Ты видишь, какая стоит погода. Скоро подкатит к шестидесяти восьми, а снега мало. Если бы не печь, то углы нашего скита, — показал старик на стены избушки, — давно бы побелели. Дед Мороз совсем рассвирепел. Обычно морозяка долго не держится недели две-три и наступает оттепель. Но в данном году всё иначе. Поэтому нам надо на нартах подвести побольше снега и укутать домик до окон. Тогда меньше придётся топить. Ты как насчёт того, чтобы немного помёрзнуть?

— Не против, только как можно снег возить на нарте?

— Можно, если застелить её брезентом или шкурами.

— Тогда вперёд!

Видя мой энтузиазм, старик улыбнулся.

— Сначала попьём горячего чая, а потом отправимся морозить сопли.

Через полчаса мы были уже готовы к работе. Положив на ручную нарту здоровенный лоскут старого брезента, мы двумя лопатами стали накидывать на него снег. Через три минуты нарта была наполнена, и нам осталось подвезти её к избушке. Справившись с первой нартой, мы взялись за вторую, потом за третью. Не прошло и двух часов, как все четыре стороны нашего жилья были на целых пять венцов погребены в утрамбованный снег.

— Ну вот, кажется и всё! — удовлетворённо посмотрел на своё жилище старик. — Не часто я свою избушку так закутываю. Обычно обходится, но в этом году морозы ошалели. Всё, айда греться!

— Да я и не замёрз.

— Нам надо что-нибудь сообразить на ужин, — улыбнулся дедушка.

— Зачем изобретать велосипед? — запротестовал я. — У нас же всё есть. Вместо чира нарежем на куски гольца и делу конец.

— А я думал, тебе котлет из красной рыбы сообразить.

— Лишние хлопоты, голец самый вкусный — сырой.

— Сырой так сырой, ты меня уговорил, — согласился Чердынцев. — Ершок тоже уважал гольца. Он его ценил больше нельмы и чира. Странный был грузин.

— Он же вроде полу-русский?

— Всё равно ибер, но странный, — вспоминая Сталина, задумался его наставник.

— А почему ты так думаешь? — вывел я старика из задумчивости своим вопросом.

— Понимаешь, иногда он был упрямее осла, правда, ослов я сроду не видел.

— Но уверен, что упрямее? Как это выражалось?

— Он патологически был убеждён, что его, как грузина, русские люди не поймут и не примут. Чувствовал же он себя русским… Представь, внешность у тебя негритянская, а душа — русская. Представляешь, какой раздрай?

— Честно говорят, нет.

— Потому что ты — одно целое, — открыл дверь в свой домик хозяин. — Пойдём за ужином обсудим, чем займёмся перед сном.

Захватив из сенок здоровенного гольца, мы вошли в избушку. На то, чтобы привести себя в порядок и нарезать для еды пласты красной душистой рыбы, ушло не более тридцати минут.

— Вот сегодня день прошёл не зря, — уселся на своё место Чердынцев. — Видишь, сколько успели. Даже свой дворец в порядок привели. Теперь пусть хоть семьдесят хряпнет, в избе белых углов всё равно не будет.

После ужина таёжный оригинал спросил меня:

— Ты ещё не забыл, как звучит северное сияние?

— Пока нет.

— А какого цвета звук нашей избушки?

Понимая, что дед что-то от меня хочет, я весь напрягся.

— Мне кажется, у меня в этом направлении начался прогресс. И звуки слышу и вижу их цвета.

— Вот и хорошо, тогда — вперёд. Это твоё любимое выражение. Оно мне понравилось.

С этими словами седобородый отшельник смахнул со стола остатки нашей еды и опять положил передо мной бумагу.

— Одно дело услышать, другое дело понять, — посмотрел он на меня, — а тебе кое-что надо ещё и осознать. Последнее, проще всего сделать через частоты. Если ты научился их видеть в цвете, то тебе, как говорится, теперь море по колено…. По сравнению с твоими способностями, никакой детектор лжи не сравнится. Суть того, кто попытается тобой манипулировать, ты всегда можешь определить посредством его частотного излучения. Но чтобы не ошибиться, лучше на первых порах пользоваться красками. Краски — это те же рамки или маятник. Главный прибор, конечно, ты сам, но краски позволяют самого себя контролировать. Вот перед тобой коробка «Невы» и кисть, — показал мне лектор на краски. А теперь слушай задачу.

— Я весь во внимании.

— Мы сегодня беседовали о происхождении земных рас, что мы выяснили? Что три большие расы имеют совершенно разное происхождение. Белая раса является потомком великих ориан. Она сформировалась не на Земле. Все остальные имеют наше, земное происхождение. Фактически, генетические облагороженные потомки древних космических пришельцев. Тех, которые не справились со своим небесным предназначением и свалились в хаос энтропии. Кто их создал, ты знаешь. Космическая раса ящероголовых, та, которая очень медленно эволюционирует и вынуждена обитать на планетах первого порядка.

— И созданы эти два цветных конгломерата рас для того, чтобы генетически растворить в своей массе космических потомков белых богов, — добавил я.

— Верно, элементарная технология очищения планеты от серьёзных соперников. Умно?

— Не то слово — гениально! А промывка мозгов простая. Был придуман миф, что все земные расы происходят из одного центра. Значит, у них общие предки, следовательно, по своей природе они во всех отношениях равны. Поэтому сам Бог велит всем земным расам смешиваться. Вот она суть либерально-демократической идеологии. Хочется сказать, браво ребята, у вас получилось!

— И толерантность сюда же!

— И толерантность. Как же без неё.

— Наверное, по этой причине и раскручена сверхдеторождаемость в Африке и на востоке Азии? — спросил я.

— Какой ты у меня догадливый?! Надо же, наконец-то до тебя дошло, почему африканцы и азиаты с такой скоростью…? Что? Можешь продолжить?

— Плодятся!

— Распространяются по планете, — поправил меня всезнайка. — Помнишь проект завоза в США рабов?

— Из Африки?

— И из Африки, и из других частей света. Всех тащили к себе: и полинезийцев, и папуасов. Последних выдавали за негров, чтобы запустить второй экспериментальный плавильный котёл.

— Почему второй?

— Да потому что первый был запущен ещё в Древнем Риме, неразумная твоя башка! Он-то и погубил империю.

— По-твоему, скоро придёт кирдык Соединённым Штатам?

— Он уже пришёл, просто, такие как ты, не умеющие думать, его пока не видят. Но мы отвлеклись. Опять нас занесло чёрт-те куда. Мне хочется, чтобы ты определил посредством гаммы цветов коллективное сознание африканцев, азиатов и нас, европейцев. Для этого я буду прятать под лист чистой белой бумаги фотографии людей. А ты должен красками нарисовать частоты их коллективного вибрационного поля.

От услышанного, у меня подкосились ноги.

«Во-первых, я должен через лист белой бумаги определить, что за раса под ней лежит, во-вторых, красками изобразить, какую вибрацию она излучает?! Что-то непостижимое!»

— Ты меня что, всерьёз считаешь ясновидящим? — посмотрел я на старика. — Или психом? Потому что с таким заданием, какое ты мне дал, могут справиться либо ясновидящие, либо сумасшедшие. Впрочем, ясновидение — тоже признак безумия.

Я торжествовал. Наконец-то у меня появилась возможность проехаться по дедушке. А то я у него то такой, то эдакий! И с головой у меня непорядок. Хоть старик ругал меня всегда полушутя, но радости от этого особой не было.

— Что со страху в штаны наложил? — парировал он. — До чего же ты противный! Горлопанить — высший сорт, а подумать над заданием — чёрта с два! Тут же всё просто!

— Ты что, издеваешься? — полушутя-полусерьёзно, спросил я оригинала.

— И не думал, — улыбнулся старик. — Какая тебе разница, сколько листов бумаги лежит на фотографии? Ты что, сидя в избушке, голоса сполохов уже не слышишь? Обязательно надо на них таращиться? Мы же имеем дело со звуками, а не с визуальным пейзажем.

И тут до меня дошло, что дед Чердынцев абсолютно прав.

«Действительно, какая разница, сколько на фотографиях бумаги? Просто красками надо изобразить свои ощущения. Вот и всё».

Я растеряно посмотрел на дедушку, потом пододвинул к себе коробку акварели и взялся за кисть.

— Давай свои фото, может, что и получится!

— Так бы сразу, а то заверещал, как поросёнок. Клянусь Бурбулисом, таких упрямых как ты я не встречал.

— Ты бы ещё поклялся дохлой кошкой! Нашёл, чем клясться! — засмеялся я над словами таёжного остряка.

— А чем тебе Бурбулис не мил? Он что, невзначай наступил на твоё хозяйство?

— Ещё не хватало! — засмеялся я. — Он Россию пытался изнасиловать. Кстати, вместе с твоим другом Черномырдиным. Ты, кажется, им недавно клялся?

— Ну и балбес же ты, если не знаешь, что обоих моих друзей опередила святая троица: Ельцин, Чубайс и Гайдар.

— Да, ты как всегда прав, сексуальней этих ребят нет во всём мире!

— Ты зубы мне не заговаривай! Вот тебе три фото, а вот листы бумаги. Я жду результат.

Расслабившись и успокоив внутренний диалог, я взглянул на первый лист бумаги и мне показалось, что я ощущаю не звук, а сразу чувствую цвет. Недолго думая, я развёл три краски и нанёс их одну за другой на бумагу. Отложив первую мазню в сторону, я сотворил вторую, потом и третью.

— Вот, смотри! — показал я всезнайке на свои художества. — Сделал всё, что смог.

Старик взял в руки первый мой рисунок и, повертев в руках, отложил в сторону.

— Кирпично-красный цвет, снизу чёрная полоса, сверху тонкая жёлтая полоска… — задумчиво прокомментировал он. А теперь посмотрим, чьё коллективное сознание ты здесь намалевал.

Я взял фотографию и, взглянув на неё, открыл рот. На фото был изображён негритянский посёлок. Чернокожие мужчины что-то делали на площади, вокруг них толпились женщины и дети.

Я вопросительно посмотрел на всезнайку.

— Что тебе сказать? С первой фотографией ты справился. Давай посмотрим, что у тебя дальше? Второй мой рисунок напоминал флаг какой-то неведомой страны. На нём были изображены три параллельные полосы: снизу зелёная, в центре светло-голубая, а самая верхняя и широкая — белая. Посмотрев на него, таёжный всезнайка велел мне открыть фотографию. На ней была изображена картина нашего русского сенокоса. По характеру — конец XIX века, начало ХХ-го. С правой стороны изображения мужчины косили траву, а с левой несколько женщин в национальных одеждах огребали граблями сухое сено.

— Ну как, — спросил я дедушку, — угадал?

— Не угадал, мы с тобою здесь не угадываем, — укоризненно посмотрел он на меня. — Ты попал в точку. Разве сам не видишь? И с третьим рисунком у тебя порядок. Там, на фото, китайцы собирают рис. А на твоём рисунке три полосы: снизу чёрная, потом светлая охра, а верхняя тёмно-синяя — всё правильно.

— Но что означают все эти цвета? Они получились у меня из ниоткуда, и мне хочется знать, почему?

— Ты перевёл на язык цвета вибраций те качества, которые присущи коллективному сознанию каждой группы людей. Если рассматривать людей в отдельности, то частоты, конечно, будут разными. Значит, разными будут и цвета. А теперь слушай: чёрный цвет, указывает на отсутствие подлинного человеческого сознания. Это даже не сон, а нечто более глубокое. Оно происходит из животного царства. Цвет кирпичный, красно-коричневый, указывает на проснувшееся человеческое сознание, которое связано, прежде всего, с ментальным полем. С другой стороны, красно-коричневый цвет говорит об отсутствие нравственности. Чистый недочеловеческий прагматизм. Если взглянуть на толпу закоренелых торгашей бизнесменов, их коллективное сознание точно такой же вибрации.

— А на что указывает тёмно-жёлтый цвет?

— На проснувшееся человеческие качества: на зачатки совести, чести, благородства. Но только на зачатки. Вспомни, какие ядра сознания активизированы у первого сословия тружеников?

— Первый центр, второй и третий.

— Верно, у них высшим является третий жёлтый центр. Потому совесть, благородство, честь, любовь, чувство справедливости у первого сословия всегда неустойчивы. Поэтому этих людей Поршнев и назвал диффузниками, а доктор Кинси — латентами. Это перекати-поле, хотя качества от природы им даны.

От услышанного мне стало не по себе.

— Если всё так, как ты сказал, то с африканцами надо работать и работать. До их полного очеловечивания ещё далеко.

— Об этом поговорим отдельно, — остановил ход моих мыслей Чердынцев.

— Давай рассмотрим твою картину, которую ты посвятил коллективному сознанию жёлтой расы. Видишь, опять чёрный цвет. Но его меньше, чем у африканцев. Много жёлтого, это хорошо. О нём ты уже знаешь. Тёмно-синий цвет говорит о гигантской энергоёмкости. Она даёт здоровье и огромную выносливость жёлтым. Это атавизм, который достался монголоидам от их древних предков. Я имею в виду не архантропов, а тех, от которых произошли последние. Вот так. Как видишь, речь идёт о коллективном сознании. Если рассматривать каждого человека в отдельности, то по частотам они все будут разными. Теперь ты понимаешь, как можно определить, хороший человек перед тобой или нет? По его частоте. Но есть одна деталь. Частотная составляющая человека зависит от его рода деятельности и от его настроения. Коллективное сознание — нет. Чем больше людей, тем оно точнее.

— Я это понял, но мне хочется понять коллективное сознание белой расы.

— А ты сам не можешь догадаться? Тут же всё просто. Зелёный цвет означает любовь, белый — стремление к осознанию законов Мироздания. Понимаешь, всей шкалы материального и надматериального. Фактически, к слиянию с информационным силовым потенциалом самого Творца.

— А что означает голубой цвет? — спросил я.

— Нацеленность на приобретение пространства. Белая раса имеет космическое происхождение. Теперь ты понимаешь, почему именно она занималась великими географическими открытиями? Почему мы, русские, за один век вышли к Тихому океану и высадились на американский континент. Как видишь, ничего сложного. Всё очень просто. А теперь мне хочется задать тебе вопрос. Попробуй с позиции полученного знания объяснить суть картины Малевича «чёрный квадрат».

От подобного вопроса я растерялся. Мне было ясно, что Чердынцев хочет от меня того, что я пока не понимаю.

— Можно подумать? — попросил я его.

— Думай, — поднялся старик из-за стола. — Вопрос не из лёгких. Но я верю, что ты с ним справишься.

Интуитивно я пододвинул поближе к себе бумагу с красками.

«Малевич… — думал я. — По национальности он еврей. Может попробовать, посредством цветовой гаммы определить коллективное сознание евреев? Но у меня нет фотографии этого народа».

— Послушай, — посмотрел я на старика, — у тебя не найдётся коллективной фотографии евреев?

— Хочешь разобраться кто они такие?

— Хочу! Иначе «Чёрного квадрата» мне не понять.

— Надо же, иначе такого шедевра ему не понять! Ну и убогий у тебя умишко, мой друг. Только без обид! — поднял руку дедушка. — Я не серьёзно. Хочешь фотографию — вот! — протянул он мне большой снимок бородатых хасидов. — Попробуй понять, что это за «фрукты». Только ничего это тебе не даст. В любом случае, у тебя получится три линии. У Малевича же один цвет — чернее некуда!

— Неужели он передал суть эгрегора их племенного божка?

— Наконец-то до твоей изящной тупой головы докатило. Вот и вся разгадка! Что на меня уставился?

— Но ведь это ужасно! Получается, что христианский господь Бог — это и есть Дьявол?

— Да, одна из планетарных локальных составных частей Великого Чернобога. Что тут ужасного? Посредством сатанинского эгрегора Чернобог и управляет Землёй. Фактически, ведёт цивилизацию людей к самоуничтожению. Так и должно быть. Но ты, я вижу, опять недоволен?

— А ты доволен? Говоришь мне о гибели человечества, а сам млеешь от счастья! — возмутился я. Уж не служитель ли ты Чернобога? Или может быть, ты — рептилоид?

— Род — обратная сторона Бога смерти, тот информационный потенциал, в который превращаются все виды материи. Поклоняться Чернобогу — то же самое, что служить Роду. Поэтому на твою дерзость я не обижусь. Ты ведь знаешь, что на таких, как ты, не обижаются. Тем более что в твоих словах есть доля правды.

Последние слова старика меня озадачили. Видя, что я растерялся, он дружески хлопнул меня по плечу и сказал:

— Не бери в голову. Неужели ты не знаешь, что Чернобог является вселенским мусорщиком. Что-то вроде дворника. У него особые функции. К тому же, полезные.

— Ничего себе, полезные! Ты только что сказал, что взят курс на уничтожение человечества.

— Которое далеко не однородно, — напомнил старик.

— Какая разница, однородное оно или нет? Цивилизация землян должна погибнуть. Вот в чём суть?!

— Надо же, какая жалость, что цивилизация дегенератов и придурков идёт ко дну? Нашёл что оплакивать!

— Так ты, я вижу, на самом деле жрец Чернобога?

— Не стану оправдываться, да я жрец и хранитель тайн Чернобога. Ты это хотел услышать?

— Но тогда зачем меня к тебе послали?

— Чтобы я выправил тебе мозги. Вот зачем. Неужели ты не понимаешь, что Сатана или Дьявол насильно творить непотребное никого не заставляет? Всё, что он делает, так это ставит человека перед выбором. Всё, на этом его функции исчерпаны. Виноваты в том, что происходит, сами люди. Какой общий закон Мироздания здесь действует? Скажи мне, какой?

— Закон свободы воли или выбора, — промямлил я.

— Вот видишь! Вспомни, в начале нашего разговора я тебе сказал, что матушка Земля относится к планетам первого порядка, или к мирам выбора. Понимаешь, почему так, а не иначе?

— Она богата полезными ископаемыми, которые провоцируют человека в плане создания техногенной цивилизации.

— Ты сказал верное слово — «провоцирует». Теперь понимаешь, что я от тебя хочу услышать?

— Уж не хочешь ли ты сказать, что планеты, типа нашей, без сатанинского эгрегора немыслимы?

— Именно это я и хочу сказать. Потому они и называются планетами первого порядка или мирами двух векторов, один из которых ведёт к деградации, а другой — к переходу на планеты высшей стадии эволюции. Теперь ты понимаешь, что Сатану глупо в чём-то винить? Его вина лишь в том, что он показывает людям лёгкий путь. Как известно, лёгкие дороги всегда ведут в Ад.