Книга: Сетевой
Назад: 20
Дальше: Примечания

21

Алексей отступил вглубь квартиры, пропуская меня с моим рюкзаком.
Он подпирал плечом стену в прихожей, держал руки в карманах джинсов и молчал. Я вспомнила свой сон, внутренне усмехнулась тому, какой он там был радостный и возбужденный и каким чужим кажется здесь, сейчас, в реальности.
Я с грохотом выпустила из рук рюкзак, обошла его, подошла вплотную к Алексею, осторожно развернула его спиной к стене и поцеловала в губы. Для этого мне пришлось встать на цыпочки и притянуть к себе его голову.
Он не сопротивлялся, но первые пару секунд пришибленно молчал и не шевелился, потом наконец ответил на мой поцелуй, взяв меня обеими руками за шею, и стал точно таким же, как в моем сне: прижал меня к себе и, целуя куда придется, шумно вдыхал запах дыма и горной сырости, которым пропахли мои волосы.
– Ты почему здесь? Ты разве не в больнице?
– Я не мог пропустить твое возвращение.
– Он тут уже три дня ошивается! – наябедничал невесть откуда появившийся домовой, которого я тоже готова была расцеловать.
Я покосилась на его довольную лохматую морду, и он пояснил:
– Ну а чего, он приполз, я не мог его не впустить. Подыхать ему, что ли, на лестнице.
Чагин не выглядел совсем уж подыхающим: ну чуть похудевший, ну слегка побледневший, заросший щетиной, как тот же Паша, только что вернувшийся из похода. Я провела рукой по его груди, где, по моим воспоминаниям, была рана от бандитской пули, и ощутила под футболкой то ли бинты, то ли пластырь. Он прижал свою ладонь к этому месту и болезненно поморщился.
Я ткнулась лицом в его плечо, обхватила его обеими руками за талию и принялась сопеть, вспомнив, каким оставила его тут, возле двери, на лестнице, и как потом Павел сообщил мне, что он жив.
– Ты правда по мне плакала? – подозрительно довольным голосом спросил Чагин.
Я стукнула его кулаком по плечу, и он теперь уже сам поцеловал меня совсем не братским поцелуем. За своей спиной я услышала довольное хихиканье Тролля.

 

Я приняла душ, почувствовала себя цивилизованным человеком. Алексей хозяйничал на моей собственной кухне и принимал меня как дорогого гостя: поставил чайник, вынул из холодильника каким-то чудом оказавшиеся там съестные припасы: ветчину, сыр, пачку сливок. От моего придирчивого взгляда, правда, не укрылось, что на ногах он еще держался с трудом и иногда его заметно пошатывало. Но когда я заикнулась, что неплохо бы ему вернуться в больницу, он так выразительно на меня посмотрел, что я почти подавилась бутербродом.
Домовой, сидя за моей спиной на спинке стула, как попугай на жердочке, непрерывно бубнил мне в ухо свои бесценные наблюдения:
– Пришел, знаешь, как у Пушкина: и ослабел, и лег. И лежит два дня, ничего не жрет. Я думал: ну молодец, щас помрет тут, один раз я его вытащил, можно сказать, с того света, когда он мне тут площадку кровищей залил.
Я с набитым ртом покосилась себе за плечо, готовая снова подавиться бутербродом. Домовой продолжал как ни в чем не бывало:
– Да, знаешь ли, фонтан я перекрыл ему, чтобы он совсем тут кровью не истек. Я уже со счета сбился, сколько раз я вот этими самыми руками ему тут жизнь спасал! Ты спроси у него при случае, у него хобби что ли такое – помирать в моей квартире?
Я не выдержала и кашлянула, замаскировав вырвавшийся смешок.
– И лежит! – продолжал возмущаться домовой. – Ну и я ему жратвы принес из холодильника, которую он сам же и припер, умничка!
Я уже вовсю давилась бутербродом, не в силах справиться с эмоциями, и даже начала бить себя кулаком по груди, когда представила, как рядом с Лешей откуда ни возьмись появилась еда.
– Ты знаешь, – тем временем сообщил мне Алексей, – у тебя тут или барабашка завелся, или я немного того, глючил после наркоза… – Он задумчиво поскреб свою макушку.
Недожеванный бутерброд чуть не вывалился у меня изо рта, и я таки поспешно его заглотила и запила чаем от греха подальше.
Домовой тоже заткнулся, и теперь мы с ним оба пялились на Лешу, не зная, как реагировать.
Я еще раз нервно сглотнула и поинтересовалась:
– С чего ты взял?
– Я, конечно, был немного не в себе, но я точно помню, что не клал себе на подушку кусок хлеба. Да и знаешь, шорохи какие-то подозрительные, и мерещится мне что-то иногда… Не замечала?
Я энергично покрутила головой, не готовая вот так сразу вываливать ему все скелеты из своих шкафов.
– А что с нашим делом? – поинтересовалась я, чтобы переменить направление разговора, да и интересовала меня эта тема куда больше, чем хозяйничающий в моей квартире домовой, который поспешил скрыться с глаз, как только речь зашла о нем.
– А все, мы почти закрыли дело. Твой Закидонский всех сдал.
Я эффектно уронила челюсть, и довольный моим выражением лица Алексей вкратце мне все рассказал. Ну то есть рассказывал он то, что знал, остальное, чего он не знал, додумывала и вспоминала я сама или подсказывал Тролль. Картина получалась такая.
Тролль был трейдером. Когда я открыла ему неограниченный доступ в интернет, он пустился, можно сказать, во все тяжкие. Его милые шуточки с сайтами знакомств и говносрачами на разных форумах оказались детским лепетом и вершиной такого огромного айсберга, что сейчас, слушая лешин рассказ, я с трудом представляла себе истинные масштабы тролльей деятельности.
Нелегальные покерные сайты, тотализаторы, ставки, игра на бирже, на Форексе – это было только начало. Параллельно он влез в секретный чат игроков и не просто расшифровал, но и исказил информацию, которой они там обменивались, в ус не дуя и не особо рассчитывая на то, что кто-то может использовать эту информацию. Оказывается, это были инсайдерские сведения о предстоящих повышениях на бирже, нелегальный слив которых мог одних обогатить, а других разорить, если ими правильно воспользоваться.
Тролль разорять никого не стал, но деньжат себе поднял. Ему удалось на чистом везении и практически вслепую (по его словам, конечно) огрести несколько миллионов рублей и так замести следы всякими оффшорными махинациями, что даже УБЭП не смогло ничего на него нарыть. Однако бизнес-воротилы, у которых Тролль таскал нужные сведения, просекли недополученную прибыль, перетряхнули всю цепочку передачи данных и обнаружили утечку сведений к Закидонскому. А поскольку следы Закидонского привели к моему компьютеру, приключения начались у меня.
Тролль снова появился у меня за плечом и с удовольствием слушал лешин рассказ, изредка вставляя свои едкие комментарии.
Так вот, по их объединенному рассказу выходило, что Тролль поначалу не знал ни имен, ни названий корпораций, которым он подгадил своими выступлениями на биржах.
Но когда меня похитили и напичкали химией, чтобы выпытать у меня, что мне известно об их махинациях и торговле биржевой информацией, Тролль использовал единственный известный ему канал связи с этими воротилами, чтобы начать угрожать сливом закрытых данных, если меня не вернут прямо к дому. Если бы он привел угрозы в действие, мои похитители продолжили бы терять миллиарды. Я ничего не выболтала по той простой причине, что ничего не знала и доказала свою бесполезность. И главное, чего ему удалось добиться, – убедительно показать им, что я – не Закидонский и что Закидонский на свободе и готов действовать решительно.
Тогда они стали охотиться за компьютером Закидонского. Проблема была в том, что я засела в собственной квартире, запуганная до чертиков, и тут же со мной ошивался инициативный сотрудник органов, которого они вычислили, скорее всего, уже после второго его появления в моей квартире. Тогда они решили действовать напролом. Однако Чур нас предупредил. Пока молодчики ковырялись с моей входной дверью, стараясь привлечь как можно меньше внимания соседей, Алексей успел напихать в ноутбук программ-шпионов, которые дали Чагину и его коллегам доступ к их компьютерам и позволили вычислить их владельцев.
Мы с Алексеем похихикали, вспоминая тот день, когда оба огребли от молодчиков и ходили потом с битыми мордами.
Потом Леша приуныл, потом включил было свой взгляд василиска исподлобья. Но я была такая умиротворенная и разомлевшая (дома, в безопасности, в тепле, сытая и умытая после душа), что совершенно не смутилась на этот раз.
Наконец он, помолчав и посопев, решился спросить почти напрямую о том, что его грызло:
– А Пашка – вы с ним… поладили?
Я лукаво улыбнулась:
– Ну поначалу он был букой…
Алексей невесело усмехнулся:
– Ну еще бы. Это я должен был идти на его катамаране. И Вадик.
Мое лицо сперва вытянулось, потом я представила, что чувствовал Павел, когда я сначала свалилась ему как снег на голову вместо Чагина, а потом прорыдала посреди ночи, что Чагин едва не погиб.
Алексей продолжал хмуро на меня смотреть, надеясь прочесть по выражению моего лица и ужимкам, как у нас сложилось с Павлом.
Я решила не играть в кошки-мышки и в угадайку, подошла к нему сзади и обняла за плечи, погрузив нос и губы в его вихрастую макушку.
– Павел почти сразу понял, что я тебя люблю, и принял это по-павловски. Если бы я перед этим не встретила тебя, я бы в него обязательно влюбилась. Но…
Леша замер под моими руками, потом развернулся ко мне, сгреб в охапку, уткнулся мне в волосы лицом, жарко дыша. Он ничего не говорил, и мне не нужны были слова, чтобы понять, что он чувствует.
Троллю пришлось спешно убираться с нашей дороги, когда мы, не отрываясь друг от друга, натыкаясь на стены и мебель, на ходу стаскивая друг с друга одежду, перебрались в спальню. Из его груди, теперь залепленной пластырем, то и дело вырывался стон то ли боли, то ли наслаждения. Поначалу я пыталась в этом разобраться, но потом мне стало все равно…
Разговор мы продолжили уже в кровати, глубокой ночью, когда я рассказала вкратце о своих приключениях на Кавказе и о том, как почти оплакала его, Лешу. Он слушал внимательно, не перебивая, то улыбаясь, то хмурясь и отчетливо скрипя зубами. Я льнула к нему, как бездомная кошка, которую внезапно приютили и обогрели. Голова шла кругом от того, что теперь я могла сколько угодно прикасаться к желанному мужчине, от того, что после всего пережитого он не просто жив-здоров и рядом со мной, но и не скован теперь рамками и запретами.
Когда он продолжил свой рассказ о тех событиях, ключевой фигурой которых была я и которые творились при этом почти без моего участия, я притихла у него под боком, теребя пальцы руки, которой он меня обнимал.
Итак, после второго налета на мою квартиру Тролль пошел на сотрудничество со следствием, как мы с ним и договорились, умудрившись сохранить инкогнито и сделать из меня овцу-приманку. И я сама ему в этом помогла, купив себе фальшивый рабочий комп и отдав свой родной! Я рассказала Алексею, как мастерски разыгрывала невинность и трудолюбие перед камерами. Услышав о камерах, он попытался вскочить с кровати, но я слегка надавила ему на плечо, заставив со стоном рухнуть обратно на подушку.
– Они еще там? – спросил он меня приглушенно.
– Без понятия, – так же шепотом ответила я, а потом заметила, как сквозь закрытую дверь спальни просунулась лохматая башка Тролля и чуть не вскрикнула. Но домовой приложил палец к губам, а потом неистово замотал башкой и драматическим шепотом сообщил мне, что камеры и микрофоны он вывел из строя, но оставил на месте как улики.
Я шумно выдохнула. Домовой исчез.
– Они еще там, – сказала я, – но они не работают. Их… Закидонский вырубил.
Ну а что. Я снова выкрутилась, умудрившись почти не наврать.
Он лежал на спине, разглядывая мой потолок, и рассуждал вслух.
– Значит, он сохранил их, чтобы использовать против них же. Хитрый черт!
Я хмыкнула. Он даже не представляет, насколько дважды прав.
Алексей сказал, что Закидонский вышел с ним на связь, используя все тот же канал – игровой чат. И предложил сдать тех, кто заказал мое похищение.
И он их не просто сдал. Он выложил информацию о незаконных сделках, о том, кто и как продавал всякие экономические сведения, кто покупал и делал на этом деньги. Более того. Он отследил и расписал всю схему отмывания этих денег, целый список подставных фирм-однодневок и доказательства их участия в незаконных биржевых играх. Все концы вели к одной крупной компании.
– Все это было бы замечательно, если бы мы сразу смогли использовать эти данные как улики. Сам Закидонский проходил по моим отчетам как осведомитель, но все равно оставался в тени. И ежу было понятно, что он добыл эти улики незаконным путем.
Алексей бесился от того, что не мог воспользоваться бесценной информацией Закидонского. Тролль бесился от того, что столько его усилий пропало почти впустую.
Потом тот, кто сидел в центре той невидимой трейдерской паутины и дергал за ниточки, заставляя рынки ценных бумаг и валюты то плясать, то корчиться, повелевающий несуществующими фирмами и организациями, потерял терпение. Камеры показывали ему меня, усердно работающую и страдающую фигней, а тем временем вскрылась хакерская атака Тролля, и концы снова вели к моему дому, несмотря на хитро заметенные домовым следы и сотню прокси-серверов, скрывающих реальный IP-адрес компьютера, с которого Тролль творил свои безобразия. Таким образом кольцо сжималось вокруг меня и моего дома, и Алексей, используя уже собственные ресурсы, заранее начал принимать меры, чтобы в случае чего быстро вывести меня из-под удара и спрятать так, чтобы меня не нашли ни с собаками, ни со спутника. И договорился с Адмиралом.
Теперь противостояние свелось к двум хакерам – Троллю и нанятому нашим невидимым безликим противником. Правда, благодаря тролльей наводке теперь и Алексей с его возможностями и полномочиями кружил вокруг да около. Поэтому им практически одновременно удалось перехватить приказ о моем уничтожении. Тролль был уверен в собственной неуязвимости, и его мало заботило, что меня-то он подставил основательно, подсунув в качестве приманки весьма зубастому хищнику. Получив сигнал о моей ликвидации, они с Лешей сразу же связались друг с другом, и Алексей приказал вывести меня из дома, а сам вызвал подкрепление и рванул ко мне… Потому что ему, как оказалось, было не все равно.
Мы помолчали, вспоминая каждый о своем. Я заметила, что сквозь закрытую дверь моей спальни снова просунулась башка домового. Я молчала, глядя ему в глаза. Он поежился, но обратно за дверь не убрался, почуяв наше напряженное молчание и накал эмоций.
– Встреть я этого Закидонского, – с ленцой в голосе протянул Алексей, глядя в потолок и теребя прядь волос за моим ухом, – разбил бы ему всю рожу нахрен, – заключил он сквозь зубы.
Я улыбнулась, глядя, как Тролль юркнул было за дверь, но потом любопытство все-таки пересилило даже мой запрет соваться ко мне в спальню. Я решила вступиться за домового:
– Он вывел меня из дома, когда вы там начали стрелять.
– Да я ни единого выстрела не успел сделать, – горько усмехнулся Алексей, – как схватил пулю. Ладно, не успел кровью истечь до приезда подкрепления. Врачи потом сказали, рана странная была… Как будто прижгли ее…
Он снова замолчал, а я прикусила губу, глядя, как Тролль корчит мне какие-то страшные рожи и подает знаки руками.

 

Позже, уже от других свидетелей и участников этого странного дела я узнала, как развивались события, когда план Чагина по выведению меня из-под удара успешно сработал.
Подкрепление, вызванное Чагиным, успело прихватить тех, кто разгуливал по моей квартире и наводил там шороху и грохоту. Самого Чагина, больше похожего на мертвого, чем на живого, увезли на скорой.
Пару дней в моей квартире было тихо. Потом домовой, который отсиживался где-то в недрах дома в обнимку с моим рабочим компьютером, вылез осмотреть территорию, не без удовольствия обнаружил, что за домом следят, и наябедничал Вадику.
Потом к Маринке в дом заявились двое типов интеллигентного вида, которые представились убэповцами. Даже предъявили удостоверения. Маринка, которая запоминала имена и фамилии хуже, чем цифры, старательно запомнила номера удостоверений. Потому что искали они меня. Спрашивали, когда она видела меня в последний раз («Крайний», – поправила суеверная Марина) и как со мной можно срочно связаться.
Марина, которая разговаривала с ними в воротах, не пуская через порог, честно заявила им, что не видела меня уже неделю, и, надув губы, сообщила, что на ее звонки я тоже перестала отвечать.
Дяденьки, переглянувшись и потоптавшись, попытались спросить еще, у кого я могла бы сейчас находиться, но Маринка пожала плечами и брякнула:
– У хахаля нового.
Гости снова переглянулись, вежливо попрощались и отбыли восвояси, сев в темную машину типа микроавтобуса, номера которой Марина не разглядела, к большому сожалению.
Ночью соседская собака, которая проникала на маринкин участок через дырку в заборе, покусала какого-то непрошенного гостя, который рискнул взять штурмом маринкины почти неприступные ворота. Свою собаку Маринка и Олег не держали, хотя Олежек настаивал. Марина была против из-за кота и цветочков, которые она непременно испакостит, а держать псину на цепи – какой смысл, если она не патрулирует всю территорию?
Территорию патрулировал соседский Байкал, добросовестный охранник, которого по весне, пока огороды еще не были вспаханы и засажены, на своем участке спускал с цепи Маринин сосед. И он посреди ночи, не сделав даже предупредительного гавка, повалил и изрядно пожевал незнакомца, который на маринином участке сидел с биноклем в кустах сирени. В этом пожеванном Марина узнала одного из своих недавних гостей и с удовольствием вызвала полицию, гневно отметя робкое олежкино предложение вызвать еще и скорую.
– В итоге хорошо, что все закончилось хорошо, потому что теперь у нас в руках и исполнители, которые поют как соловьи, и мы можем использовать информацию Закидонского и предъявить им до кучи и похищение, и покушение на убийство, в том числе на офицера Следственного комитета, и вот много еще чего.
Следить пытались даже за больницей, куда увезли раненного Лешу, видимо, считая, что уж возле него-то рано или поздно я должна была объявиться.
– Уж не знаю, проверили они там по своим каналам вокзалы и аэропорт в ближайшем мегаполисе… Думаю, да, – заключил Алексей весьма довольным голосом, рассеянно поглаживая меня пальцем, как кошку, за ухом и под подбородком.
Он снова помолчал, видимо, продолжая обдумывать исход этого странного дела, которое началось с компьютерной игры.
– А к этому загадочному типу, который тебя во все это втянул, у меня масса вопросов, – многозначительно промолвил Леша, не глядя на меня и не замечая моих вопросительных взглядов и манипуляций бровями, при помощи которых я пыталась спросить домового, что он там пытался мне сказать, просунувшись прямо сквозь дверь спальни.
Троллю наконец надоело жестикулировать, и он сказал нормальным голосом:
– Скажи уже ему! – И оставил нас наконец в покое.

 

Эпилог
Алексей остался у меня. Домовой важничал и ехидничал, не забывая при каждом удобном случае напоминать мне, что мы все тут обязаны ему жизнью, и я тихонько бесилась, чем радовала его еще больше.
Через несколько месяцев Алексей сообщил мне, что дело закрыто, Большого Босса жестко взяли за жабры и за другие чувствительные органы. Камеры и микрофоны Леша с моей подсказкой (и с подсказкой вездесущего домового, конечно же) выковырял и приобщил к делу как улики.
Деньжищи, проведенные через офшоры, я заставила Тролля перечислить в первый попавшийся крупный благотворительный фонд, убедив его, что не стану ими пользоваться, даже если они, как он говорил, «честно украдены у мошенников». Но и без того мои банковские карты и веб-кошельки были забиты всякими его сомнительными выигрышами. Огромного труда мне стоило взять с него обещание больше не заниматься такой деятельностью. И до конца я не была уверена, что можно ему верить, но он по крайней мере твердо пообещал не впутывать ни во что меня.
На Лешиной подушке нет-нет да и появлялся кусок хлеба. Он тихонько ярился и пытался выпытать у меня, на что же я этими дурацкими шуточками пытаюсь намекнуть. Я клялась, что ни при чем, он не верил. Когда мне это надоело, я вздохнула и сдала Тролля:
– Это не я. Это домовой. Хочет, видимо, чтобы ты не забывал, кто в доме хозяин и кто несколько раз спасал тебе жизнь. И он просил тебя, кстати, больше не пытаться умереть в его квартире.
Эффект от моих слов был такой, что даже меня проняло: Алексей побледнел, на полминуты, не меньше, забыл, как дышать, потом присел на краешек стула и замер, глядя пустыми глазами в стену.
Потом он повернулся ко мне и слабым голосом пробормотал:
– Так, значит, мне не мерещилось… А… Закидонский…
Я кивнула:
– Тоже он.
Алексей подпер голову обеими руками и длинно-длинно выдохнул.
– Теперь понятно, кто меня тогда шандарахнул по голове… И компьютер… И с кем ты разговаривала. И почему ты мне его не показывала. И камеры… И…
Я сочувственно гладила его по голове. Тролль, страшно довольный, проявился на подоконнике и послал ему воздушный поцелуй.
Со временем Леша перестал дергаться и привык, и Тролль перестал его изводить.
Компьютер он мне, кстати, так и не вернул, и я ломала голову, где он его прячет. Алексей уверял меня, что он где-то в пределах этого дома, но не обыскивать же каждую квартиру и каждый уголок подвала и чердака. Тролль хихикал и таинственно исчезал, и тогда в игре снова появлялся Закидонский.

 

Март, 2016 г.

notes

Назад: 20
Дальше: Примечания