Глава восьмая

Первое свидание всегда бывает особенным. Время узнавания и время знакомства. Ни один из партнеров не знает, как себя поведет другой, не представляет его привязанностей и привычек. Два чужих тела как две незнакомые территории, с которыми начинаешь знакомиться и изучать.

Они были вместе уже второй час. Им было интересно узнавать друг друга. Ведь самый большой интерес вызывает интеллект партнера, а не его части тела или техника поведения в кровати. Обоих волновала эта встреча, и это волнение придавало ей особый шарм.

– Вы молодец, господин аналитик, – пробормотала Наира, – учитывая, что вы старше меня.

– Это явно не комплимент, – улыбнулся Дронго, – вы рискуете гораздо больше. Не думаю, что вашему начальству понравится ваша нынешняя поза. Более того, я почти уверен, что им очень не понравится ваша задержка с телефонным звонком.

– Вы считаете, что меня нарочно послали? И я сыграла роль? – нервно спросила она.

– Не думаю. Я не настолько глуп, чтобы не чувствовать, когда женщина только притворяется. И не настолько черств, чтобы так оскорблять женщину, с которой нахожусь в таких отношениях.

– Спасибо и на этом. Но позвонить все равно придется. И я не смогу вас отпустить.

– Неужели вы думаете, что я воспользуюсь нашими отношениями и попытаюсь сбежать? Раз уж я сдался, то придется идти до конца. Иначе вас серьезно накажут, если вы упустите меня во второй раз. И вам невозможно будет объяснить, куда я делся из своего номера.

– Я должна была позвонить сразу, как только поднялась в ваш номер, – сказала Наира.

– Неужели вы считаете, что ошиблись?

– Не считаю. Но неприятности у меня будут. Просто я столько слышала про вас… И мне было ужасно обидно, когда вы меня так легко разоблачили.

– Сколько вам лет?

– Тридцать четыре.

– И уже майор. Очень неплохо. Начальство вас ценит.

– Надеюсь. Хотя сегодня я, похоже, перечеркнула все, чему меня раньше учили. Если бы мне кто-нибудь сказал еще вчера ночью, что я могу сделать подобное, я бы не поверила.

– Это не совсем так. Спонтанные поступки обычно вызваны нашим подсознанием. И вы об этом знаете.

– Тем хуже для меня.

– Я бы не был столь категоричен. В конце концов, вы просто обязаны были узнать причины своей неудачи и попытаться понять мой психотип. Иначе какой из вас сотрудник?

– Никогда не позволяла себе подобного. Я просто себя не узнаю. Лечь с мужчиной после пятнадцати минут разговора с ним. По-моему, такого не позволяют себе даже… даже некоторые женщины.

– «Дамы с пониженной социальной ответственностью», – вспомнил, улыбнувшись, Дронго, – так говорил президент Путин.

– Смешно, – согласилась Наира. – Но я действительно не могла себе такого даже представить. Тем более с человеком, которого я должна найти и… – Она снова запнулась.

– И которого должна задержать или сдать, – закончил за нее Дронго. – Очень надеюсь, что вы не получали приказа о моей ликвидации. Пока не получали.

– Не надо, – попросила она. – Я так поняла, что наши хотят с вами только переговорить. Возможно, договориться. Их беспокоит ваша активность.

– Кстати, почему мы до сих пор на «вы»?

– Действительно, глупо, – рассмеялась Наира, – не знаю. Видимо, сказывается пиетет перед вами… тобой. Такая невозможная ситуация. Как будто лежу с живым памятником. Наверное, еще никто так глупо себя не вел. Как вы… как ты считаешь?

– В истории бывают разные встречи, – рассудительно произнес Дронго. – Если тебя это немного успокоит, то могу рассказать, как однажды американский актер Джек Николсон встречался с семейной парой канадского премьер-министра Трюдо. Говорят, что он соблазнил его супругу за несколько минут, пока они были в автомобиле. Муж сидел в соседней машине.

– Это правда или ты снова придумал? – улыбнулась Наира, прикусив губу.

– Абсолютная правда. Я, конечно, не Джек Николсон. А ты не супруга канадского премьер-министра. Но нечто похожее…

Оба рассмеялись.

– Все! – решительно произнесла она. – Теперь я позвоню, чтобы тебя сдать.

– Только один вопрос.

– Какой?

– Насчет Ламиева ты сказала намеренно, чтобы я знал, как именно он погиб?

– Конечно. Его никто не убивал. Мы рассчитывали, что ты все поймешь. Он был наркоманом в последней стадии. Уже перешел на героин. Поэтому обычные уколы пентатола на него не очень сильно действовали. Когда попытались увеличить дозу, у него остановилось сердце.

– Я так и подумал. Но у меня есть еще одна просьба.

– Это уже наглость! – притворно возмутилась Наира.

– Может, я сначала приму душ, – попросил он, – или уступить тебе ванную?

– По пять минут на каждого, – улыбаясь, разрешила она, – потом буду звонить. Между прочим, у нас ходят упорные слухи, что ты женат.

– Это правда, – ответил он, глядя ей в глаза.

– Тебе никто не говорил, что ты еще и безнравственный Дон Жуан?

– Нет. Я ведь никого не соблазнял. Это была встреча по взаимному согласию, – произнес Дронго, наклоняясь к ней.

– Тогда я позвоню еще через двадцать минут, – прошептала Наира, обнимая его.

Она позвонила уже через сорок пять. И сообщила чуть дрогнувшим голосом:

– Он находится в воронежском отеле «Меркурий». Восемьсот третий номер. Я его обнаружила.

– Где вы находитесь? Вы вошли с ним в контакт? – спросил встревоженный голос.

– В коридоре. Я видела, как он выходил и входил в свой номер. Он сейчас здесь.

– Ни в коем случае не обнаруживайте себя! Сейчас на место выедет наша оперативная группа. Постарайтесь себя не обнаруживать.

Наира убрала телефон и пробормотала:

– Мы теряем чувство реальности. Извини, я выхожу в коридор. Может, я еще пожалею, что поддалась своим чувствам. Или, наоборот, пожалею, что слишком серьезно отнеслась к своей работе. Извини!

Она вышла, не попрощавшись и ничего больше не произнося. Было заметно, как сильно она нервничает. Ей самой сложно было разобраться в своих чувствах. Было неприятно, что она поддалась своему увлечению, нарушив все возможные должностные инструкции. С другой стороны, еще более неприятно, что после всего случившегося она должна звонить в управление и сдавать человека, который ей так интересен. Чувствуя дискомфорт, она пожалела, что несколько лет назад бросила курить.

Через пятнадцать минут в отеле появились сразу шестеро сотрудников местного управления ФСБ. А еще через полтора часа Дронго и еще двое офицеров вылетели на специальном самолете в Москву. Майор Рахимова летела вместе с ними в качестве руководителя этой оригинальной группы. В салоне небольшого самолета, который взял курс на Москву, она даже не смотрела в сторону Дронго и за все время полета не обмолвилась с ним ни одним словом. Начало светать, когда они сели в машину. Наира поехала в другой машине, а его поместили в автомобиль между двумя оперативниками и привезли в управление, когда было уже совсем светло. Дронго провели в светлую комнату, принесли достаточно обильный завтрак, кофе и попросили подождать. Через полтора часа провели в другую комнату, куда уже приехал Богдановский. Кроме него, там находился еще один пожилой человек. Редкие седые волосы, крупные черты лица, очки с толстой оправой. Рядом с ним лежала трость, которая помогала ему при ходьбе. Он пристально смотрел на вошедшего эксперта.

– Здравствуйте, господин Дронго, – начал генерал Богдановский, – кажется, так обычно вас называют.

– Меня привезли сюда только для того, чтобы узнать, как меня называют? – пошутил он.

– У нас очень серьезный разговор, – нахмурился генерал. – Могу представиться, чтобы вы поняли, с кем разговариваете. Я Алексей Федорович Богдановский. А это наш эксперт Семен Абрамович. Мы хотим с вами переговорить.

– Очень приятно. Насколько я знаю, вы начальник управления. А про Семена Абрамовича я давно слышал. Это господин Штейман. Он обычно занимается психологической подготовкой агентов. И его знаменитая палка с таким характерным набалдашником, которая лежит рядом с ним. Простите, Семен Абрамович, сколько вам лет? Я подозревал, что далеко за восемьдесят.

– Девяносто два, – сказал без тени улыбки Штейман. – А вы тот самый эксперт, о котором столько говорят. Теперь вижу, что говорят правильно. Должен сразу отметить ваше хорошее начало, господин Дронго: пытаетесь сразу взять разговор в свои руки, в нескольких фразах показали свою осведомленность, ставя нас в определенные рамки. Очень неплохое психологическое начало.

– Я всего лишь рядовой доцент рядом с таким академиком, как вы, – пошутил Дронго.

– Это тоже неплохая фраза, – согласился Семен Абрамович. – Вы не сказали, что вы студент, понимая, что это будет преувеличением, но и не назвали себя профессором. Совсем неплохо. Вы умеете вести разговор в нужном ключе, господин эксперт.

– Давайте закончим ваши психомоделические опыты, – нервно произнес Богдановский, вмешиваясь в их обмен любезностями, – и начнем наш разговор. Итак, господин Дронго, я хочу официально вас предупредить, что вы не имеете права проводить самостоятельное расследование, которое вы начали по заказу израильского бизнесмена Блехермана. Это вам понятно?

– Нет, непонятно. Расследование проводят компетентные органы Российской Федерации, согласно вашему законодательству, – ответил Дронго. – Кроме Следственного комитета, такие права имеют Министерство внутренних дел, Федеральная служба безопасности, Министерство по чрезвычайным положениям под надзором прокуратуры по мере необходимости. Какое отношение я имею к этим органам?

– Не нужно передергивать, – перебил его Богдановский, – нам все прекрасно известно. Блехерман попросил вас расследовать преступление, которое произошло в Москве два года назад. И вы согласились, когда вам предложили баснословный гонорар.

– Из чего я сразу делаю вывод, что вы прослушали наш разговор в отеле «Ритц-Карлтон», – сказал Дронго, – в чем я никогда не сомневался.

– А вы считаете, что мы могли не обратить внимание на приезд сюда человека, у которого погибла дочь и который столько времени пытается уточнить все факты по этому террористическому акту?

– Вы обратили внимание и сразу начали за нами следить. Видимо, проконтролировали и мой разговор со следователем Поляковым. А затем подставили мне вместо настоящей сестры Шовдыгова вашу сотрудницу, которую я сумел вычислить.

– Она потом вас и разоблачила, – сразу вставил Богдановский, – сумела вычислить вас в воронежском отеле и сообщить в управление.

– Молодец! – кивнул Дронго. – У нее, видимо, хорошие способности.

– Не всегда вы должны выигрывать, – заметил генерал, – иногда приходится и проигрывать.

– А потом вы начали за нами следить и узнали, что мы пытаемся выехать в Нальчик для встречи с семьей одного из террористов. На вокзале мы почувствовали слежку, и я вынужден был выйти в Воронеже, чтобы отвязаться от ваших «топтунов». Затем я поехал в отель, где меня и нашли.

– Все верно, – кивнул Богдановский.

– Не совсем, – неожиданно сказал Штейман.

– В каком смысле, Семен Абрамович? – не понял генерал.

– Господин Дронго уже после встречи с нашей сотрудницей хорошо понимал, что ваше управление проявляет к нему повышенный интерес. И когда он посылал своего напарника покупать билеты в Нальчик, он и не собирался туда отправляться. Ему было важно подтвердить вашу большую, очень большую заинтересованность в его передвижениях. Поэтому он демонстративно сошел в Воронеже и решил поступить вопреки всякой логике, как нам кажется, то есть остался в отеле. Но на самом деле у него была своя логика. Он хотел убедиться, что вы не просто бросили все силы своего управления и массу других сотрудников на его поиски, а что вас очень волнуют его передвижения и возможность не допустить его дальнейшего расследования. Таким образом, он получил полное подтверждение своей версии. Все было продумано с самого начала. – Штейман вздохнул, потом немного подумал и добавил: – Насчет сотрудницы, которая вас вычислила. Она уже дала показания, что сумела найти вас, показав вашу фотографию и узнав, в каком номере вы остановились. Она уверяет, что следила за вашим номером. Но я полагаю, что вы должны были обнаружить ее слежку. Возможно, вы даже увидели ее, так как не могли ее не узнать и тем более понять, почему она оказалась в Воронеже. Возможно, вы нарочно не стали скрываться, чтобы вас обнаружили. Или даже пожалели женщину, которую уже однажды обманули. Самое поразительное, что вы не сказали нам в разговоре, что узнали этого офицера в салоне самолета, когда вас везли обратно в Москву.

Дронго не улыбнулся. Усилием воли он не стал даже напрягаться. Штейман был более чем серьезный психолог, и притворяться было сложно, почти невозможно. Он мог догадаться и о гораздо большем.

– Таким образом, – сказал в завершение Семен Абрамович, – сидевший здесь господин аналитик блестяще провел свою партию и одурачил ваше управление, господин генерал. Он разгадал ваше наблюдение и вызвал огонь на себя, чтобы понять, насколько вы заинтересованы в его поисках. Что вы блистательно и подтвердили. Теперь у него появится второй, не менее важный вопрос: почему вы следите за ним и его напарником с такой настойчивостью, бросая на эти поиски все возможные силы вашего управления и даже задействуя местные органы безопасности? Боюсь, что он начнет делать выводы, и эти выводы будут не в вашу пользу, генерал. Не в твою пользу, Алеша, – добавил он, глядя на Богдановского и подчеркивая этим и свою связь с генералом, и свое былое наставничество. Очевидно, для того, чтобы Дронго не считал своего собеседника таким легким соперником даже без поддержки самого Штеймана. В этих разговорах двух гениев психологии были важными каждое слово, каждое предложение, каждый жест.

Дронго впервые подумал, что еще никогда в жизни не сталкивался с таким опытным соперником. Сказывались колоссальный опыт Штеймана и его эрудиция.

– Теперь понимаю, о какой игре вы говорили. Вы еще пытаетесь с нами состязаться. Вам не кажется это глупым? – покачал головой Богдановский.

– По-моему, вы начали эту игру без меня, когда установили свое наблюдение за приехавшими Блехерманом и Штаркманом, – парировал Дронго.

– И теперь вы не собираетесь останавливаться, – заключил генерал. – Значит, моя задача – остановить вас любой ценой. Вы это понимаете?

– В таком случае моя задача – сообщить Меиру Блехерману, что российские службы безопасности всячески препятствуют моему… интересу к этому делу, – деликатно сообщил Дронго.

Богдановский хотел что-то сказать, но Штейман перебил его:

– Он блефует, ему совсем не хочется сообщать об этом Блехерману, так как после этого разговора он оборвет все связи с вами и не сможет нормально продолжать расследование. И еще потеряет весь гонорар, когда Блехерман поймет, что эта ставка себя не оправдала, и прекратит с ним всякие связи. Достаточно услышать господина эксперта и посмотреть, как он произносит эти слова, чтобы понять: он блефует.

Дронго подумал, что каждое следующее слово нужно будет произносить с учетом того, что здесь находится Штейман. Разговаривать в его присутствии было более чем сложно.

– Можно, я пройду у вас курс «молодого бойца»? – неожиданно пошутил он, обращаясь к Штейману.

– Отлично! – кивнул Семен Абрамович. – Разрядили напряжение своевременной шуткой. Что касается вашего обучения, то вам оно не нужно. Мне много лет, господин Дронго, и я еще не встречал человека, который так виртуозно владел бы навыками общения, как вы. Кажется, в вашем досье была фраза психологов, что вы «можете разговорить даже памятник».

– Чем я сейчас и занимаюсь, – еще раз пошутил Дронго.

– Вы понимаете, что ситуация абсолютно невозможная, – вздохнул Штейман. – Если мы опрокинем ее и взглянем с другой стороны, то за приехавшими в Израиль сотрудниками российских спецслужб было бы установлено еще более плотное наблюдение и им явно не позволили бы устраивать такие номера с исчезновением. Вас бы немедленно депортировали из Израиля. Не разговаривая и не сомневаясь.

– Но мы в России, и Вейдеманис – ваш гражданин. Кстати, я тоже не совсем чужой. Насколько я помню, Государственная дума России разрешила всем бывшим гражданам Советского Союза принимать российское гражданство.

– Которое вы не приняли, – быстро вставил Богдановский.

– Чтобы не всегда зависеть от вас, господин генерал, – парировал Дронго.

– Что нам делать? – На этот раз Богдановский обращался не к нему, а к своему наставнику.

– Есть несколько возможностей, – сказал, словно размышляя вслух, Штейман. – Полностью оборвать все связи, выслать из страны господина аналитика и строго предупредить Вейдеманиса о невозможности дальнейшего расследования. Но в этом случае Блехерман не успокоится и будет продолжать свои поиски. Возможно, с другими исполнителями и на другом уровне.

Дронго молча слушал. Ничего не изменилось ни в его лице, ни в его позе. Он знал, что этот старик заметит даже малейшее его движение. При этом сидеть неподвижно означало также выдавать себя не с лучшей стороны. Он это хорошо понимал, но уже ничего не мог с этим сделать.

– Следующая возможность – ликвидация Дронго и его напарника, – очень спокойно продолжал говорить Штейман, словно речь шла об игре в карты, а не о жизни двух людей, один из которых его слышал. – Этот вариант тоже далеко не совершенен, и лично мне он не очень нравится. Конечно, найти специалистов такого уровня Блехерман не сможет. Но он и не станет искать. Вместо этого он обвинит наши службы в двойном убийстве и потакании террористам. Учитывая современную международную обстановку, этот вариант менее всего подходит для продолжения подобной операции.

Он не сказал, что нельзя убивать людей. Этот специалист рассуждал о понятиях «хорошо» или «плохо» только с точки зрения самой службы – выгодно или не выгодно. Человеческая жизнь, даже в случае с таким специалистом как Дронго, которого он, безусловно, уважал, представлялась для него второстепенной и менее значимой, чем успех деятельности его организации.

– Наконец следующий вариант, – продолжал Штейман. – Попытаться договориться с господином экспертом и объяснить ему, насколько важны связи террористов за рубежом, которые сейчас проверяются нашими службами. Возможно, даже подключить его к этой проверке, сделав реальным соучастником всего процесса. С одной стороны, это укрепит ваше доверие друг к другу, а с другой – позволит решать некоторые вопросы с гораздо большей результативностью, учитывая опыт и знания сидящего здесь эксперта.

– То есть мы должны раскрыть наши карты и позволить ему играть на нашей стороне? – спросил Богдановский.

– Я думаю, что он на это и рассчитывал, когда подставлял себя под наблюдение ваших сотрудников и устраивал провокацию в поезде, – скромно закончил Семен Абрамович, метнув взгляд на гостя.

«Чудесный старик», – подумал Дронго.

– Вы правы, – неожиданно услышал он голос Штеймана. – Конечно, вам более всего понравился мой третий вариант. Полагаю, что на него вы и рассчитывали, проводя свою собственную операцию.

– Я понял, – слегка усмехнулся Дронго, – вы умеете читать мысли.

– Как и вы, – парировал Штейман. – Я ведь замечаю, как вы за мной наблюдаете. И вижу, как вы пытаетесь держаться, чтобы я не мог вычислить вас по вашему эмоциональному состоянию. Это заметно, как бы внешне спокойно и непринужденно вы ни держались.

– Так, – сказал Богдановский, – даже я не имею права решать подобные вопросы. Нам понадобится время. Вам придется подождать, господин аналитик. Мне нужно проконсультироваться, а вы вернитесь в свою комнату. Если вы проголодались, я прикажу принести вам обед.

– Спасибо. У вас был очень обильный завтрак. Просто одна небольшая деталь. Я не большой любитель кофе. Можно попросить, чтобы мне подали чай?

– Я распоряжусь, – кивнул генерал. – А вам, Семен Абрамович, особое спасибо. Вы, как всегда, нас выручили. – Он поднялся и быстро вышел из комнаты.

Штейман посмотрел на своего более молодого собеседника и тяжело поднялся со стула, опираясь на палку. Дронго двинулся к выходу следом за ним. Уже в коридоре Штейман обернулся и неожиданно подозвал его к себе, поманив пальцем.

– Я вас слушаю, – подошел заинтригованный эксперт.

– Хотел сказать вам на прощание, – прохрипел Семен Абрамович, – наклонитесь ко мне.

Дронго послушно выполнил его просьбу.

– Вы молодец, – услышал он шепот Штеймана. – Я проверил, когда туда полетела майор Рахимова. Она была уже в два часа дня в Воронеже, а позвонила только вечером. И вы так напряженно держались, не отреагировав на слова о вашем поражении. Неужели ваше мужское очарование оказалось сильнее должностных инструкций?

– Ни в коем случае! Я даже не знаю, о ком вы говорите, – нахмурившись, тоже шепотом ответил Дронго.

– Поэтому ответили шепотом, – добродушно заметил этот противный старик, – вы себя выдали. Хотя я не вижу в этом ничего плохого. Вы молодец, – повторил он. И уже гораздо громче добавил: – И вообще вы очень неплохой специалист, господин аналитик. Отдаю вам должное. Я бы с удовольствием рекомендовал вас на свое место, – подмигнул Штейман несколько ошеломленному Дронго, который с уважением посмотрел на этого человека, рядом с которым невозможно было сохранить ни один секрет.