ГЛАВА 11
Я прислонилась спиной к дереву. На глаза навернулись слезы. Я злилась на себя за эту слабость. А что я хотела? Рано или поздно они поженятся, а мне суждено стать сиделкой для Тобиаса. Так будет лучше для всех, так должно быть. Но сердце не внимало доводам разума. Обида проникала в душу.
— Какая приятная встреча!
Я вздрогнула, услышав голос лорда Рогана. Берт вальяжной походкой приближался ко мне. Оглянулась, ища глазами других людей, но поблизости не было ни единой живой души.
— Не сказала бы, что рада вас видеть, милорд. — Я подобрала юбки, собираясь уйти, но он преградил мне путь.
— Красивая пара, правда?
— О чем это вы? — Я сделала вид, что не понимаю намеков Берта.
— Бросьте, Лиандра, мы оба только что видели, как принц Лукас милуется со своей невестой. Я понимаю его, трудно удержаться, ведь Севелина — настоящая красотка. Правда, не такая великолепная, как ваша сестра, но все же такие бриллианты редко встречаются в королевских родах. За многие поколения родственных браков чаще можно встретить откровенных уродов. Яркий тому пример — ваш жених принц Тобиас.
— Не смейте говорить о Тоби в таком тоне! — Я возмутилась, стало обидно, что о больном человеке говорят так пренебрежительно. Тобиас к тому же не может защитить себя и свою честь.
— Ах, какие мы добрые и благородные. — Он подошел почти вплотную ко мне. В нос ударил удушающий запах благовоний. — Но вы мне нравитесь гораздо больше, чем Дивея и Севелина. Вы такая живая, в вас есть искра. Никогда не скрываете своих чувств и не пытаетесь казаться лучше, чем есть на самом деле.
— Отойдите от меня!
Поведение лорда начало пугать.
— Ах, не стройте из себя невинность. — Берт дотронулся до моих волос, его пальцы скользнули вглубь локонов к затылку. — Весь двор гудит, словно улей, о вашей интрижке с Лукасом. Он уже наверняка сорвал бутон. Но я не такой гордый, с удовольствием стану вторым.
— А вам к этому не привыкать, — пренебрежительно бросила я ему в лицо. — Вы же делили свою жену с ним. Как это происходило, по расписанию? Утром — с ним, а вечером — с законным мужем?
Губы лорда Рогана сжались в тонкую ниточку, а в черных глазах сверкнула ярость. Он, уже не церемонясь, схватил меня за талию и грубо притянул к себе. Его жадные губы впивались мне в шею и плечи. Я всхлипнула, пытаясь вырваться из цепких объятий.
— Тише, девочка, тише, обещаю, тебе даже понравится! — шептал мне на ухо мучитель, пытаясь руками проникнуть под корсаж. Я ощутила его теплые пальцы на моей коже, отчего мурашки омерзения побежали по телу.
— Уберите от меня свои мерзкие руки, иначе буду кричать. — Я пыталась увернуться от его слюнявого рта, пытавшегося добраться до моих губ. — Я сейчас закричу!
— Кричи, мне это даже нравится, все равно тебя никто не услышит, — усмехнулся Берт.
— Если вы обесчестите меня, я расскажу всем, и вы можете поплатиться жизнью за свое преступление! Я не безропотная служанка, а благородная леди!
— Ты думаешь, придворных дам у меня было меньше, чем их горничных? — Лорд Роган плотоядно оглядел мое раскрасневшееся лицо и вздымающуюся при каждом судорожном вдохе грудь. — И еще ни одна не пожаловалась, все остались довольны.
Мерзавец толкнул меня на скамейку и следом навалился сам. Я задыхалась под тяжестью его тела. Руки лорда проникали под юбки, пытаясь снять шелковые панталоны. Послышался треск разрываемой ткани, и я поняла, что это конец. Этот мерзавец сейчас сделает то, что задумал. Я обмякла и перестала сопротивляться.
— Хорошо, ваша взяла, — выдохнула я. — Только зачем же так грубо? Что, девушке и поломаться уже нельзя?
Берт взглянул в мое лицо, недоумение боролось у него с чувством самодовольства. Наконец второе победило.
— Я знал, что ты притворяешься маленькой недотрогой. — Он впился в мои губы поцелуем. Я почувствовала, как его язык проникает глубже. К горлу подступила тошнота. — Давно бы так.
Я ответила на поцелуй, а Берт ослабил хватку, чем я и воспользовалась. Со всей силы ударила его коленкой между ног. Он охнул, выпучив глаза, и повалился на землю. Я подошла ближе к скрюченному пополам мужчине и от души повторила удар. В мою сторону посыпалась отборная брань.
— А это тебе за Мию, — прошипела я, одергивая юбки.
— Дрянь! — всхлипывал он, держась за пах. — Ты еще пожалеешь.
— Как бы тебе не пришлось жалеть. — Я отошла он него на несколько шагов. — Если еще хоть раз тронешь меня или мою служанку пальцем, я отчекрыжу твои причиндалы и прибью гвоздями к главным воротам.
Словно уличная девка, я сплюнула на землю, освобождая рот от неприятного привкуса, и, развернувшись на каблуках, во всю прыть побежала прочь от этого гада.
Только в своей комнате смогла перевести дух. Нет, ну каков подлец! Сердце все еще бешено стучало, а голова кружилась от быстрого бега. Я подошла к секретеру и достала подарок Лукаса, маленький серебряный клинок с небольшой тонкой рукояткой, как раз для изящной дамской ручки. Теперь всегда буду носить его с собой, больше подвергаться такому унижению не намерена.
Я задумалась, смогу ли действительно применить оружие против человека. Но если бы не проявленная смелость, кто знает, чем бы могло все обернуться? Да кого я обманываю, я бы уже была изнасилована этим мерзавцем прямо на парковой скамейке.
— Тетя Ли, ты чего? — Два больших испуганных глаза уставились на кинжал в моей руке.
— Не беспокойся, малышка, это я так, на всякий случай. — Я подошла и погладила Наулу по головке. — Нам придется уехать из дворца, тебе опасно здесь оставаться. Но не пугайся, мы поедем в хорошее место к доброй женщине. Она о тебе позаботится.
Я искренне надеялась, что тетушка Тилли не выставит нас за порог. Все-таки фактически она в такой же ситуации, как этот несчастный ребенок, всеми презираемая и гонимая.
Я взяла несколько золотых монет, все свои накопления, и положила в сумочку. В голове промелькнула мысль сообщить Лукасу, но, скорее всего, ему сейчас не до нас, он обхаживает свою драгоценную невесту. А я и без него справлюсь.
Наула обернулась лисичкой и запрыгнула в корзинку, которую я взяла в руки. Сверху я накинула кружевную вуаль, чтобы любопытные взгляды не увидели рыжую шубку.
Дорога оказалась совсем не легкой, пришлось двигаться медленно, чтобы не потревожить малышку. Очень неудобно было ехать, ухватив правой рукой поводья, а левой крепко прижимая к себе корзинку. К концу пути все тело задеревенело и затекло. Когда мы проезжали мимо деревни, я удивилась почти полному отсутствию людей. Обычно в светлое время суток жители, не работавшие в поле, хозяйничали возле своих домов, а ребятишки бегали и играли на улице.
Я с трудом слезла с Морковки и наконец поставила корзинку на землю, так что Наула смогла выбраться наружу и вернуть свой облик. Мы спрятались за плотными кустами можжевельника, и я достала приготовленную для нее одежду — мое старое платье, которое было малышке невероятно велико. Нужно заказать для девочки несколько нарядов соответственно ее детскому возрасту и росту.
На стук дверь сразу распахнулась, и в нос ударил приятный запах свежеиспеченного хлеба и ванили.
— Вы как раз вовремя, булочки уже готовы, — вместо приветствия сказала знахарка.
— Добрый день, — улыбнулась я.
— С чем пожаловали? — поинтересовалась тетушка Тилли, разливая ароматный травяной настой по чашкам.
— У меня к вам очень деликатное дело. — Я не знала, с чего начать важный разговор. — Очень прошу вас приютить на время эту чудесную маленькую девочку.
— Она метаморф, — ничуть не удивляясь, заявила тетушка Тилли. — Я сразу почуяла животный запах. В кого обращаешься?
— В лису, — смущаясь, ответила Наула, благодарно принимая чай.
— Хорошо, — резко ответила знахарка. — Но у меня тоже небезопасно, в деревне начались волнения. Боюсь, как бы меня саму отсюда не попросили, хорошо еще, если в вежливой форме. А то могут и поджечь.
— Какой ужас! — Я расстроилась от ее слов.
— Да, сначала — этот снег, а сейчас — и того хуже, домашний скот стал умирать, — вздохнула знахарка. — У этой черни кто виноват, если жизнь не ладится? Конечно, травница или ведьма. Кого еще обвинять.
— Да, я понимаю. Снежная метель посреди лета — это очень странно. Вы не знаете, что это может быть?
— Это колдовство, — жестко ответила Тилли. — Очень темная могущественная магия. Вот только для меня загадка, с какой целью были наведены такие чары на Эктерию.
— Придворный маг смог восстановить природный баланс. Надеюсь, он сумеет нас защитить.
— Эстебан далеко не сильный чародей, — погрустнела тетушка Тилли. — Он добился своей должности не благодаря своим способностям, а с помощью родового имени и некоторых тайных услуг, которые оказывал покойному батюшке короля Стефана. У него очень слабый дар. Да и в случае серьезной опасности он, скорее, сбежит, чем встанет лицом к противнику и будет сражаться на благо народа.
— Но он уверил, что все хорошо и бояться нечего!
— А я чувствую опасность, и беда грозит не только королевскому роду, но и всему народу Эктерии.
— И что же теперь делать? — изумленно спросила я.
— Руны показывают страшные вещи. За нашим принцем по пятам ходит смерть, она уже протягивает к бедному мальчику свои когтистые лапы.
Знахарка протянула мне черный кожаный шнурок, на котором висел железный медальон.
— Возьми, это очень сильный амулет, способный противостоять даже проклятию. Его силы на какое-то время уберегут Лукаса, пока опасность не минует. — Холодный металл коснулся моей ладони. — Только никому не показывай, отдай лично в руки.
— Хорошо, сделаю, как вы сказали. — Я кивнула и спрятала оберег в карман. — Хотела спросить: тот мешочек, что вы мне передали… Он как-то неправильно на меня действует. — Я слегка покраснела. — Я стала чувствовать себя слишком дерзкой и смелой.
— Правильно он действует. — Тетушка Тилли мне подмигнула. — Он настраивает тебя, дает силы сопротивляться чужому влиянию, придает решительности. Главное — слушай свое сердце и будь собою, а все эти правила, этикет и условности придумали, в сущности, такие же люди, как и мы с тобой.
Я еще раз поблагодарила знахарку и с удовольствием пригубила травяной чай. Его насыщенный аромат действовал на меня успокоительно, но в то же время бодрил и прояснял ум.
— Пожалуйста, возьмите деньги, купите Науле одежду. — Я достала из кошеля почти все монеты и положила на стол.
Тетушка Тилли не стала отказываться.
— Это хорошее дело, — согласилась она. — Только сама буду шить, купим ткань и ленты, а вот ботинки закажем у сапожника. Уж такими талантами я не обладаю.
— И куклу, — добавила я, взглянув в сторону малышки.
При моих словах она встрепенулась, а глаза засияли восторгом. Она даже забыла про булочку, которую держала в руках и перед этим аппетитно уминала.
— Конечно, это в первую очередь, — усмехнулась знахарка. Внезапно ее лицо помрачнело, она встала из-за стола и подошла к окну. Отдернув шторку, тетушка выглянула на улицу.
— Странно, — протянула она. — У меня возникло чувство, что за нами наблюдают. Ты, когда сюда ехала, видела кого-нибудь?
— Нет, никого не видела. — Я помотала головой. — Даже в деревне не было народа, улицы почти пустые.
— Все по домам попрятались, — вздохнула тетушка Тилли. — Боятся и носа высунуть. Кто-то пустил слух, что печать с запретных врат снята и теперь нечистые силы ничего не сдерживает.
— Да, я помню, вы говорили об этом, — кивнула я. Очень тяжело сознавать, что мы можем оказаться во власти злых существ и жизнь уже никогда не будет прежней.
— Можешь быть спокойна, снять печать невозможно. Много сотен лет назад, во время ритуала закрытия врат, верховный маг Мирискольд пожертвовал своей силой и жизнью. Чтобы снять печать, нужны кровь и душа его потомка. Но, как тебе наверняка известно из истории, детей он не оставил.
— Откуда тогда эти слухи? — удивилась я.
— Не знаю, — честно призналась тетушка и горько усмехнулась. — Я всего лишь знахарка, или ведьма, как меня называют люди. Не очень сильная, но кое-что умею. Но ты права. Народ зря судачить не будет.
Я задумчиво поставила пустую чашку.
— Вы говорили, кто-то пытался снять печать, помните. В ту, первую нашу встречу, когда я здесь была с Лукасом.
— Да, помню. И это не случайный человек, а очень сильный волшебник. Вот с тех пор и пошли эти знамения: сначала снег, сейчас вот скот мрет как чумной.
— Так, может, ему и удалось сделать задуманное?
— Поверь мне, врата все еще заперты, — резко ответила тетушка Тилли.
Я пожала плечами и встала. Если знахарка уверена, что так и есть, не буду спорить.
Она проводила меня до дверей и захлопнула дверь. Я услышала, как задвигают тяжелый засов. Знахарка чего-то сильно боялась.
Обратная дорога отняла еще больше времени. Поднялся ветер, и заморосил противный мелкий дождик. Я куталась в накидку, а Морковка недовольно фыркала, что ее выгоняют на улицу в такую отвратительную погоду. Проезжая по мощенной булыжником единственной деревенской площади, я стала невольной свидетельницей печальной сцены. Старая облезлая лошадь везла телегу, на которой лежала туша коровы. За ней шла молодая женщина, утирая слезы передником.
— Как же так? Единственная кормилица! Что теперь есть моим деткам? Повезу на рынок, может, хоть шкуру купят?
— Да кому нужна проклятая животина? — Шедший рядом с ней молодой парень сплюнул на землю. — Даже не надейся ее пристроить. Сразу двигай к могильнику и сбрасывай туда тушу. Староста так распорядился.
Несчастная женщина заплакала еще горше. Мальчишка, управлявший лошадью, натянул вожжи и развернул телегу.
— Мамка, не печалься, что ж мы, одни такие! Проживем как-нибудь.
— Много ты понимаешь! — махнула на него рукой мать. — Посевы в огороде погибли, корова издохла. У нас не будет ни овощей, ни молока.
— Простите, нечаянно подслушала ваш разговор. — Я слезла с Морковки, подошла к женщине и протянула ей последнюю монету. — Возьмите, этого хватит на первое время.
— Благодарю, миледи. — Женщина недоверчиво уставилась на меня и завороженно смотрела, как звонкая серебряная монетка падает ей в ладонь. — Боги благословят вас за щедрость.
Ее чепец сбился набок, выпуская на волю прядь белокурых волос. Женщина пряталась от дождя под старой шалью, но когда спасительные деньги оказались у нее, она как будто согрелась и перестала дрожать от холода в прилипшей к телу насквозь промокшей одежде.
— Король позаботится о вас, скоро поля будут засеяны. И посевы вновь взойдут, еще есть время и надежда собрать урожай.
Крестьянка поклонилась мне в пояс, а я отправилась обратно. Боюсь, Дивее придется забыть про летний дворец навсегда. Я поторапливала лошадку, пытаясь успеть к ужину. Мне и так перемывают косточки все кому не лень, давать новый повод для сплетен не хотелось.
Наконец мы приехали, я повела Морковку в конюшню. Я искренне надеялась, что никто не заметил ее отсутствия. Не так уж долго меня не было, всего пару часов, наверное.
Внезапно лошадь заржала и уперлась копытами в землю, я тянула ее за поводья, пытаясь подтолкнуть, но та категорически отказывалась сдвинуться с места.
— Морковка, хватит капризничать, пойдем. — Я попыталась уговорить животное, но получила в ответ лишь недовольное фырканье. Лошадь мотала головой, словно хотела что-то сказать. Только через пару минут до меня дошла причина ее недовольства. Нос защекотало, а глаза заслезились от дыма. Конюшня, до которой нам оставалось пройти всего несколько десятков метров, горела.
