Глава 23
То, что тщательно скрывают от русского народа
Я несколько раз слышал и от кондинского хранителя, и от учёного еврея, что предки северной белой расы – бореалы – вели беспощадную войну с ордами сибирских и европейских архантропов. Полуобезьян называли «дасью». Когда архантропов не стало, наши предки взялись за истребление их гибридных потомков, последних тоже считали нелюдью и боролись с ними насмерть.
– Что же тебя тогда смущает?
– Есть кое-что. То, что происходило когда-то, я понимаю и осознаю. Наверное, до X века русы, как восточные, так и западные, с другими расами особо не смешивались. Ведическая традиция запрещала гибридизацию. Но с принятием христианства защитного барьера не стало. Нас такая беда наверняка должна была коснуться. По-другому просто не может быть.
После моих слов в комнате воцарилось молчание.
– Я вижу, тебе нужны доказательства, Юра? Почему ты не потребовал их от своего друга дяди Ёши? Всё, что я тебе сейчас покажу, взято из его архивов. Ты знакомился с его любимым детищем – сборником статей под названием «Антибиблия»?
– Не совсем, – покраснел я. – Сказался дефицит времени.
– Что ж, будешь здесь навёрстывать.
С этими словами Ярослава, подойдя к шкафу, вынула из него увесистую папку и, положив её передо мной, сказала:
– Здесь сборник всех работ по исследованию русского суперэтноса, которые когда-либо проводились. Давай, знакомься. А мы, чтобы тебе не мешать, пойдём в спортзал к Добрану. Как закончишь, приходи. Не знаю, зачем, но мужу ты нужен.
– Неужели он собрался меня допустить до занятий? – обрадовался я.
– У тебя всё ещё болят связки. Думаю, он хочет посмотреть твоё воинское, – улыбнулась Ярослава.
Вскоре библиотека опустела. Проводив взглядом женщин, я открыл папку и от удивления даже растерялся. Передо мной лежали все работы по русской антропологии, адаптологии, дерматографии и генетике, собранные в одно целое!
«Вот это да! – почесал я затылок. – Сегодня ночь придётся не спать».
Я перелистнул несколько страниц, и мне на глаза попалась монография Н.Н. Чебоксарова «Монголоидные элементы в населении центральной Европы». Удивило количество людей, которых исследовал учёный. Их оказалось не много – не мало, а целых 8500 человек.
«Ну и работу провернул этот Чебоксаров! – невольно восхитился я. – Сколько же лет он работал?»
И мне захотелось найти выводы, сделанные учёным. Когда я их отыскал, то не поверил своим глазам: Н.Н. Чебоксаров, ссылаясь на данные своей работы, утверждал, что основной признак монголоидности – эпикантус у русских в развитом виде почти не встречается. Его еле заметные зачатки из 8500 обследованных он встретил всего у 12 человек! В Германии же неразвитый эпикантус заметен у 8% граждан. Эстонцы, латыши, немцы, французы, даже западные украинцы считают нас, русских, полуазиатами. Пишут научные статьи о том, что мы, русские, возникли от смешения финнов, уральских угров и древних, ушедших из Европы на восток неполноценных европеоидных племён. Мало этого, с VI века нас периодически прессовали то гунны, то авары, позднее печенеги, половцы и наконец, монголы. Но данные антропологического исследования говорят, что мы, русские, более европеоиды, чем немцы! Как это понимать? У немцев монголоидных признаков на 2% больше, чем у нас. Откуда могли взяться монголоиды в Западной Европе? Неужели это потомки загадочных тунгров? Гибридных племён, смешанных с европейским питекантропом? Другого вывода я не находил.
«Если так, то многое в поведении западноевропейцев становится понятным. Оказывается, со временем генетический звериный комплекс расползся по всей западной Европе. В результате такого феномена население центральной части Германии и Австрии стало более монголоидным, чем мы, русские! Хорошо, – рассуждал я. – Всё это касается потомков питекантропов. Но в Европе жили ещё и неметы – неандертальцы. «Неметы» означает не умеющие говорить, то есть немые. От них и произошло слово немцы. Но неметы не обладали монголоидностью. Жаль, что по линии неметов Н. Чебоксаров не проводил исследований. Иначе могли быть выводы ещё более любопытные».
Я перелистнул ещё несколько страниц подборки и натолкнулся на статью Кожевникова под названием «Русология». В ней говорилось о результатах антропологической экспедиции 1955-1959 г. В. Бунака. Учёный обследовал сто групп великорусов. В своей работе Бунак выявил максимальные и минимальные пределы отклонений и пришёл к выводу, что у русского народа они минимальные. Различные группы русских, несмотря на громадную удалённость друг от друга, представляли собой практически однородный этнос!
«Как это могло быть? – недоумевал я. – Неужели древний арианский генофонд за тысячи лет изоляции русских родов друг от друга почти не изменился? Он должен был стать другим уже сам по себе, под влиянием различных условий жизни, не говоря о факторе генетического смешения с другими этносами. Но почему-то не стал. Почему? Неужели настолько мощная у нас, русских, как говорит Ярослава, звёздная природа, что её не меняют даже тысячелетия изоляции? А прибалты, французы, англосаксы, даже братья по крови поляки нас считают полутатарами… Вот тебе и полумонголы-полутатары! За что же вы, господа западники, нас считаете «смешай господи»? Уж, не за то ли, что вы сами представляете в своём большинстве гибридную расу? В. Бунак не сделал такого вывода, но отметил, что у русских антропологический разброс изменений в два раза меньше, чем у немцев, французов, англичан и других народов Европы. Получается, что мы, русские, по расовому признаку чистокровные европеоиды, к тому же предельно однородные. Западные же европейцы совсем иные. У них в два раза больше, чем у нас, монголоидных и других признаков, зато последние уверены, что они представляют собой эталон европеоидной расы, а мы великорусы, белорусы и малорусы – смесь монголоидов, финно-угров и неполноценных гибридных славян. Всё наоборот! Как и должно быть в нашем перевёрнутом мире!»
Я нехотя закрыл папку и, раздумывая над только что прочитанным, направился в импровизированный спортивный зал Добрана Глебыча. Когда я оказался на веранде, тренировка была в самом разгаре. Женщины занимались приседаниями, а хозяин висел под потолком на своей любимой дыбе.
– Наконец-то, – выдохнул он, цепляясь ногами за перекладину лестницы. – Я уж думал, что ты не придешь. Они знали, – покосился он на улыбающихся красавиц, – -что тебе подсунуть! Обычная женская хитрость. Чтобы ты ещё чуток отдохнул и восстановился.
– Вот оно что?! – засмеялся я. – Но отвлечь меня им не удалось. Я, как видишь, остался верен своему слову.
– Вот что, достойный сын сибирской прародины, с железом тебе работать ещё рановато, но своё воинское ты мне покажешь, если, конечно, это не секрет.
Старейшина легко спрыгнул с лестницы и показал мне на середину веранды.
– Какие у меня могут быть от вас секреты? Всё время у вас чему-то учусь, а не вы у меня.
– Давай-ка не прибедняйся, ты обладаешь качествами, какие кое-кому из наших и не снились.
– Интересно, что ты имеешь в виду? – удивился я.
– Прежде всего, умение думать и чувствовать движение времени. Барышни мне рассказали твоё представление о будущем. Кое-что мне из твоих рассуждений не ясно. Но в целом ты мыслишь трезво и смело.
– А что тебя из моей модели выхода смущает? – поинтересовался я.
– Что? – посмотрел мне в глаза князь-старейшина. – Не обижайся, Юра, но твоя мечта привести в силовые структуры неподкупных, справедливых и честных людей выглядит наивной. Где ты их собираешься найти? И как? Выглядеть честным и неподкупным – одно, а быть им – совсем другое. Даже Сталину это не всегда удавалось. Сколько у него было проколов? И с Вознесенским, и с Абакумовым, и даже с Георгием Константиновичем Жуковым. Когда Иосиф Виссарионович узнал, что Жуков оказался крупным мародёром, он даже заболел. Трагедия Сталина в том, что он не знал, на кого опереться. Старая гвардия разлагалась на глазах. Думаешь, он от хорошей жизни предложил Валерию Чкалову пост министра НКВД? В Чкалове Сталин был уверен: лётчик смел, честен, к материальному не привязан, значит, неподкупен. Для вождя это было главным. О профессионализме он не думал – дело наживное. Понимаешь, почему Чкалова укокошили?
– Как не понять?
– Ты веришь в то, что в России можно найти людей уровня второго сословия. Они, конечно, есть, спорить не буду, но их очень и очень мало. Почти что нет.
– А мне вот повезло, – засмеялся я в растерянное лицо старейшины, – и я их нашёл!
– Неужели? – усомнился последний. – Хочется услышать, где? Встретился с лунатиками или марсианами?
– Я повстречался с вами. С уцелевшим кланом прямых потомков и наследников погибшей Орианы. Разве этого мало? Ведь чтобы остановить падение России в бездну, достаточно одного человека, наделённого диктаторскими полномочиями и ему в поддержку два или три десятка таких же честных, знающих и неподкупных, как он. Или ты со мной не согласен?
Заинтересованные разговором к нам подошли женщины, прервав свою тренировку.
– Что ж ты молчишь, Добран Глебыч, или я говорю что- нибудь не из той оперы? – продолжил я напирать на помора.
– Ответь ему, папа, он ждёт, – обняла отца Светлена.
– Да я не знаю, что и ответить. Юрий коснулся того, о чём мы никогда всерьёз не думали. Сколько себя помню, высшая власть для нас всегда была враждебной и чужой. Вокруг неё вертелись различного рода мерзавцы и нелюди. И нас туда никто никогда не приглашал.
– Я вас приглашаю. Так что отбросьте свою растерянность и за дело!
– Мы тебя поняли, – улыбнулась своей очаровательной, но грустной улыбкой Ярослава. – Ты ещё никто, а уже поглядываешь на духовный неприкосновенный потенциал, точнее клад, о котором в верхах никто пока не догадывается. С тобой надо держать ухо востро. Ещё раз прав Добран, твоего уровня мы не чувствуем…
– У вас тут не потенциал и не клад, а настоящий меч- кладенец! Неужели вы не понимаете своего предназначения? Вы представляете собой смысловую нить, которая связывает забытое время Золотого века с тем, что мы наблюдаем. И только вам под силу вернуть человечеству то, что оно утратило. Для этого вы на Земле и живете. Другого объяснения вашего феномена нет. Или вы со мной не согласны?
Последние мои слова подействовали на окруживших меня мнимых старообрядцев подобно грому. На несколько секунд все четверо оцепенели, а потом вместо того, чтобы продолжить прерванную тренировку, уселись разом на разбросанные снаряды.
– Неужели мы ошиблись со временем? – Добран Глебыч посмотрел на свою жену, на детей, а потом перевёл взгляд на меня. – Наверное, ошиблись. Похоже, устами младенца звучит истина… Вот что, всё решится на Коляду, когда соберёмся всем миром. И ещё что скажет «Он». А ты, – обратился князь ко мне изменившимся голосом, – должен с «Ним» встретиться. Поэтому ехать тебе домой придётся не раньше весны. Без обид!
– Я-то не против, только вам порядком надоем.
– Не надоешь, – поднялся со своего места помор. – Такие гости, как ты, только в радость! Давай-ка займёмся нашим делом. Признаться, ты меня порядком ошарашил.
– А вы, – обратился он к женщинам. – Если хотите, посмотрите на нашу тренировку. В общих чертах у нас должно быть одно и то же. Меня интересуют детали. Например, что собой представляет пятая стихия? Насколько я знаю, стихий всегда было только четыре. Но ты в разговоре упомянул о пятой!
– Так у нас называется круг. Или движение по кругу. Как правило, оно возникает одновременно с уходом с линии атаки. Давай, атакуй! – попросил я старейшину.
Но Добран Глебыч почему-то медлил. Очевидно, старого инструктора по боевому самбо стало раздражать моё нахальство. И он, уверенный в себе, не торопился меня посрамить в глазах женщин.
– Давай, папа, вместо тебя я! – вдруг сказала Света вторая и мгновенно оказалась рядом со мной.
И я едва ушёл от её молниеносного выпада. Вторая атака девушки пришлась уже в пустоту, я незаметно от неё переместился по кругу за её спину.
– Стоп! – остановил меня старейшина. – Но ведь это типичный «Ба-гуа»! Только ноги у тебя другие. Ты двигаешься так же, как и в нашем стиле.
– Я не знаю, что такое «Ба-гуа», это то, чему когда-то учил меня мой дед. Мгновенный переход в круг и движение по кругу. В такую ловушку противник легко проваливается, а ты оказываешься позади него.
– Я вижу, всё гармонично и ладно. От отца я когда-то слышал, что и у нас тоже практиковали такие уходы, но потом почему-то от них отошли. Стали делать упор на борцовскую технику, которая называется стихией земли. На чём основан это принцип у вас?
– На мгновенном волчке! Он ключ ко всем бросковым приёмам.
– Покажи свои удары, – попросил Добран Глебыч. – Пусть она, – взглянул он на свою дочь, – от тебя немного побегает.
– Но ведь она может и не убежать, – улыбнулся я.
– Вот и хорошо, пусть получит, как следует, чтобы вперед батьки в пекло не лезла.
Услышав слова отца, Светлада прикусив свои алые губки, приготовилась к моей атаке. Взгляд её стал сосредоточенным и жестким. Расслабившись, я двинулся на неё сразу с трёх сторон. Сократив расстояние, я атаковал и рукой, и ногой одновременно. Света вторая ловко ушла от удара рукой, но моя нога, обутая в мягкий войлочный тапок, коснулась её голени.
– Вот тебе дочка за заносчивость! Не будешь якать, – обнял сконфуженную Светладу Добран Глебыч. – Видишь, где удар прошёл? Он тебя элементарно обхитрил. Причём бил, не глядя, но точно. В реальном бою ты бы осталась без ноги! Смотри-ка, вы практикуете одновременные удары и руками, и ногами! – повернулся он ко мне. – И не теряете при этом равновесие?
– Годы тренировок! – улыбнулся я.
– Вижу, вижу! Всё нормально. Теперь я за тебя спокоен. За себя постоять сможешь!
– Разве мне у вас что-то грозит? – удивился я.
– А как же? Через день мы должны быть в деревне. Нам придётся там день-два пожить. Пока наши не подъедут. Не буду же я тебя всё время охранять. А у этих сорок, – показал глазами отец на своих дочерей, – там куча поклонников. И то, что ты поехал к нам, они наверняка знают.
– И что из того, что я поехал к вам? – не понял я.
– Как что? Тебя надо проучить! Чтобы тебе и в голову не пришло заглядываться на моих девчонок. Таков наш поморский закон. У вас, в Сибири, разве не так?
– Наверное, где-то так, но, если честно, на меня из-за девчонок никто никогда не бросался.
– Потому что у тебя их никогда не было. А сейчас есть. Посмотри, какие! – засмеялся Добран Глебыч. – Они же за тобой и в огонь, и в воду! Разве ты этого не видишь?
– Признаться, нет! – растерялся я.
– В соседней Ценогоре и то наслышаны про их отношение к тебе, а до тебя всё никак не доходит.
Выслушав насмешливые слова отца, обе девушки, покраснев, фыркнули и направились с деловым видом заканчивать свою тренировку. Глядя им вслед, Ярослава рассмеялась.
– Зачем ты их? – посмотрела она на мужа. – Девчонки тянутся к твоему любимому Ару, потому что он на самом деле интересный.
Тут настала уже моя очередь краснеть.
– А я разве против? Если он их обеих заберёт, я только «за»! Правда нам с тобой скучновато без сорок будет. Но ничего, привыкнем, – обнял жену Добран Глебыч.
Я стоял, переминаясь с ноги на ногу, растерянный и покрасневший и не знал, что ответить.
– Не отвечай, не надо, – засмеялся, глядя на меня, хозяин дома. – Ты же понимаешь, что мы шутим. В деревне же у моих девчонок на самом деле куча поклонников. Летом по реке на моторах к нам часто заскакивают. Это сейчас затишье.
– Неужели зима охлаждает чувства? – спросил я.
– Что-то в этом роде, но ты должен знать, что для деревенских ты не наш, поэтому будь осторожен.
– Постараюсь, – успокоил я старейшину. – Мне по деревне шляться незачем. К тому же, если мне не изменяет память, вы меня хотели познакомить с некой Дашенькой…
– С Дашунькой?! Вот ты от неё и сбежишь, куда глаза глядят, – захохотал Добран Глебыч. – От неё родной отец, когда она «опускается» до посещения своих родственников, вместе с матерью и бабушкой готов бежать сломя голову. Потому я тебя и позвал. Нам с ним вдвоем с Дашунькой не совладать.
– Ничего себе Дашунька! – удивился я. – Неужели такая, как ты говоришь? Может, вы меня разыгрываете?
– В том-то и дело, что нет. С виду красавица ни в сказке сказать, ни пером описать, – вздохнула Ярослава. – Волосы цвета чистого золота. Глаза васильково-синие, кожа такой белизны, какую ты никогда не видел. А шея, что у лебедя!
– Ноги в десять раз красивее и стройнее, чем у тебя, и талия в два раза тоньше, так? – продолжил Добран Глебыч.
– Так, всё именно так, – невозмутимо согласилась Ярослава. – Я с Дашей один раз мылась в бане и не могла от неё глаз отвести.
– Это всё от того, что девчонка умеет себя показать, – повернулся ко мне старейшина. – Психологическая установка на исключительность. Что-то вроде гипноза. На самом деле девушка как девушка. Внутренне абсолютно гнилая, вот в чём беда. Деревенские от неё, как от чумы, но в Питере и Москве она королева. Когда ты с ней пообщаешься, всё поймёшь. Отца Дашунька в упор не видит, меня не воспринимает, приезжает она только к матери. С ней у неё отношения пока не разладились. Может, тебе удастся её как-то остановить. Иначе девка слетит окончательно в пропасть.
– Если она дура, то все разговоры бесполезны, – сказал я, выслушав монолог помора.
– В том-то и дело, что не дура, всё дело в ценностях. Они у Дашуньки другие.
– Мы тренировку закончили, – прервала нашу беседу Светлена. – А вы, как видно, тренируете свои языки. Давайте и дальше! У вас хорошо получается.
«Интересно, почему все эти люди так переживают за Да- шуньку? Который раз про неё вспоминают. Как будто девушка тяжелобольная и никак не может выздороветь, – думал я про разговор на веранде. – Если девчонка выбрала себе иную дорогу и уверено по ней идёт, разве её в чём-то переубедишь? Плохая затея. Или, может, речь идёт о моём новом уроке? Нашли перевоспитателя!»
После работы по хозяйству и ужина я почти бегом направился в библиотеку дочитывать сборник работ по исследованию русского этноса.
«Если отвлекут, возьму папку в кровать, ночью заниматься научными статьями – милое дело! Никто не помешает, да и законспектировать можно».
Но к моему удивлению, никто из домочадцев в библиотеку за мной не последовал. Как только начало смеркаться, где-то далеко застучал дизелёк станции, вспыхнула под потолком лампочка. И до меня, наконец, дошло, что отвлекать от работы меня никто не намерен. Не торопясь, я прочитал статью о русской антропологии А.Л. Башмакова. Этот исследователь работал в начале ХХ-го века, он не относился ни к коммунистам, ни к демократам. Башмаков был рядовым русским учёным. Поэтому его работы для меня являлись наиболее ценными. Меньше чем за час я просмотрел его монографию и остановился на выводах. Они оказались точно такими, как и у Н.Н. Чебоксарова и В. Бунака. Различные группы русских, несмотря на значительную удалённость друг от друга, антропологически однородны.
«Неужели никто ни за кордоном, ни у нас, в СССР, не читал эти работы? – не переставал удивляться я. – Или все наши продажные журналисты, которые выставляют русских смесью бульдога с носорогом настолько бессовестные и наглые, что им наплевать на науку? А может, вся эта русофобствующая ватага подобралась или подобрана из инородцев и гибридов? – пришла мне внезапно мысль. – Поэтому они так и стараются!»
Раздумывая над тем, что пришло в голову, я нашёл в журнале «Вопросы антропологии» за 1995 г. статью В.Е. Дерябина о методике статистического межгруппового анализа антропологических данных.
– «Рассмотрение смешанного набора признаков», – прочитал я длинный многообещающий заголовок.
Перелистав статью, я взялся за её изучение. В работе Дерябина не было ничего нового. Учёный, так же как и его предшественники, теперь уже применив математический анализ, пришёл к выводу об антропологическом единстве русского этноса. Мало того, по его исследованиям мы, русские, более светлые, чем остальные народы Европы. Среди нас на 25-30% больше блондинов, чем в Германии, Дании или Швеции… От того, что я прочёл, меня бросило в жар.
«Получается, что «белокурые бестии» – вовсе не немцы, а мы, восточные славяне! Германские же блондины – это в основной своей массе онемеченные потомки западных славян и жителей балтийского порусья русов».
Другого вывода в голову мне не приходило. Подумав немного, я взялся за изучение статьи «Краниология народов восточной Европы и Кавказа в связи с проблемами их происхождения». Эту работу написал выдающийся советский антрополог В.П. Алексеев, тот самый, о котором не раз упоминал дядя Ёша. Поэтому я её читал с особым вниманием. Вывод у В.П. Алексеева был тот же: русский этнос более однороден, чем любой западный. Кроме этого, ссылаясь на работы своих коллег, Алексеев пришёл к выводу, что в русском этносе, несмотря на его однородность, прослеживаются древние межплеменные различия. Например, белорусы происходят от радимичей и дреговичей, правобережные украинцы от древлян. То же самое и с другими группами русского населения. Черниговцы представляют собой копию своих предков – северян, смоляне и псковичи – кривичей, новгородцы и поморы очень похожи на средневековых словен. По мнению Алексеева, русский этнос представляет собой древнейший в Европе пласт чисто нордического населения. Несмотря на еле видимые специалистами межплеменные различия, он целостен и удивительно однороден. На вопрос, как такое могло произойти, учёный в своей работе не ответил. Досконально изучив статью В.П. Алексеева, я мельком просмотрел в русском антропологическом журнале №3 и статью Краснова, учёный написал её в 1902 году. Он обследовал десять российских губерний. Свою работу учёный проводил на военных призывных пунктах. И какой же вывод: тот же самый. Русские в основной своей массе белокурые сероглазые европеоиды. Блондинов среди них на юге 20% и выше. На севере от 50 до 70%.
Перелистнув статьи ещё нескольких антропологов, я открыл одонтологическое исследование А.А. Зубова. Свою работу Зубов опубликовал в 1970 году, в период наибольшего расцвета Советской науки. К удивлению исследователя, среди всех изученных им групп русского этноса не у одного человека он не обнаружил ложкообразных монголоидных зубов. По мнению А.А. Зубова, монголоиды за всю историю русского народа никогда с ним не смешивались. Зубов первым из Советских учёных подверг сомнению факт монголо-татарского ига. По его мнению, монголов и монголоидных тюрок никогда на Руси не было, а те, кого принято считать монголо-татарами, ими вовсе не являлись. Посмотрел я работы и других исследователей. Все они утверждали одно и то же. На несколько минут остановился на выводах генетиков. По их мнению, русский этнос более чем на 90% однороден и принадлежит к европеоидной нордической расе. Гибриды в нём составляли от силы 8-9%, монголоидов практически нет совсем.
«Вот тебе и полугунны-полуавары, полухазары-полупеченеги, полуполовцы-полумонголы! – думал я, идя к себе в спальню. – Всё как из басни Крылова, когда льву набросили на хвост ярлык, что он осёл. Последние тысячу лет на земле воцарилось время ярлыков. Ярлыки навязываются народам дегенеративной западной цивилизацией. Весь мир это понимает, но ничего поделать не может. А если кто начинает интенсивно с этой бедой бороться, то на него в Средние века устраивались крестовые походы. В наше время таких и бомбят, и завоёвывают».
Улегшись в кровать, я никак не мог уснуть. Внутри всё протестовало.
«Интересно, когда это зло на Земле кончится? Неужели наша цивилизация обречена? Если тотальную ложь на Земле не пресечь, мир окончательно перевернётся. Если он уже не перевернулся!»
В этот момент чувство тревоги привело меня к действительности. Давал знать о себе и нестерпимый холод. Моя импровизированная печь давным-давно погасла, а потолок палатки от навалившегося на него снега вот-вот мог разорваться и рухнуть. Я кое-как на четвереньках выбрался из своего укрытия. И принялся сбрасывать с неё навалившийся снег. Очистив жилище, я занялся приготовлением дров. Работа была не из лёгких, если учесть, что трудился я в предутренних сумерках. Сушняка вокруг хватало, но он успел пропитаться водой, и разжечь его без бересты не представлялось возможным. Пришлось отправиться в лес на поиск более-менее сухого годного на растопку дерева. Когда в моей печурке снова заплясало пламя, я облегчённо вздохнул.
«Пришло тепло, значит, жить можно».
Порывы ветра явно слабели, но беспокоил снегопад. Он не прекращался, а наоборот, набирал силу!
«Неужели зима? – думал я над происходящим. – Так рано! Если после снегопада грянет мороз, то «моя песенка спета»! Из тайги без зимней одежды мне не выбраться. И потом, сколько упадёт снега? Если по колено, то понадобятся и лыжи. Положим, я их сделаю, но где взять ремни для креплений? Шкура убитого оленя? Что же делать? – раздумывал я, глядя на мечущееся в печурке пламя. – Ведь должен быть какой-то выход. Пойти на охоту и завалить сохатого? Ради чего? Чтобы из его шкуры сделать себе тёплую безрукавку и обувь? Но на это потребуется время, и потом, губить зверя из-за своей глупости. Если я дурак, то он ни при чём.»
