Глава 10

Я как-то не задумывался над тем, почему Никодим практически никогда не покидает коммунальную квартиру. Разве что в ближайший магазин прошвырнется на пятнадцать минут, да и то нередко немудреную провизию ему покупали соседи. По словам матери, пенсия у старого вора была мизерная, наверное, он и жил по средствам, ему много не требовалось. Да и не пил он, что меня хоть и удивляло, но не так уж сильно.

Гости у него тоже были редкостью. Регулярно наведывался только один, молчаливый коротышка, не снимавший кепку даже в помещении, с глубоко посаженным глазками и колючим взглядом. Он приходил примерно раз в месяц, ни с кем не здороваясь, шмыгал в комнату Никодима, и так же незаметно выскальзывал обратно.

Многое, если не все, прояснилось перед новогодними праздниками, но лучше бы я и дальше оставался в неведении, чем узнать все вот таким способом.

Эх, Никодим... Хороший был мужик. Почему был? Потому что 23 декабря его не стало. Я-то в это время в училище грыз гранит музыкальной науки, а к Никодиму средь бела дня зашли трое, представившиеся его товарищами. Через полчаса покинули коммуналку, учтиво раскланявшись с вертевшейся на кухне нашей старушкой Прасковьей Степановной, причем хозяин комнатушки почему-то провожать их не вышел. Не казал носа он из своей комнаты весь день, и два следующих, а на третий обитатели коммуналки почувствовали неприятный запах. Стали искать источник. Так и допетрили, что запашок пробивается из жилища Никодима. Дверь оказалась незапертой. Зашли, и обнаружили, что в комнате все вверх дном, а авторитетный вор лежит на полу без признаков жизни. Да и трудно быть живым, когда - опять же по словам соседей - на теле нет живого места, да еще и кляп во рту, чтобы, вероятно, человек под пытками издавал поменьше звуков. А судя по фиолетовой полосе на шее, Никодима задушили удавкой. Да, непростые оказались визитеры...

Ну понятно - милиция, судмедэксперты, кипеж поднялся, нашлась даже какая-то дальняя московская родственница, которая вроде бы приехала в морг за телом... Я как-никак сподобился прийти на скромные похороны. Все ж таки был человеку при жизни обязан. Провожали старика в последний путь немногие. Среди тех, кто пришел отдать последний долг, были явно несколько человек, имеющих отношение к криминалу, о чем свидетельствовали наколки и характерное поведение. Ничего удивительного, может быть, он с кем-то из них когда-то чалился в зоне.

А вскоре по коммуналке поползли слухи, что Никодим-то, оказывается, был не простым авторитетом, а держателем общака, кассиром. И вот этот самый общак его "гости" и искали, потому и следы пыток на теле несчастного вора. А нашли или нет - это совсем другой вопрос. Во всяком случае, после кончины Никодима в его комнате шарили и опера с криминалистами, и позже, игнорируя опечатанную дверь, внаглую вломились какие-то дядьки, при виде которых все шустро попрятались по своим комнатам. Я опять проглядел этот момент, почему-то все самое интересное происходило в мое отсутствие.

Как бы там ни было, в конце января 1962 года в комнату Никодима заселилась молодая комсомольская чета - Олег и Валя. Выяснилось, что они последние два года работали на целине, там же и познакомились. Валя была москвичкой, а Олег пермяком, а учитывая, что квартирка у родителей девушки больше была похожа на скворечник, они с радостью воспользовались предложением заселиться в коммуналку, и смерть предыдущего владельца ребят отнюдь не смутила.

Тем временем мои успехи на спортивном поприще разглядел наставник взрослой команды ЦСКА Константин Бесков. Он еще пару раз появлялся на наших играх, о чем-то шептался с Ильичом, поглядывая в мою сторону и, в конце концов, уже в ноябре, после финиша сезона, наш тренер отозвал меня в сторону и шепнул:

- Мальцев, тобой всерьез заинтересовался Бесков. В феврале хочет привлечь тебя к тренировкам взрослой команды. Так что готовься.

- А как именно готовиться, Валерий Ильич?

- Как-как... В манеже будем работать, держи себя в форме, больше тренируйся, оттачивай технику.

- Да куда уж больше, а техника у меня и так неплохая.

- Так, знаешь что, Мальцев... Яйца курицу не учат. Сказано - работай, значит, будешь пахать как миленький. И кстати, на следующей неделе у нас родительское собрание, у тебя кто-то придет?

- Из родителей у меня мама только, вы же знаете. И то нужно свериться с ее графиком дежурств. В какой день собрание будет?

- Планируем на четверг.

- Ок, спрошу.

- Чего?

- Хорошо, говорю, узнаю.

На это собрание нас, пацанов, не пустили, родители с тренером заседали отдельно, пока мы пинали мячик на промерзшем поле. Потом отцы и мамы цепочкой потянулись из подтрибунного помещения. Последней шла моя мама, а рядом Ильич, что-то ей втолковывавший. Мама кивала, а я в этот момент подумал, не свести ли их на предмет личной жизни? Ну а что, оба одинокие, может быть, они созданы друг для друга!

Вечером спросил:

- Мам, че там Валерий Ильич про меня говорил?

- Да что... Хвалил все больше, говорит, тобой уже какой-то Бесков интересуется.

- Ничего себе какой-то! Это ведь как-никак тренер ЦСКА, клуба, который выступает в чемпионате СССР.

- Ну я в этом не очень разбираюсь, это отец твой был любителем.

- Кстати, как тебе Ильич? В смысле, как мужчина?

- Егор!

Мама покраснела, отведя взгляд в сторону. Значит, понравился, а то бы так не реагировала. Надо развивать успех.

- Мам, Ильич - человек одинокий, жена у него умерла, так себе больше никого и не приглядел. А я видел, как он сегодня смотрел в твою сторону. Может, свести вас поближе?

- Гляди-ка, какой сводник нашелся, - опять вспыхнула она.

- В общем, я разведаю, а тебя буду держать в курсе.

После следующей тренировки я как бы между прочим спросил Ильича:

- Валерий Ильич, а вы что же, так и живете один?

- А тебе-то что?

- Да так, ничего. Просто подумал, трудно это, наверное: и готовь сам, и стирай, и убирай...

- Да я уже как-то привык...

- ...и приласкать некому.

- Ты на что это, Мальцев, намекаешь?

В будущем, скажи я такое мужику, меня тут же сочли бы извращенцем, представителем нетрадиционной сексуальной ориентации. А в это время на жизнь смотрели проще, не искали во всем второй смысл.

- Да ни на что я, Валерий Ильич, не намекаю. Я вот вижу, как моей матери тяжело без мужа. Мы-то с сестрой взрослые, можем и прибраться, и поесть сготовить, облегчаем ей жизнь как можем. А без мужской ласки все равно страдает, я же вижу.

- Это да, - согласился Ильич, - в этом плане, Мальцев, ты, пожалуй, прав. И мужику одному тоскливо, и бабе тоже.

- Вот и я о чем. А чего, спрашивается, они тоскуют поодиночке? Взяли бы, да и сошлись.

- Хм, ты, Мальцев, опять намекаешь?

- Я же видел, Валерий Ильич, что мама вам как женщина приглянулась, угадал?

- Хм, мм, ээээ.... Ты это, Мальцев, того, иди вон переодевайся, а то все переоделись, а ты еще тут топчешься.

Ну тут я и рубанул:

- А вы, между прочим, Валерий Ильич, моей маме тоже понравились. Но она у меня женщина стеснительная, признаться боится. Взяли бы и пригласили ее на свидание!

- Чего?! Какое свидание? А ну, бегом в раздевалку! Ишь ты, свидание...

Как бы там ни было, а удочку я закинул. И примерно через пару недель Ильи все же не выдержал, подошел после тренировки.

- Мальцев, я вот тут все думал... Может, мне Алевтину Васильевну и правда на свидание пригласить?

Сказал, как в омут прыгнул. Мужики - народ такой. Им легче под танк с гранатой кинуться, чем женщину на свидание пригласить. Пришлось брать дело в свои руки. И в итоге еще через неделю мама и тренер отправились в кино, на только что появившийся в прокате фильм "Человек-амфибия". Похоже, кино им понравилось, и до конца месяца они на него сходили еще два раза. Потом перешли на французские и индийские фильмы. Это мне так мама говорила. Хотя после некоторых кинопоходов от нее попахивало винцом. Главное, что она преобразилась, глаза зажглись, на лице все чаще стала мелькать улыбка. А дежурств она стала брать меньше, на чем я уже давно настаивал. Смысл себя загонять, когда я практически каждую неделю приношу домой от пятидесяти рублей и больше?!

А с началом 1962 года потекли и авторские. Мои песни распевала вся страна, не считая первых исполнителей, которые обязательно включали мои вещи в свою концертную программу. Пошел в гору Магомаев, чего, собственно, и следовало ожидать. Он все мечтал лично познакомиться с автором песен "Ноктюрн", "Птица" и "Женщина моей мечты". Что ж, Блантер ему такую возможность предоставил, мы пересеклись в квартире у Матвея Исааковича в начале февраля.

- Я слышал, что автору 15 лет, но как-то не представлял, что вы так молоды на самом деле, - сказал слегка удивленный Муслим, протягивая мне руку.

Мы неплохо пообщались, Магомаев оказался на редкость компанейским парнем, и в качестве презента я предложил ему в будущем исполнять песню "Мелодия", которую еще не сочинили Пахмутова и Добронравов. Разучили буквально за час, после чего счастливый гость из Баку с нотами и текстом подмышкой упорхнул в свою гостиницу, где ему приходилось пока жить.

Я по-прежнему периодически наведывался в ВУОАП, но уже не так часто, как раньше. Приносил по одной-две песни, стараясь делать вид, что запасы истощились и начались муки творчества.

А в итоге мне захотелось самому выйти на сцену. В душе я не столько композитор, сколько артист, все мое существо протестовало и рыдало невидимыми слезами, когда я шлягер за шлягером отдавал в чужие руки. Неужто сам так и останусь по ту сторону кулис?! И ведь у этого Егора Мальцева не самый плохой голос, пару октав тащим - и ничего. Посидел, подумал, поэкспериментировал, что может подойти из эстрадного для моих вокальных данных, и остановил свой выбор на песне "Трава у дома". Сейчас страна болеет космосом, все мальчишки хотят стать космонавтами, а взрослые уверены, что доживут до того дня, когда на Марсе яблони зацветут... Наивные. Но поддержать порыв эстрадной песней можно, тут она в самый раз.

Записать ее удалось на все той же студии Всесоюзного радио вместе с эстрадно-джазовым оркестром под управлением Вадима Людвиковского благодаря одному звонку Блантера. Жаль, что к нынешним электрогитарам нет практически никаких "примочек". Даже на Западе пока еще музыканты экспериментируют с эффектами, что уж про СССР говорить. Даже синтезатора нет завалящего. Поэтому вместо соло на гитаре оркестр исполнял соло на скрипках. А куда деваться?! Партию бас-гитары пришлось показывать самому. На счастье, басист оказался понятливым.

А уже в эфир вещь ушла после того, как запись не без протекции того же Блантера попала на стол председателя Государственного комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР Сергею Кафтанову. Того песня зацепила, и вскоре она прозвучала в программе "В рабочий полдень". Нужен был толчок, трамплин, который придал песне нужное ускорение.

3 февраля, за полтора месяца до старта чемпионата, как Ильич и обещал, Бесков привлек меня к тренировкам со взрослой командой. Вместе ЦСКА я отправился на последний предсезонный сбор на Черноморское побережье Кавказа. Пришлось отпрашиваться из училища на месяц, и то свою роль сыграло письмо, подписанное самим заместителем министра обороны, Артынова была против того, чтобы я гробил свое здоровье на футбольных полях, упирая на то, что серьезные занятия музыкой и большой спорт несовместимы. Хотя до этого с тренировками в школе ЦСКА как-то мирилась.

В общем, на море я все-таки улетел с командой, в которой мне сразу дали прозвище Композитор. Как-никак все уже знали, кто автор песен, которые исполняют Бернес, Клемент, Миансарова и прочие звезды отечественной эстрады.

Нас разместили в военном доме отдыха в Кудепсте - микрорайоне Сочи. Кстати, там впервые я и услышал по радио свое исполнение песни "Трава у дома". И не я один. Вечером того же дня Бесков отозвал меня в сторонку:

- Егор, хорошая песня "Трава у дома", мне понравилась. Но учти, что в не таком далеком будущем тебе придется делать выбор - футбол или эстрада. Так что давай определяйся. Не хочу на тебя давить, но футболист из тебя может получиться неплохой. А музыкой вполне можешь заняться, когда уйдешь из большого спорта.

Блин, сговорились они, что ли... Артынова меня от футбола отваживает, Бесков от музыки! А я вот хочу и рыбку съесть... Хотя это плохое сравнение. Одним словом, пока музыка не мешала футболу, и наоборот, так что я предпочитал пока оставить все как есть.

Ну да, если я рассчитывал, что мне все будет даваться столь же легко, как и в молодежке, то жестоко ошибался. Нагрузки здесь оказались не в пример больше, а в двухсторонках новоиспеченные партнеры со мной не церемонились. После одного из жестких подкатов со стороны Альберта Шестернева я кое-как дохромал до скамейки запасных, где врач команды осмотрел мою ногу и сунул пакет со льдом. Мол, держи пока, отдыхай. Следующий день пришлось пропустить, затем я вернулся к прежним нагрузкам, а синяк еще долго не сходил.

Но все-таки, похоже, кое-что я сумел продемонстрировать за отпущенный мне месяц предсезонки, потому как по возвращении в Москву Константин Иванович меня похвалил и сказал, что если я буду так же прогрессировать, то уже в следующем сезоне могу рассчитывать на приглашение в основную команду.

А в преддверии 12 апреля ко мне подошла директор музучилища.

- Егор, - сказала Лариса Леонидовна, - ты же у нас на радио вовсю звучишь с песней "Трава у дома", вот на тебя и пришла разнарядка. Выступишь на концерте в преддверии Дня космонавтики. Ожидаются первые лица государства, и возможно, космонавты Юрий Гагарин и Герман Титов.

- Но у нас же игра в этот день в чемпионате Москвы...

- Возражения не принимаются, на кону честь нашего училища. Вот здесь я тебе записала время, адрес и фамилию человека, к которому тебе нужно будет приехать послезавтра. Там пройдет первая репетиция, от занятий я тебя на этот день освобождаю. И как поедешь - не забудь захватить свидетельство о рождении.

Ну да, мне же 16 исполнится 10 мая, потом можно и паспорт получить, а пока, как маленький, буду пользоваться свидетельством.

А ехать мне нужно было не куда-нибудь, а в Дом Союзов. Концерт же планировался на сцене Колонного зала. Эх, а ведь в свое время довелось мне петь с этой сцены. Неужто история повторяется столь причудливым образом?

Здесь я сразу попал в руки режиссера предстоящего мероприятия - редактора Главной редакции музыкального радиовещания для населения СССР Игоря Борисовича Аксельрода. А я ведь помню его совсем пожилым, сейчас же он вполне еще в соку, деятельный, полон сил и энергии.

- С такими молодыми исполнителями мне еще работать не доводилось, - заявил Игорь Борисович, задумчиво глядя в мою сторону. - Разве что когда выступал детский хор. Ну ничего, надеюсь, мы сработаемся.

Я тоже на это надеялся. Главное, чтобы вокал не подвел во время концерта, все-таки я еще не до конца был уверен в своих еще не заматеревших голосовых связках. Сразу попросил предоставить мне пару бэк-вокалистов. Если в студии у нас получалось наложить мой собственный голос сверху моего же, то живой концерт - дело совсем другое. "Бэков" нашли быстро, но для начала мне дали выучить очередность выхода артистов.

Концерт открывал Марк Бернес с моей "С чего начинается Родина". Следом выступала Клавдия Шульженко с песней "Молчание". Я шел седьмым, следом за Владимиром Нечаевым, который был заявлен с композицией "Костры горят далекие", а после меня выступала Капиталина Лазаренко, которой аккомпанировал Давид Ашкенази. Имя исполнительницы знакомое, но мне всегда казалось, что ее зовут Капитолина, а тут, похоже, лишняя буква "а" закралась в имени. Опечатка, наверное, о чем я и сказал Аксельроду.

- Никакой ошибки, молодой человек, ей родители дали имя в честь труда Карла Маркса "Капитал". Я на своем веку еще и не такие имена встречал.

Да уж, я тоже прекрасно помнил истории, как в 20-е и 30-е годы родители называли своих отпрысков Авангардами, Векторами, Владиленами, Олимпиадами, Октябринами... Один знакомый рассказывал, что лично знал женщину с именем Даздраперма - Да здравствует первое мая. Хотя я подозревал, что товарищ просто прикалывается. Но в любом случае Капиталина - это еще и в самом деле ерунда.

Должна была выступить еще и Лидия Клемент с песней "Нежность". Видно, организаторы концерта тоже решили, что композиция о космонавтах, ну или летчиках как минимум. А все космонавты - бывшие или действующие летчики, так что песня написана Пахмутовой и Добронравовым словно по заказу. Хотя какие еще Пахмутова и Добронравов?! Теперь уже я автор, получается, как ни крути.

Все мы собрались окончательно 9 апреля на генеральной репетиции, за два дня до правительственного концерта, который должен был состояться 11-го числа. Репетицию почтила своим присутствием Екатерина Фурцева. Легендарная при жизни министр культуры СССР расположилась в четвертом ряду, рядом с Аксельродом, который постоянно ерзал на месте, и вытирал носовым платком потные лоб и шею.

Екатерина Алексеевна, напротив, сидела как королева на троне, с прямой спиной и невозмутимым лицом. Даже глядя в щелочку из-за кулис, я словно чувствовал на себе ее пристальный, немигающий взгляд. Черт, на сцену-то страшно выходить, выступая перед Ельциным и Путиным, даже так не волновался.

Между тем репетиция шла своим чередом. Исполнители выходили по своим порядковым номерам. Отстрелявшийся первым Бернес, видя мое волнение, успокаивающе хлопнул по плечу:

- Не боись, Егорка, прорвемся!

- Говорят, у Фурцевой очень уж крутой характер.

- Есть такое, не женщина - кремень. Министром стала недавно, но сразу принялась наводить в ведомстве свои порядки. Но ты, главное, не давай слабину. Держись уверенно, если будет о чем-то спрашивать - отвечай четко, взгляд не отводи. Да и песня у тебя хорошая, как раз в тему. Я думаю, Екатерине понравится.

Мое выступление прошло будто в тумане. Исполнил песню в сопровождении эстрадно-симфонического оркестра Центрального телевидения и Всесоюзного радио под руководством Юрия Силантьева, помня лишь одно - не тушеваться. Хорошо, парни с бэк-вокала не подкачали, а ведь тоже, наверное, волновались, хотя за ними всего лишь помощь на припеве. Уже за кулисами меня начало отпускать. Пальцы мелко подрагивали, спина была мокрой от пота. Однако... Кто там говорил, что петь - не мешки ворочать?

- Молодец, хорошо выступил, - поздравила меня Клемент. - И держался неплохо, самый экспрессивный номер. По-моему, Фурцевой понравилось. Кстати, это ведь ты написал песню, которую я исполняю?

- Есть такое, - скромно пожал я плечами.

- Отличная вещь, я когда в первый раз ее пела - у меня ком в горле стоял. Просто удивительно, что автор такой песни по существу еще подросток.

Ага, вот бы ты удивилась, если бы знала, что мне на самом деле 63... нет, уже 64 года, учитывая, что день рождения в той жизни я отмечаю 18 января. Что-то затягивают медики с моим выводом из комы. Может, я вообще уже помер, и заселился в это тело окончательно? Оставалось только гадать и ждать, вдруг рано или поздно я очнусь на больничной койке снова пенсионером. А я уже, честно говоря, как-то привык к этому телу, все-таки приятно себя чувствовать молодым и здоровым. И даже уже вроде бы не так сильно и хотелось вернуться в будущее. Ну а что меня там ждет? Дочь от первого брака уже взрослая, еще пятнадцать лет назад свалила в Канаду, и там живет своей жизнью, пару внуков уже мне родила. Я ее года два не видел на момент, как меня током шандарахнуло. Не видел, правда, вживую, по скайпу-то мы с ней раз в неделю, но общались. Кстати, вполне может быть, прилетела в Москву и сидит теперь у моей постели уже... Уже скоро как год, елы-палы. И не знает, что папаша тут в теле юнца развлекается с девочками-ровесницами и заделался гениальным композитором. Может, даже порадовалась бы за меня.

А после окончания генеральной репетиции нас собрали всех вместе, пред светлые очи Екатерины Алексеевны. Фурцева всех поблагодарила, сказав, что репертуар подобрался неплохой, но все же высказав небольшое замечание в адрес Олега Анофриева:

- Олег Андреевич, вы в своей "Песне о друге" не могли бы свистеть чуть менее громко? А то прямо у меня лично уши заложило.

- Хорошо-хорошо, я просто чуть отстранюсь от микрофона, - пообещал Анофриев.

Под занавес беседы Фурцева обратила свое внимание на меня. Честно говоря, я надеялся, что этого не случится, даже чуть спрятался за спины других исполнителей, но Екатерина Алексеевна все же меня высмотрела.

- Егор Мальцев? А ты чего там прячешься? Мне твое выступление, кстати, понравилось. По сравнению с остальными выглядело это живо, динамично, и песня такая... жизнеутверждающая! Особенно приятно, что посвящена она космонавтам. Ты ведь и автором являешься, если Игорь Борисович меня не обманул? Ты специально ее сочинил к этой дате?

- Ну не то чтобы специально... Просто вдохновился полетом Юрия Гагарина и понемногу в моей голове складывались музыка и текст. Вот как раз после Нового года все и сложилось.

- Очень вовремя сложилось, Егор. Что ж, товарищи, надеюсь, послезавтра вы выступите так же хорошо. И запомните, Олег Андреевич, насчет свиста. До свидания!

В день концерта, который начинался в 18 часов, мама с утра выгладила мой лучший костюм. Переодеться я должен был уже в гримерке Колонного зала, так что пришлось ехать на такси, держа костюм в руках. Естественно, личную гримуборную мне не выделили, пришлось делить ее как раз с Анофриевым. Тот все ходил и насвистывал, пробуя разные тональности. Похоже, после совета Фурцевой Олег никак не мог прийти в себя, видно было, переживал. Еще бы, в зале должны были присутствовать первые лица страны, и опозориться перед ними - значит, подписать себе приговор.

Для меня это тоже было актуально, как-никак моя творческая жизнь в этом теле только начиналась. Одно дело - вспоминать и переписывать знакомые песни, подсовывая их другим артистам, и совсем другое - выйти и спеть самому. Но тут я все же полагался на свой опыт из той жизни.

Анофриев выступал позже меня, предпоследним, я про себя ему посочувствовал. Долго ему еще придется тут страдать. А лучше всего Бернесу, спел - и свободен. Хотя Аксельрод попросил никого никуда после концерта не расходиться, все артисты были приглашены на банкет по случаю Дня космонавтики. Пьянка намечалась в одном из залов Дома Союзов. Интересно, хотя бы шампанского удастся выпить, или мне опять газировку подсунут?

Чем ближе был мой выход, тем больше я мандражировал. Господи, быстрей бы уже что ли. Как-будто первый раз, а ведь на самом деле за моей спиной столько выступлений, в том числе и на правительственных концертах... Тяпнуть бы чего. Вон у Анофриева на столике бутылка коньяка почти непочатая.

Заметив мой взгляд, Олег понимающе кивнул:

- Брызнуть от нервов капелюшку?

- Ну если только капелюшку.

Жидкость огненным смерчем пронеслась по пищеводу, и спустя минуту я почувствовал себя куда лучше. Сердце замедлило свой бешеный бег и, пользуясь моментом, я стал распеваться.

Но когда дверь раскрылась и появившийся в дверном проеме Аксельрод сказал: "Мальцев, готовься", меня снова начало потряхивать. Егор, держи себя в руках, уговаривал я себя, все будет нормально.

Стоя за кулисами, я с закрытыми глазами слушал анонс своего выхода.

- Дорогие друзья, а сейчас перед вами выступит молодой исполнитель Егор Мальцев, - говорил Брунов. - Егору еще нет шестнадцати, но он уже успел зарекомендовать себя талантливым композитором и поэтом, достаточно сказать, что на этом концерте звучат две его песни. Одну вы уже слышали в исполнении Марка Бернеса, вторую услышите чуть позже. А сам Егор сегодня выступает с песней "Трава у дома". Поприветствуем, товарищи!

Я в сопровождении "бэков" вышел на сцену под аплодисменты на негнущихся ногах. Эх, нужно было еще рюмашку тяпнуть. Ну все, к черту, собрались, в зал не глядим и поем. Но взгляд сам собой ткнулся в правительственную ложу, где я рассмотрел Хрущева, что-то рассказывающему своему не менее пожилому соседу. Рядом сидели Гагарин и, кажется. Титов. Але, Никита Сергеич, так-то я и для вас пою, поболтать можно и потом. Встряхнув себя таким образом, я выслушал вступление и запел песню Мигули и Поперечного:

"Земля в иллюминаторе

Земля в иллюминаторе

Земля в иллюминаторе видна..."

Ну что, к концу первого куплета я окончательно пришел в себя и дальше выдал с той экспрессией, с которой даже "Земляне" не пели в классическом варианте. Снова взгляд в ложу. Гляди-ка, а Хрущ весь внимание, ну теперь только остается молиться, чтобы ему понравилось. А то еще устроит выволочку, как художникам-авангардистам в Манеже. Интересно, та выставка уже состоялась или еще будет? От нее что-то в памяти задержалось только выражение Никиты Сергеевича про пидарасов.

Фух, кажется, отпелись. Покидая сцену под несмолкающие овации, молил лишь об одном - только бы не свалиться прямо на сцене. Потому что выступление далось мне ох как нелегко, ноги уже совсем не держали. Кое-как добрел до гримерки, и попросил Анофриева налить еще. Вот так лучше, успокойся, Леха-Егор, все позади, можешь расслабиться. Рубашку хоть выжимай. Интересно, можно уже переодеваться или в таком виде ходить до банкета? Ладно, рисковать не буду, перетерплю.

К окончанию концерта я совсем пришел в себя и даже вышел в коридор следом за Анофриевым, который отправился на сцену. Здесь суетились гримеры, носились костюмеры, еще какие-то люди... Сшибут еще, чего доброго. Вернулся обратно в гримерку и стал дожидаться финальной песни.

А затем был банкет с участием Хрущева, Фурцевой, еще каких-то деятелей партии и правительства, ну и, конечно, Гагарина и Титова. Прежде чем народ приступил к выпивке и закускам, Никита Сергеевич с бокалом в руке произнес речь о советском космосе, где мы оказались первыми из первых, уделав проклятых янки, и что скоро первыми высадимся на Луне. Ага, щас, уже высадились. Я-то знал, чем все закончилось. Но в то же время подозревал, что америкосы устроили грандиозную аферу, сняв "высадку" в павильоне. Но мы-то в любом случае даже в 2016-м до Луны не добрались.

Мне тоже удалось поднять бокал с шампанским, никто не придирался, что я еще несовершеннолетний. Вскоре народ расслабился, началось хождение по залу, непринужденное общение парами и группками. А мне с кем потрещать? Бернес вон нашел себе уже парочку, болтает с Гагариным. Тут мой взгляд упал на Клемент, которая мило улыбалась наконец-то отсвистевшему свое Анофриеву. Какая улыбка, какие ямочки на щеках... Неудивительно, что в нее было влюблено полстраны.

Когда Анофриев отлучился к столу с закусками, я быстро приблизился к певице.

- Лидия Ричардовна...

- А, Егор! Еще раз спасибо за песню, и ты тоже здорово выступил.

- Лидия Ричардовна, ваше выступление получилось вообще потрясающим, но я к вам не по этому поводу.

- А что случилось?

- Сон мне на днях приснился нехороший. Будто бы вы, - я сглотнул застрявший в горле комок, - будто бы вы умерли от меланомы.

- Егор, что за ужасы ты рассказываешь!..

- Сам бы посмеялся, но, к сожалению, некоторые мои сны имеют свойство сбываться. Несколько раз уже такое случалось. А что касается родинок, то одна мамина знакомая сковырнула невус, а через несколько месяцев у нее обнаружили четвертую, неизлечимую стадию рака кожи. Поэтому и предупреждаю, чтобы вы с родинками и вообще были аккуратнее, следите за своей кожей, а при малейшем подозрении сразу же идите к дерматологу, а лучше напрямую к онкологу.

Клемент, малость побледневшая, поставила свой бокал на столик.

- Не паникуйте раньше времени, просто следите за собой, и все будет нормально, - успокоил я певицу.

- Егор, вот ты где!

Я обернулся. Ко мне приближался Бернес вместе с Гагариным и Титовым. Блин, Юрию Алексеевичу тоже, что ли, намекнуть про его гибель в 68-м? Но до нее еще целых шесть лет, да и вторая история подряд про "вещий сон" может превратиться в фарс.

- Вот он, наш самородок, - представил меня своим спутникам Марк Наумович.

Мы обменялись рукопожатиями.

- А не про тебя ли нам Леонов и Комаров рассказывали? - спросил Гагарин. - Не ты им пел под гитару в Серебряном Бору?

- Было такое дело, - скромно потупил я взгляд.

- Действительно, талант, - поддержал Титов.

- А мы захотели просто познакомиться с парнем, который так здорово спел про траву у дома, - снова вклинился Гагарин. - Наверное, все свободное время отдаешь музыке?

- Почему, я еще занимаюсь в футбольной школе ЦСКА...

- Серьезно? А я как раз страстный футбольный и хоккейный болельщик, и болею как раз за армейцев. И как твои успехи в спорте?

- Предсезонку уже проходил с основным составом, Бесков сказал, что если буду так же прогрессировать, то в следующем сезоне уже смогу играть в основе.

- Ребята, это же уникум! Ну что ж, Егор, успехов тебе в музыке и спорте. А нам пора идти, Хрущев нас уже ищет.

Космонавты отчалили, а я под шумок решил сделать ноги. На больших стенных часах уже одиннадцатый час вечера, мама-то волнуется, что я да как, не спит, а ей утром на дежурство. Так что я незаметно выскользнул из зала, в гримерке переоделся и отправился домой. На этот раз на метро, нечего деньгами швыряться, а то мы на телевизор копить начали, не все же ходить к соседям по вечерам кино и концерты глядеть.