4

Август как-то слишком быстро, на мой взгляд, сменился сентябрем, причем самой противной его ипостасью: мало солнечных дней, никакого очарования бабьего лета и золотой осени. Много сырости, серости и жалости к себе. На улицу выходить совершенно не хотелось, и я старалась делать это лишь по необходимости: обналичить деньги, купить продуктов на неделю, вынести мусор. За все время моего затворничества я только дважды общалась с живыми людьми: отнесла свой подмоченный ноут маринкиному мужу, чтобы он оценил масштабы катастрофы. Он сказал, что оставит его у себя на несколько дней, чтобы разобрать, подсушить и спасти то, что поддается спасению и восстановлению. А потом забрала его, когда Олег сообщил, что ноутбук со всей моей работой практически не пострадал. Мы с Мариной немного поболтали, и она даже не сделала попытки вразумить меня и воззвать к моим инстинктам размножения.

Все остальное время, за исключением тех дней, когда компьютер был в починке, я общалась только с клиентами (по электронной почте и в скайпе) и с парнями-игроками, когда выходила в игру.

Я стала часто играть. Как это обычно происходит, игра меня затянула и заставила забыть о проблемах моей невзрачной реальности. Там, в игре, я чувствовала себя живее, чем здесь, в собственной квартире, в моем любимом кресле под торшером.

Когда среди моих старых знакомых по игре разошлась весть о том, что я вернулась, многие из них присоединились к нашей разросшейся компании. Мы снова стали всей нашей дружной и сплоченной командой совершать налеты на сложные данжи. Обросли красивыми дорогими вещичками, которые просто так не достать и даже не купить на аукционе. Рейтинг гильдии возрос, к нам потянулись новые люди.

Мы договаривались о встрече в онлайне в определенное время, заранее обговаривали сложность и примерное время прохождения очередного данжа, заранее распределяли, кому какой «шмот» достанется. Дележ был справедливый: офицеры гильдии старались учесть нужды и потребности в том или ином оружии или доспехе каждого члена команды. Случайно «выпавшую» из монстра хорошую вещь долго и придирчиво рассматривали, решая, кому из нашей банды она нужнее.

Как правило, на игру я отводила время примерно с 21:00 до полуночи – самый удобный онлайн для большинства моих согильдийцев. Иногда походы затягивались еще на пару часов, и когда я выходила из игры, я чувствовала себя выжатой, как будто я не кнопки нажимала, а вправду несколько часов подряд размахивала тяжеленным посохом и тратила магические силы. Тогда я наливала себе бокальчик разбавленного водой мартини, съедала бутерброд, дрожа от жадности, и только после этого чувствовала, как ко мне возвращается жизненная сила и энергия. Как в игре.

Во время таких походов мы с парнями пользовались голосовым чатом, придуманным специально для геймеров. В нем могли общаться вслух все члены группы, и это здорово облегчало нам игру. Лидер нашей банды эффективно нами руководил, любой из бойцов мог вовремя попросить помощи, не тратя времени на набор букв и слов в текстовом чате.

Поначалу я надевала беспроводные наушники с микрофоном (уйму времени потратила в интернете на поиски подходящих, читая отзывы и технические описания). Но потом Чур попросил меня включить голоса остальных игроков, чтобы он тоже мог их слышать. И я перенастроила воспроизведение звука, чтобы он шел из динамиков, а наушники вешала теперь на шею, чтобы микрофон находился возле рта.

– Так, всем стоять! Как обычно, я впереди, Даня, подстрахуй!

– Сам ты подстрахуй!

– Но-но, давайте серьезнее, и тут с нами дама!

– Ах, да, прастити! – Обычная Мишина с Даней дурашливая перепалка.

– Леха и Вадим, охраняете Ольгу, дамажите только по моему приказу! Оль, спасай меня, чихай на всех, пусть дохнут, пока я не разрешу всем встать!

– Поняла.

– Вован, ты на ассисте и контролишь всех, кроме босса. Большого дядю режем сразу, мелочь потом вырезаем по одному. Вопросы есть?

– Нет.

– Двигаемся до поворота, там куча охранников. Ходят вразнобой, так что выцепляем по двое-трое. Леха, целься в ближайшего к нам, когда он уже будет на пределе стрельбы. Понял?

– Понял.

– Поворот. Все готовы?

– Нет, погодите, я пожру.

– Давай быстрее, они приближаются. Щас развернутся – и упустим.

– Готов.

– Ждем. Первая тройка дошла, разворачивается. Вовчик, последнего, самого крайнего.

– Взял, держу.

– Жди. Я скажу, когда первая группа выйдет из зоны аггро. Так. Уходят. Всем приготовиться… Огонь! Дамагеры, навались! Быстренько мочите этих, пока те не вернулись! Леха, жахни массухой! Зверя не посылай, переагрит – замесят его. Все в дамаг! Вторая пачка на подходе. Лех, Вадик, жарьте всем, чем можете. Желательно по всем.

Некоторое время из динамиков доносилась только боевая музыка, рычание монстров и звуковые эффекты от ударов и заклинаний. Игроки сосредоточенно молчали, не засоряя эфир. Миша руководил только когда этого требовали обстоятельства, каждый из нас знал свою роль и делал все, что должен.

– Так. Двое почти готовы, Леха, трави зверя, пусть догрызает недобитка. У нас трое свеженьких! Навались! Оль, ты как? Мана есть?

Я оценила свои запасы. Не потрачена даже половина энергии. Запас большой, и есть еще синие бутылки на крайний случай.

– Нормально, – буркнула я, не отрываясь от шкалы жизни Мишиного «танка».

Игра заворожила домового. Он не просто прикипал к экрану, пока мы бились с нарисованными монстрами, но старательно впитывал все происходящее, как будто сам смотрел захватывающее кино или участвовал в игре вместе с нами. Иногда он вел себя как буйный хоккейный или футбольный болельщик: орал что-то подбадривающее и мельтешил вокруг меня. Я шикала на него в самые напряженные моменты, когда он начинал меня отвлекать; Чур ненадолго утихомиривался, но потом снова забывался и начинал шуметь. Особенно бурно он выражал свои эмоции, когда мы проигрывали.

Игроки, впрочем, тоже входили в роль, и тогда в эфире отчетливо слышались злобные высказывания, шипение и даже стоны отчаяния. Мы бурно обсуждали каждый проигрыш, выясняли, что или кто послужил причиной нашего поражения, как следует себя вести в следующий раз, какие применять заклинания, какую хитрость можно придумать, чтобы обмануть бездушных компьютерных монстров. Например, мы не стеснялись заманивать крупногабаритных мобов в текстуры, а когда они надежно там застревали безо всякой магии и контроля, спокойно, без нервов и жалости крошили их в капусту.

За несколько недель я набрала еще несколько уровней, и Миша с Даней стали брать меня в более серьезные данжи. Иногда мы бродили там втроем, без младших по уровню членов нашей гильдии. Мы были очень осторожны и выверяли каждый шаг, очень четко отрабатывали каждую связку заклинаний. Пальцы сами летали по клавиатуре, как будто жили своей жизнью, а действо на экране происходило как будто само по себе. Домовой теперь не пропускал ни одной игры. Даже когда я не замечала его присутствия (то есть когда он мне не сильно мешал), что-то всегда подсказывало, что он напряженно следит за моими действиями и действиями других игроков.

Я увлеклась, пока однажды не заметила, что незаметно набрала парочку килограммов и перестала себе нравиться в большом зеркале в прихожей, которое – единственное в моей квартире – показывало меня целиком. Я решила больше гулять и меньше сидеть за компьютером, когда не работаю.

Просто гулять мне было холодно и скучно. Поэтому я решила побаловать себя и для начала в удовольствие побродила по спортивному гипермаркету. Я присмотрелась даже к беговой дорожке, но, поразмыслив, решила отдать предпочтение свежему воздуху.

Выбрала себе отличное термобелье, спортивный костюмчик, легкий, из каких-то волшебных суперсовременных технологичных тканей, совершенно ненатуральных на ощупь, без намека на так любимый мною хлопок или шерсть, но расхваленных в интернете любителями комфортного спорта. Приобрела беговые кроссовки с жестковатой подошвой, но очень удобно сидящие на ноге и тоже с различными функциями: влагоотведения, воздухопроницаемости и при этом грязеотталкивания. Странно, как все эти замечательные опции могут совмещаться в одной паре обуви, но таков уж наш век.

И начала бегать.

Я выбегала поздно вечером, практически ночью. Почему-то мне не было страшно. Видимо, как в том анекдоте про Красную Шапочку: взять с меня нечего, а секс я и сама люблю. Но на всякий случай в кармане моей спортивной куртки болтался перцовый баллончик. Мало ли.

Когда я выходила из подъезда, противный осенний ветер казался мне пронизывающим. Очень хотелось вернуться обратно, закутаться в любимый плед и нахлебаться чего-нибудь горяченького и сладенького. Но уже через пять минут легкой трусцы ветерок становился приятным и освежающим, и я с трудом удерживалась, чтобы не распахнуть куртку.

Через месяц моих пробежек килограммы уже не выпирали, живот и бедра подтянулись, зеркало снова стало показывать моложавую стройную дамочку неопределенного возраста. Наверное, того самого, бальзаковского.

Я прикупила себе малюсенький плейер и разнообразила свой маршрут, постепенно обследовав весь микрорайон, который раньше знала весьма поверхностно. Пару раз ко мне попытались пристать, но я была не в настроении знакомиться и молча прибавляла скорости, с легкостью «отрываясь» от нежданных попутчиков. Однажды все-таки воспользовалась баллончиком и горько об этом пожалела: не учла, что ветер дует в мою сторону. В итоге досталось и приставале, и мне. Я еле добралась до дома и долго-долго пыталась смыть с лица жгучую гадость под язвительные комментарии домового, который не проявил ко мне ни капли сочувствия. Тогда я купила электрошокер.

Еще через пару месяцев пробежки вошли в привычку. Я не загоняла себя до седьмого пота, трусила исключительно в свое удовольствие, воспринимая это как приятные прогулки по ночному городу.

Убегая из квартиры всего на полчаса-час, я не выключала компьютер.

И однажды я осознала, что что-то не так с моим игровым персонажем: его опыт повышался без моего участия. Пока я бегала, кто-то набрал ему почти целый уровень! Поразмыслив над этим загадочным явлением и понаблюдав за собственным персонажем еще несколько дней, я убедилась, что есть и другие признаки. Я обнаружила, что изменилось и количество игровых денег, да и персонаж при входе в игру оказывался не всегда точно в том положении, в котором я его оставляла. В другое время я, может, и не заметила бы таких мелочей. Но в целом картина была ясна: моим персонажем определенно кто-то играл.

Я обратилась в техподдержку игры, сообщив о взломе моего аккаунта. Через несколько часов пришел ответ. Мне вежливо сообщили, что аккаунт не взломан, что в игру заходили исключительно с моего ноутбука, судя по IP-адресу. Попыток подменить данные IP тоже не было.

Вывод напрашивался только один.

– Чур! – Тишина. – Чуууур! Чего это ты затаился? – Я постаралась придать своему голосу нейтральный тон, но, похоже, он все-таки услышал скрежет моих зубов.

Я прошлась по квартире, заглядывая во все углы.

– Чурик! – Я не собиралась сдаваться. – Покажись мне, дорогой товарищ! Надо поговорить.

– Елей и яд! Ты излучаешь затаенный гнев и обиду!

– Ну еще бы! – Я резко развернулась на голос. – Зачем ты спер моего персонажа? Что, попросить не мог? Развел партизанщину за моей спиной!

Домовой сидел в кухне на разделочном столе и выглядел слегка сконфуженным.

– Ну… я… мне очень хотелось попробовать.

– Попросить…

– Я не был уверен, что ты разрешишь.

– Ну ты как ребенок, чесслово.

– Я больше не буду.

– Вот-вот. Что ты не будешь? Играть?

– Нет, партизанщину разводить.

– А играть?

– А можно? – В его глазах вдруг засветилась такая искренняя и неподдельная надежда, что мне стало смешно, и я прыснула. Надежда мгновенно сменилась такой же детской радостью, и через какое-то мгновение он уже сидел за моим компьютером. Теперь я торчала за его спиной, наблюдая, как он создает себе персонажа на моем аккаунте.

Работать стало совершенно невозможно. Отогнать домового от компьютера было нереально, у него всегда находились причины не отрываться от игры вот именно сейчас: «Босс, Ольга, не мешай, босс же! Я тебе давал играть, между прочим!», «Ну не могу я выйти из данжа, бросив партнеров! Как я буду выглядеть?»

Работать мне удавалось урывками, и пару раз я почти подошла к дедлайну, хотя всегда старалась оставлять себе небольшой запас времени, чтобы как следует проверять саму себя без спешки. Я злилась и психовала, громко высказывая с кухни все, что думаю по поводу игромании некоторых. Я чуть не купила себе на кухню телевизор, но в последний момент спохватилась и за те же деньги купила новый дешевый ноут – в самый раз для работы с текстами и интернетом.

Потом я решительно выгнала домового из-за своего старого компа и перенесла на флешке все необходимые рабочие материалы на свой новый ноутбук, с которым расположилась на кухне.

Зато теперь у меня всегда был под рукой холодильник с бутербродами, и грязные чашки от чая и кофе не копились возле рабочего места, а складировались в раковине и иногда даже вовремя мылись.

Поиграть мне теперь удавалось редко. И когда я входила в игру, «мои мальчики», как окрестил их Чур, старались использовать меня по полной, затевали рейды и даже набеги на территорию противников.

Чур набрал обороты, похоже, освоился в игре и даже немного прославился. Однажды я услышала, как мои собратья по оружию обсуждают персонажа по имени Закидонский – того самого, которого создал Чур. Парни говорили, что неплохо бы заполучить его в нашу гильдию: у него оказался в прямом смысле убийственный рейтинг, а одет он был так, что в нем заподозрили читера. Однажды прошел слух, что на Закидонского настучали админам, те проверили логи и подтвердили законное происхождение каждой вещички, каждого артефакта, присвоенного этому загадочному персонажу. Слушая эти разговорчики, я пыталась понять, чем он их так привлек. Парни объяснили, что я пропустила чуть ли не самое интересное: появление уникального игрока.

– И чем же он так уникален? – спросила я в микрофон, косясь на подслушивающего, как обычно, Чура, который прямо-таки излучал самодовольство, развалившись в позе римского патриция на моем рабочем столе.

– Шутить изволишь? – Даня даже приободрился, это чувствовалось по голосу. – Да он просто бог в ПВП! Я как-то сам наблюдал, как он порвал кучу народа за каких-то пару минут! Такой замес был! Там такие реакции, такие гениальные связки, что я бы тоже подумал, что это читер. Ну или как будто он играет не мышью, а сразу двумя клавами. Как на рояле! Он гениален!

– Даня, да ты фанат! – Я уважительно взглянула на Чура, и он поднял вверх большой палец и покивал своей мохнатой башкой.

– Даня у нас не просто фанат. Он на нем помешался. – Это внес ясность Мишаня.

– Я просто восхищаюсь!

– Ты просто завидуешь!

– Ну да. Хотел бы я так научиться. Но блин, у меня всего десять пальцев!

– А у него сколько, по-твоему?

Я молча слушала, изредка переглядываясь с домовым и не переставая удивляться. Надо будет присмотреться, как ему удалось произвести на наших игроманов такое впечатление. Я была уверена, что Чур мухлюет, и мне было интересно, с чем именно. Неужели с кодами? Но ведь его же проверяли, и, по слухам, не раз. Данила поведал, что несколько дуэлей Закидонского наблюдали сами гейм-мастера. И не нашли к чему придраться, кроме нечеловеческой быстроты реакций, которую не мог объяснить даже самый быстрый интернет.

– Как ты это делаешь? – спросила я его, когда мы с ним отключились от «эфира», то есть голосового чата.

– Что именно? – Чур сделал невинную физиономию и поковырял пальцем коврик от мыши, к которому что-то присохло.

– Не прикидывайся, что не понимаешь, о чем я спрашиваю.

– Я просто крут, – скромно потупившись, сказал он. Я картинно вздохнула. – Ну правда! Ты же сама видела! Я просто хороший игрок!

– Мальчики говорят, что ты один из лучших, – поправила я его.

– Мальчики неправильно говорят. Я лучший! – Я почувствовала, что его прямо распирает от самодовольства.

Я была поражена. Я сидела, молча пялилась на него и пыталась сообразить, что для меня лично может означать раздутый от гордости домовой, который переиграл мальчишек в компьютерную игру. Людей компьютерная зависимость не приводит ни к чему хорошему, именно поэтому я старалась не залипать и не уходить от реальности настолько, чтобы меня затянуло. Как тех бедолаг, которые начинают терять человеческий облик и превращаются в бледных, хилых или наоборот – разжиревших сутулых зомби, живущих в основном ночью и в основном за компом.

А к чему это может привести домового?

– Слушай, а зачем тебе это надо? – наконец прервала я молчание.

Чур прекратил раздуваться от гордости и, кажется, задумался.

Он посидел неподвижно, сверля глазами монитор, задрал лохматую башку к потолку и задумчиво поскреб шею, потом замер и стал совсем прозрачным, так что я едва его различала и подумала, что сейчас он совсем исчезнет. Но он вдруг встрепенулся, «проявился» и уверенно выдал:

– Эмоции.

– Что – эмоции? Тебе что, в реале эмоций не хватает?

– Мне их везде не хватает. Точнее, мне их много не бывает.

– В каком смысле? Они тебе зачем?

– Не знаю. Это сложно объяснить.

Теперь задумалась я: как он вообще может мне что-то объяснить про себя, если мы с ним, скорее всего, мыслим разными категориями? Что он знает о моих представлениях? Что он знает вообще о наших, человеческих мировоззрениях? И вообще. Что он, в конце концов, такое?

Домовой, похоже, тоже думал примерно в этом направлении. Он поерзал, устроился рядом с клавиатурой и начал объяснять.

– Ты вообще хоть примерно представляешь, что ты такое? – Похоже, я была права: мы пришли в итоге к одному и тому же вопросу.

– Примерно представляю, – сказала я. – Я человек.

– А из чего ты состоишь? – Сейчас своим менторским тоном и вопросительно-выжидательными интонациями он напомнил мне моего бывшего учителя биологии. Тот тоже любил, когда мы задавали себе и ему вопросы и пытались на них ответить.

– Из белков, жиров и углеводов, – попыталась отшутиться я.

– А это все из чего? – Он был и терпелив так же, как тот учитель.

– Из молекул. Молекулы из атомов. Атомы… из чего-то там еще.

– Во-о-о-от! В итоге это «что-то там еще» состоит из сгустков энергии.

– Как-то так, да, – согласилась я, мысленно перебирая все свои скудные познания из области физики.

– Я тоже состою из энергии.

– Да? – Я постаралась, чтобы он почувствовал мой сарказм, но его, похоже, было так просто не прошибить.

– Все, что ты видишь, слышишь или чувствуешь в этом твоем реальном мире, – это энергия. Разные виды энергии. Часть ее ты не способна увидеть, услышать или почувствовать. Есть такие поля и такая энергия, для которой даже ваши ученые не могут найти ни названия, ни объяснения. Они даже не подозревают о ее существовании. Ее нельзя измерить или зафиксировать приборами. Одна из таких энергий – я. Честно говоря, я и сам не знаю, что я такое. Я был здесь задолго до появления разумной жизни.

– Да, ты говорил. Значит, ты – разумная энергия?

– Да. По сути, как и ты. – Он улыбнулся.

Он говорил понятные вещи, но, правду сказать, у меня многое не укладывалось в голове. Почему он называет себя энергией? Почему я его вижу? Почему я с ним говорю?

– Но я не говорил, что привязан к определенному месту на земле. Это место небольшое по площади, как раз примерно с дом и еще часть двора. Мне повезло. Я домовой.

– А есть такие, которым не повезло?

– Есть такие, которые живут в других уголках Земли. И называются по-разному.

– А почему те домовые, которых я встречала раньше, были такие агрессивные?

– Не все такие разумные, как мы с тобой. Они похожи на диких животных. Они тебя боялись.

– Почему я вообще их вижу? Как?

– Не могу сказать точно, но догадка у меня есть. Догадочка… – Он потеребил бороду, поерзал, повернувшись спиной к монитору и азартно взглянул на меня.

– Ну давай, выкладывай свою «догадочку».

Я тоже поудобнее устроилась в вертящемся кресле.

– Ты очень сильный эмпат. Я думаю, все дело в этом.

– А при чем здесь это?

– А при том, что та энергия, из которой я состою, как-то связана с эмоциями. И это то, что ты способна воспринимать лучше остальных людей. Поэтому ты меня практически видишь. А на самом деле – просто чувствуешь, как эмоции других людей.

Я задумалась.

– Нет, все равно не понимаю.

– Вспомни, ты ведь наверняка практически всегда на сто процентов чувствуешь, когда тебе врут.

– Точно. Но я всегда думала, что это из-за моей проницательности.

– Фигушки. Твоя проницательность – это следствие твоей гипер-эмпатии. Фильмы любишь? – Вопрос был неожиданным.

– Люблю, но…

– Не все, да? А я тебе скажу, почему. Потому что не все актеры способны так вжиться в роль, чтобы передать те эмоции, которые они должны до тебя как до зрителя донести. Плохая актерская игра – это ложь. И ты ее чувствуешь. Ты ходячий индикатор правды. Детектор лжи! Полиграф!

– И что, меня нельзя обмануть? – Верилось с трудом.

– Можно. Даже настоящий полиграф, как выяснилось, можно обмануть. Но очень сложно! – Похоже, он был доволен, а до меня вдруг дошло, что я и сейчас продолжаю считывать его настроение и это получается у меня совершенно непроизвольно.

И не только с ним! Я действительно всегда в курсе, кто в каком настроении находится, включая животных и окружающих меня незнакомцев. Я всегда в точности знаю, кто как ко мне относится. И я действительно чую, когда мне врут. Это всегда меня удивляло, и я всегда пыталась понять причину вранья, и во многом это мне помогало установить правду. Особенно когда я еще работала в журналистике.

Домовой внимательно меня разглядывал и, похоже, тоже прямо-таки видел, как в моей голове крутятся всякие шестеренки.

– Ну ладно эмоции. Но как мы с тобой разговариваем?

– Ты вслух. – Вот сейчас он, похоже, издевался надо мной.

– А ты?

– А я транслирую тебе свои эмоции, образы… То есть, ты просто знаешь, что я пытаюсь тебе сказать.

– Почему? Откуда? Это телепатия?

– Неееет, не путай. Телепатия – это прямое вмешательство в твой мозг. Все равно что вот так ты видишь палец сама, – он показал мне средний палец, оттопыренный в том самом неприличном жесте, – а вот так – это телепатия! – И он почти ткнул этим своим пальцем мне в глаз.

Я отшатнулась, хотя все равно, наверное, не почувствовала бы тычка. Он снова был доволен, а я треснула бы ему по башке, если бы могла. Я непроизвольно потерла глаз.

– Но ты умеешь?

– Умею. Показать?

– Покажи.

Мне было любопытно. Ну еще бы!

– Не боишься?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю, – на всякий случай предупредил он. – Готова?

– Ага. – Я тоже на всякий случай вцепилась в подлокотники кресла.

Но я оказалась совершенно не готова к тому грохоту, который зазвучал прямо в моей голове. В глазах потемнело, воздуха стало не хватать. Потом я поняла, что это не грохот, а голос, и он что-то пытается мне сказать. Я зажмурилась и попыталась закрыть руками уши, но голос продолжал греметь прямо в мозгу, и мне начало казаться, что голова сейчас взорвется, как сырое яйцо в микроволновке.

А потом все стихло. Я разжала уши и открыла глаза. Очень медленно ко мне вернулось зрение, потом, как сквозь ватное одеяло, стали слышны звуки: шум машин из-за окна, обычные домашние звуки – приглушенные голоса соседей, музыка…

– Некоторые, кто с этим сталкивался, называли это Гласом Ангельским, – как ни в чем не бывало сообщил мне домовой.

Я молча сползла с кресла и, пошатываясь, потащилась на кухню выпить кофе.

Меня все еще потряхивало, и зубы заметно стучали о край кружки. Кажется, даже Чура проняло, и он, проявившись рядом со мной, как-то робко и как будто даже смущаясь заглядывал мне в глаза и монотонно бубнил:

– Ну я не знал, как это действует на людей, я не пробовал. Ничего же не случилось… Мозги на месте, глаза и уши на месте. Я же не применял физическое воздействие…

Я дернулась так, что пролила кофе на свой любимый плед, а домовой отпрыгнул, опасаясь, что в него сейчас полетит кружка.

Зря боялся.

Я сама была напугана. Физическое воздействие он не применял. Я даже не хотела представлять, что было бы, если бы он попытался… Я видела, что творят эти существа. Не знаю, из каких там потенциально-кинетических энергий они состоят, но по-моему, сразу из всех. Они способны поджигать, электризовать и двигать вещи со страшной силой. У меня было впечатление, что меня когда-то всего лишь пытались напугать. А вот если бы попытались убить – тогда у меня не было бы шансов. Но мне кажется, многие из этих ребят не осознавали всей своей силы…

А вот Чур…

Он и правда был разумен. И знал, на что способен. Даже если и говорит при этом, что не догадывался, не экспериментировал…

Впрочем, если подумать, зачем ему стрелять из пушки по нам, воробьям? Если бы он тут буйствовал, то это место давным-давно обросло бы дурной славой и люди обходили бы его за сотню километров.

– Ну так зачем тебе наши эмоции? – наконец подала я голос из своего пледа.

– А зачем тебе еда, вода, воздух? Чтобы поддерживать жизнь. Или в моем случае не жизнь, а… Может быть, разум… Может быть, это они сделали меня… таким. Особенным.

Я скептически хмыкнула и отпила большой глоток кофе.