32
Анонимус
Тибо понял, что умрет в больнице.
Он моментально это осознал, как только его положили в переполненную детскую палату.
Связь с мамой стремительно истаивала.
– Не бросай меня! – со слезами взмолился он с койки. – Не уходи, прошу тебя!
– Мне завтра надо твоих братьев в школу вести, – ответила она, глядя не на него, а на дверь. – У них первый учебный день!
– Здесь очень много людей!
Тибо чувствовал, что потеряется. Он ей почти каждый день это объяснял, но она всегда забывала.
– За тобой медсестры присмотрят, золотко!
Мать наклонилась, поцеловала его и попыталась уйти.
Он схватил ее за руку и вцепился мертвой хваткой.
– Ты про меня забудешь!
– Что ты болтаешь? У тебя жар. Ничего, Тибо, через пару дней ты окажешься дома. Мы тебя завтра навестим.
– Вы? Нет!
Проходившая мимо медсестра остановилась, посмотрела на них.
– Такой большой мальчик, а ведешь себя, как маленький. Тебе не стыдно?
Тибо смутился и отпустил мамину руку. И она покинула палату, даже не оглянувшись.
Разумеется, она не пришла в больницу.
Ему становилось все хуже. Через три дня его рот превратился в иссохший войлок. Утром ему в последний раз дали попить: делавший обход доктор устроил суматоху из-за обезвоживания Тибо. Из палаты только что выписали троих пациентов, и на некоторое время ситуация улучшилась – на Тибо стали обращать внимание.
Но потом, после чудесного голубого пластикового стаканчика воды, после жалкого больничного обеда (он бы мог съесть три таких подряд!) все закончилось. Лишь медсестра напоследок погладила его по голове, сказала, чтобы он не плакал, обещала принести конфетку и удалилась. Свободные койки заполнились, и про Тибо забыли окончательно.
Он понял, что умрет.
Возле его койки была кнопка вызова, но каждый раз, как он нажимал на нее, медсестра молча проходила мимо. Либо слышала, как он умоляет дать воды, кивала и удалялась прочь.
Она никогда не приносила ему воды.
Пять минут спустя Тибо кричал «Вы про меня забыли!», а сестра в эти мгновения бегала по палате с пакетом физраствора или с обезболивающим, которым она пичкала вечно хнычущего ребенку у окна. Голос Тибо слабел, губы трескались от жажды. Еще немного – и его никто не услышит…
Ему исполнилось двенадцать, и он умирал. Может, когда он испустит последний вздох, его дар исчезнет и врачи наконец-то заметят его труп?
Теперь, четыре года спустя, Тибо лежал, глядя в потолок пентхауса в отеле «Магнифик», и вспоминал тот момент, когда он осознал, сквозь туман лихорадки, что он – совсем один. Не только здесь, в детской палате, где он с трудом дополз до туалета и напился из-под крана, а вообще везде и навсегда.
Тибо решил, что ему необходим план выживания. Надо выздороветь без помощи медсестер и врачей. Вернуться домой. А потом уйти куда глаза глядят и жить так, как получится.
Но сперва ему требовалось научиться контролировать свое личное пространство и собственный разум.
А когда он этому научится, он всегда будет видеть, что происходит вокруг. Вот что говорил себе Тибо в больнице, стуча зубами от озноба, который перемежался приступами жара.
Нет, он не будет слепым, как медсестры и врачи, игнорирующие его!
Слабый звук отвлек его от мыслей. Шорох за стеной.
Тибо сел, сонный и с пересохшим горлом, и потянулся к тумбочке. Он до сих пор не мог спать без стакана с водой под рукой.
В тишине раздался знакомый щелчок – щелчок закрывающейся двери пентхауса!
Тибо стрелой вылетел в гостиную. Записка на двери была оборвана и валялась на полу. Он потерял несколько драгоценных секунд на то, чтобы проверить вторую спальню. Когда он выглянул в коридор, двери лифта уже закрылись.
– Крыс-сюк! – прошипел Тибо пересохшим ртом.
Через пять минут Тибо выскочил на улицу в фирменном халате отеля. Он не стал терять время, натягивать штаны или хотя бы обуваться.
На Кембрию опустилась ночь. Отель располагался неподалеку от Айви-стрит, и, несмотря на поздний час, на улице было не протолкнуться. Люди, наэлектризованные собственными страстями, бродили по Айви-стрит. Им хотелось напиться, заняться сексом, танцевать до упаду, но подспудно все они желали одного – чтобы их желали.
В воздухе замелькали иголочки любопытства: босоногий парень в белом плюшевом халате поневоле притягивал взгляды. Но Тибо непрерывно твердил мантру: «Форма есть пустота, пустота есть форма. Не на что смотреть, ребята!..» – и обрывал людское внимание еще до того, как на нем успевали сосредоточиться.
Впереди, на перекрестке с Айви-стрит, маячили двое копов, пристально вглядывающихся в толпу. Они буквально искрили тревогой. Разумеется, полиция до сих пор на ногах, ищет сбежавших заключенных.
Тибо ускорил шаг.
На то, чтобы отыскать Итана, у него ушла целая минута – бесконечная и кошмарная. Итан был меньше чем за полквартала от отеля. Он приближался к компании девиц в платьях с блестками и на пятидюймовых каблуках.
Тибо не стал вмешиваться. Пусть Итан действует. В конце концов, у парня есть голос, он быстро выцыганит телефон у какой-нибудь девчонки и успокоит мамочку. А потом Тибо утащит его обратно в пентхаус.
– Эй, ребята! – промямлил Итан. – То есть леди! Можно у вас… того…
Девицы только расхохотались и обогнули его тем отработанным движением, которым женщины обходят пьяных и назойливых мужчин.
– Ну и ну, – пробормотал Тибо.
Почему Итан не воспользовался голосом? Решил себе совесть отращивать? Неудачный он выбрал момент…
Но вдруг одна из девушек обернулась. Сфотографировала Итана на свой телефон и что-то шепнула подружкам. Тибо подался ближе.
– Что, неужели тот самый? – поинтересовалась ее приятельница.
Странно… Но Тибо не мог остаться и дослушать – надо было догонять Итана. Жулик уже подошел к разнополой парочке, идущей под ручку.
«Используй же голос, идиот!» – отчаянно внушал ему Тибо.
И Жулик подчинился. У него даже поза изменилась.
– Эй, не одолжите мобильник на пару секундочек? Кстати, вы можете сделать со мной селфи!
Парочка уставилась на Итана.
Он ответил им широкой улыбкой.
– Да, перед вами действительно я – тот самый парень с записи камеры из банка! Серьезно. Разрешите мне позвонить по вашему телефону, а затем мы сфотографируемся вместе.
– Слушай, это и вправду ты! Ладно, держи, – рассмеялся мужчина, вручая свой мобильник Итану.
Тибо напрягся.
Парочка принялась шептаться, а Жулик набрал свой домашний номер и опять превратился в Итана.
– Слушай, я пока у приятеля поживу, – сбивчиво забормотал он. – Знаешь, этот, Ти… Ти… В общем, у него квартира в самом центре, и я… ну, немножечко потусуюсь у него. Только у меня телефон вырубился, и поэтому ты до меня дозвониться не сможешь…
«Выложи мамочке все начистоту!»
Тибо окинул взглядом улицу. А тот тощий дядька чересчур подозрительно пялится на Итана. Не похож ли он на мстительного наркодилера?
– Спасибо! А теперь – селфи!
Итан обернулся к парочке, снова используя голос. Теперь он расслабленно и добродушно улыбался, будто звезда, приветствующая поклонников. Жулик встал между женщиной и ее бойфрендом, и они сделали полдюжины фотографий на расстоянии вытянутой руки.
Когда парочка начала рассматривать свежие селфи, Тибо быстро сцапал Итана.
– Хватит паясничать. Тебе ведь нельзя здесь находиться!
– Что случилось? – осведомилась женщина.
Все трое уставились на растрепанного мальчишку в халате, который внезапно возник из ниоткуда.
Но в глазах Итана вскоре забрезжило нечто вроде стыдливого узнавания.
– Ой! Извини… э-э… Тибо. Я забыл.
Тибо ничего не ответил и молча потащил Итана обратно к отелю.
Тибо не сомневался, что независимо от записи, сделанной в банке, ситуация уже накалилась до предела. Все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал.
Видимо, ему придется расхлебывать кашу, которую заварил Жулик.
