказал он, качая головой.

В глазах ее что-то быстро, почти неразличимо мелькнуло.

– За что, Уэллс?

– Я цеплялся за прошлое. Я должен был смыть его в реке, я знаю. Все, что случилось раньше, уже минуло, – он посмотрел на нее. – Теперь мой дом тут, если будет на то воля Земли.

– Если будет на то воля Земли, – повторила она тихо, продолжая смотреть на Уэллса.

Он уже перестал надеяться, что она поверила в эту внезапную демонстрацию преданности, но тут она наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Я верю тебе, – сказала она. – Завтра на рассвете состоится то, что мы называем церемонией Поиска Пары. Для тебя и других новобранцев. Мы официально примем вас в ряды Защитников.

Из кармана длинной струящейся юбки она вынула кинжал. Он опасно сверкнул в тусклом свете. Уэллс задержал дыхание, а Сорен провела клинком по его предплечью – а потом разрезала веревки.

Уэллс облегченно вздохнул и принялся разминать руки и ноги, пока по ним не побежали острые мурашки. Сорен встала и убрала кинжал.

– Другие потребуют большего, конечно, – сказала она. – Защитники мои. – Она прижала руку к сердцу, снисходительно улыбаясь, как будто говорила о маленьких детях. – Для того чтобы наша община могла просто существовать, мужчинам приходится быть жестокими. Они знают это и уважают силу. Если ты хочешь стать одним из нас и быть принятым на равных, они потребуют от тебя достаточно жестоких доказательств. Иначе они не станут доверять тебе.

Уэллс пытался дышать ровно, но сердце у него заледенело.

– Уведи этого мальчика в лес и убей его, – приказала она все так же легко. – Можешь сделать это быстро или медленно, но только будь так любезен, уйди за пределы наших священных стен. Сегодня здесь больше не прольется кровь.

Нет. Это слово рвалось с губ Уэллса, а в душе его боролись ненависть и отвращение. Вот так все и закончится. Им нужно выбраться отсюда. Сейчас. На него обрушилась вторая волна тошноты, когда он осознал, что именно сказала Сорен. Что значит «больше не прольется»? Что за незваного гостя она упоминала? Всем своим существом он молился, чтобы это не оказался один из его друзей.

– Дуб сопроводит тебя и станет свидетелем твоего служения. – Сорен открыла дверь и махнула рукой Дубу, а потом ушла не оглядываясь.

Дуб встал в дверях, держа в мускулистых руках два ружья. Ткнул дулом Грэхема. Тот встал, пошатываясь, и вышел из каморки, как будто земная овца, которую гнали на пастбище.

Грэхем оглянулся на Уэллса, но тот ничего не смог прочитать в его заплывших глазах.

Небо темнело, близился закат. Они молча вышли из маленьких передних ворот крепости, прошли через двор и свернули в ближний лес. Когда они миновали первые деревья, Уэллс мог бы поклясться, что заметил боковым зрением что-то странное. Что-то вроде яркой вспышки, движущейся на запад. Но он не стал оборачиваться, боясь дать Дубу повод спустить курок.

Каждый раз, когда Уэллс думал, что можно было бы уже и остановиться – они зашли уже достаточно далеко, – ему приходилось идти дальше. С каждым шагом ужас терзал его все сильнее и сильнее. Наконец Дуб гаркнул:

– Здесь.

Грэхем и Уэллс остановились.

Уэллс медленно повернулся, подняв руки, и вздрогнул, когда Дуб ткнул в его сторону дулом. Защитник выжидающе смотрел на него, и Уэллс взялся за ружье, чтобы выиграть время. Он найдет выход из этого кошмара. Обязан найти.

– Можно… можно мне попрощаться с Грэхемом наедине? Минутку?

Глаза Дуба немного смягчились.

– Хорошо. Но я буду рядом, если вдруг тебе понадоблюсь, – он махнул рукой в сторону крепости и отошел.

Уэллс задержал дыхание. Сердце теперь билось ровно и медленно. Что он может сделать? Можно убить Грэхема или отказаться, тогда убьют его самого. Можно убить Дуба. Выбор невелик. Он поднял ружье и наставил его в спину Дубу. Прикрыл один глаз, прицеливаясь, положил палец на спусковой крючок и…

Две связанные руки с силой опустились на ствол.

– Что ты делаешь? – прошептал Уэллс Грэхему, пытаясь освободить ружье. – Мы застрелим его и убежим.

Грэхем слабо улыбался. На лице у него были такие синяки, что Уэллс почти не видел глаз:

– Ты правда думаешь, что все так просто? Я с трудом могу ходить из-за того, что они со мной сделали. И как мы сбежим? Они погонятся за нами и убьют обоих. Мне в любом случае не выжить. А вот ты можешь вернуться и помочь нашим. А если при этом еще и завалишь парочку этих сволочей, будет вообще хорошо.

Уэллс вытер пот со лба.

– Ты о чем вообще?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я, Яха. Не тупи.

– Есть и другой способ, – Уэллс теперь дышал коротко и тяжело. – Я выстрелю в дерево. Дам тебе шанс убежать, скажу, что промахнулся.

– Тебя убьют за промах.

– Я выкопаю яму и скажу, что похоронил тебя, я…

– Они захотят увидеть тело. Уэллс. Подумай немножко! – Шепот Грэхема превратился в крик. Он резко втянул ртом воздух и покачал головой. Его взгляд сделался далеким. – Все, что ты тут наговорил…

У Уэллса пересохло во рту. Он по-прежнему целился в Грэхема, чтобы Дуб ничего не заподозрил.

– Грэхем. Я не…

– Они были правы, – он посмотрел на Уэллса ясным взглядом, – я плохой человек. Плохой. И никогда в жизни не был хорошим. А вот ты хороший, – Грэхем шмыгнул носом, – наверное, это в тебе меня всегда и бесило.

– Я… – У Уэллса голова шла кругом. Грэхем ошибался. Уэллс уже очень давно не считал себя хорошим человеком, какой бы смысл ни вкладывали в это слово. Но то, что ему велели сделать сейчас… это был какой-то новый уровень мерзости.

– Я этого не сделаю. Не смогу.

– Сможешь, уверен, – голос Грэхема слегка дрожал, выдавая его страх. – Я тебе разрешаю. Твоя совесть останется чистой.

Ладони Уэллса намокли от пота и скользили по холодному металлу ружья. Он посмотрел на ружье, потом на Грэхема. У того по щекам текли слезы.

– Я никогда ведь тебе не рассказывал, что делал на корабле? – голос Грэхема прерывался, как слабый радиосигнал. – За что меня приговорили?

Уэллс молча смотрел на Грэхема, а тот вдруг повалился на колени. По лицу стекали слезы, но зубы он плотно сжал.

– Я сделал очень много плохого. Ты и представить себе не можешь сколько. Позволь мне совершить один благородный поступок. Пожалуйста. Позволь.

Уэллс не мог смотреть на Грэхема. Лицо старого врага исказилось от боли, пока он молил… не о жизни, а о смерти. Куда делся ухмыляющийся напыщенный паренек с Феникса, которого знал Уэллс? Этого Грэхема уже не было.

Но того, что пришел на его место, нужно было спасти.

– Нет, – сказал Уэллс, каменея, – мы найдем другой…

Рука Грэхема метнулась к спусковому крючку так быстро, что Уэллс даже моргнуть не успел. Прогремел выстрел, и по лесу разлетелось эхо. Уэллсу показалось, что выстрелили в него – в сердце, в голову.

Он посмотрел на идущий из дула дымок, потом на то место, где стоял на коленях Грэхем… и наконец на безжизненное тело, распростертое на земле. По осенним листьям бежал ручеек крови.

Уэллс еле мог дышать от ужаса, но от мыслей было никуда не деться.

Грэхем мог убежать. Он мог подумать о себе. Любой бы на его месте так и сделал.

Он умер, чтобы спасти нас.

Шли минуты, часы, дни… Уэллс не мог понять. А потом рука опустилась на его плечо. Уэллс вздрогнул, закрыл глаза и обернулся.

Дуб смотрел на него с гордостью.

– Ты смог, – сказал Защитник, – отличная работа, сынок. Пошли домой.