2
Пальцы не слушались, все кнопки пришлось вспоминать. Мышь казалась то медлительной, то наоборот – слишком резвой для моего персонажа, который нерешительно топтался на месте, поворачивался в разные стороны, как будто оказался здесь впервые. Я пыталась вспомнить, что вообще можно и нужно делать в этом мире, куда бежать, с кем говорить. Для начала я решила посмотреть, играют ли еще наши.
Я открыла вкладку гильдии. Список был внушительный. Я заметила несколько новых имен: то ли новеньких приняли, то ли наши «старички» завели себе «мультов». Самые первые мои приятели по игре достигли самого высокого уровня развития своих персонажей. На этом этапе многие либо бросают играть, либо заводят и развивают персонажей других рас, классов и профессий, либо начинают «фармить данжи»: с кучкой таких же «хайлевелов» бродить по закрытым локациям с усиленными и элитными монстрами и «боссами».
Я изучала ники своих собратьев по гильдии, пытаясь вспомнить их реальные имена, голоса, особенности поведения во время рейдов и групповых походов. Отмечала новеньких, пыталась вычислить тех, кого, по моим воспоминаниям, не хватало в списке: кто-то мог уйти из гильдии или удалить персонажа и бросить игру. Я смотрела на даты последнего посещения игрового мира и делала выводы об активности гильдии. Двое из наших «ветеранов» находились в игре. Судя по названию локации, которое отображалось в списке рядом с именами их персонажей, оба сейчас были в одном из самых тяжелых и неприступных данжей. Поэтому я решила пока не выходить с ними на связь, чтобы не отвлекать своими сообщениями во время боя. Успеется. Мне надо было оглядеться и заново попривыкнуть.
Постепенно правая рука с игровой мышью, оснащенной кучей дополнительных кнопок (специально для геймеров), начала двигаться как бы сама по себе, как бы отдельно от моего сознания. Левая рука тоже «вспомнила» все мелкие и четкие движения по клавишам, благодаря которым в любой момент «я» могла выхватить оружие, принять нужную стойку, отразить удар, применить целый арсенал милых игровых подлостей: ловушечек, бутылочек с различными снадобьями, полезными для меня и такими вредными для моих противников.
Было время, когда я играла одна, без компании. Тогда игра была всего лишь средством заполнить паузы между заказами, которых поначалу было не так уж много. Для меня весь игровой мир выглядел всего лишь чередой движущихся картинок, мультиком, которым я могла управлять. Я носилась как угорелая по игровому миру, выполняла задания, иногда сталкивалась с игроками из вражеского лагеря. Это были, как правило, неприятные для моего персонажа и для моего эго столкновения.
Я была простым и скромным игроком. Экипировка самая средненькая, полученная в награду за выполненное задание или в лучшем случае выпавшая из убитых мной монстров. У таких одиночек, как я, было только две возможности раздобыть себе хорошие игровые вещи: сделать самому, если профессия позволяет, или купить на аукционе.
Все изменилось, когда меня подобрала «Стая» – свежесозданная гильдия, которой не хватало игрока именно такой специфики, как моя, – я умела лечить. Изменился мой стиль игры, экипировка, появилось чувство товарищества, исчезло ощущение бесконечного одиночества в толпе народа.
Я уже достаточно освоилась с подзабытыми тактиками и даже успела «прокачать» один уровень, когда в чате гильдии вспыхнуло сообщение:
Arleking: О, какие люди! Оль, привет!
Это Михаил, основатель гильдии, действующий лидер. Видимо, они с Даней вылезли из данжа.
Я обрадовалась, потому что не ожидала, что кто-то из наших меня вообще вспомнит, а тем более обрадуется. Права была Маринка, давно надо было вернуться. Почему-то здесь, в игре, меня не задевали чужие ошибки и опечатки. Больше того, я сама иногда позволяла себе расслабиться и подстраивалась под стиль речи в игровом чате.
Я выбрала в нарисованном пикселями мире укромный уголок, забилась за выступ скалы, где никто из мобов не застал бы меня врасплох, пока я общаюсь, и ответила Мише:
Plumelet: Привет. Вот решила вспомнить молодость.
Arleking: Классно. С нами будешь или сама по себе?
Plumelet: Когда как. Позовете, так с вами. Но тока мне до вас еще дорасти надо.
Arleking: Ну так с нами быстро качнешься.
Dantos: Ольгааа! Привет!!! Ура! У нас есть свой хиллер!
Plumelet: Здорово, Дань!
Dantos: Куда запропастилась-то? Совсем старых друзей забросила. Мы тут без тебя вообще гильдой по данжам не ходим.
Plumelet: Что, на всю гильду я единственный лекарь?
Arleking: Да. Непопулярный класс. В одиночку играть тяжело, в пвп тем более.
В чате появилось новое системное сообщение: «Alatriste вошел в игру». И тут же от него появилась реплика:
Alatriste: Привет, народ! О, у нас новенькие?
Arleking: Хай. Это старенькие. Ольга – наш ветеран!
Dantos: Привет, Лех.
Alatriste: Ольга? Круто. В смысле, очень приятно. Я Алексей.
Plumelet: Взаимно.
Alatriste: Я и не знал, что в гильдии есть девушки.
Arleking: Да мы и сами забыли. Зато прикинь, у нас теперь снова есть свой хиллер.
Alatriste: Ваще супер!
Мы продолжали мило беседовать, пока я делала свои квесты. Миша с Даней, проведя в тяжелейшем данже несколько часов, вскоре вышли из игры, предварительно договорившись, что завтра они возьмут нас с Алексеем на кач, чтобы мы вместе смогли подтянуться до их уровня. Мы с Лешей еще какое-то время потрепались, в сотый раз (для меня) пережевывая тему редкого явления – девушка в игре. Да еще хиллер. Да еще которая играет одним из самых редких персонажей – дварфом-женщиной. Действительно, парни обычно играют либо мужскими персонажами самых разных игровых рас, либо самыми изящными женскими: эльфийками, вампиршами, человеческими женщинами. Там все понятно: осиная талия, ножки от ушей, мило колышущиеся при беге и верховой езде округлости, почти не скрываемые женскими вариациями доспехов.
– Что-то новенькое!
Я успела настолько погрузиться в игру, что прозвучавший прямо у меня над ухом голос застал меня врасплох, и я почти подпрыгнула в своем кресле, дернув мышью так, что и мой персонаж на экране шарахнулся в сторону.
Я отвела персонажа в безопасное место, снова спрятала в скалах от зверья и возможных в этой местности врагов и наконец-то смогла оторваться от экрана.
– Что это? Игра? – домовой, казалось, даже не заметил произведенного им переполоха и заинтересованно разглядывал из-за моего плеча картинку на экране, каким-то чудом угнездившись на спинке моего кресла, как воробей на жердочке.
Я была немного зла, но, подумав, рассудила, что сама виновата в том, что настолько забылась и расслабилась.
– Игра, – ответила я ровным тоном, ожидая дальнейших расспросов.
– Поиграй еще, – вдруг попросил он, – я постараюсь тебе не мешать.
– Тогда лучше исчезни, чтобы я тебя не видела. Ты меня смущаешь.
Домовой фыркнул, но исчез.
Я еще немного побегала по скалистой равнине, продолжая трепаться в чате с Алексеем.
Потом я почувствовала, что в глаза мои словно насыпали песка, и поняла, что пора дать им отдохнуть. Да и перекусить не помешало бы, и спину размять. Я попрощалась с Алексеем, напомнила ему про завтрашний кач и вышла из игры.
Домовой сидел в моем любимом кресле, закутавшись в мой любимый флисовый плед на мой любимый манер. Вот обезьяна!
– В чем смысл? – сразу же спросил он, как только я встала из-за компа и с хрустом потянулась, растопыривая пальцы, крутя головой и шеей и выгибая спину.
Я и сама себе затруднялась ответить на этот вопрос.
– Смысл игры вообще?
– И этой в частности. Зачем ты это делаешь? И что именно ты там делаешь?
– Ну, я просто играю… Хобби у меня такое. Чудно время провожу, общаюсь с виртуальными друзьями. Живу другой жизнью. Как тебе еще объяснить…
Я очень старалась, но мне было трудно подобрать понятные, все объясняющие слова. Да, там действительно происходит другая жизнь. Там я – ловкая и сильная женщина-дварф, у которой целая куча друзей. Они ценят меня за мои навыки и готовность вылечить, спасти жизнь в самых опасных местах этой придуманной реальности, за то, что я вообще там есть, рядом с ними. Там приключения!
– Что значит «виртуальные друзья»? Их на самом деле нет?
– Они есть. Но мы с ними никогда друг друга не видели. Они как я: сидят за своими компьютерами, играют своими персонажами, общаются друг с другом в игре.
– Они живые люди?
– Ну да.
– И ты с ними дружишь?
– Ну… да. У меня есть там несколько друзей, с которыми я давно уже играю. Да, можно сказать, дружу.
Он казался задумчивым. Смотрел на меня своими блестящими темными глазами из-под спутанных лохм и теребил бахрому моего пледа. Я снова присела на вращающийся стул, рассматривая домового и ожидая продолжения расспросов.
– Как можно дружить с людьми, если никогда их не видел? Кто они такие? Ты даже не представляешь их себе?
– Да мне этого и не надо. Я вижу в игре их персонажей, мне достаточно. Я знаю, что они есть, они знают, что в данный момент в игровом мире есть я. Я могу с ними разговаривать, хоть голосом, хоть текстом.
– О чем?
Я пожала плечами.
– В основном об игре, но вообще-то обо всем могу. Мы вот сейчас с Лешей мило потрепались, познакомились, рассказали немного о себе. Там, конечно, болтать особо некогда. Но когда люди играют вместе несколько лет, все равно как-то узнаешь их довольно близко.
– И сколько лет ты уже этим занимаешься?
– Начала я лет пять назад, но последние пару лет почти не играла, работала…
Он оставил в покое плед и занялся бородой.
– И что, прям дружишь?
Я задумалась, прежде чем ответить. Действительно, можно ли эти отношения назвать дружбой?
– А почему нет? – ответила я вслух себе и ему.
Он хмыкнул себе в бороду, но ничего не сказал. Кресло под торшером внезапно опустело, плед остался лежать точно в том положении, в каком его оставила я перед тем, как в него закутался домовой.
Я стояла в темной комнате возле окна и смотрела, как над городом собирается гроза. В окно было видно только небольшую часть неба над крышами домов напротив. Даже сейчас, в темноте, было видно, что эта часть неба затянута такими тяжелыми тучами, что, казалось, они вот-вот зацепятся своими рыхлыми брюхами за шпили этих вычурных домов-«сталинок» и из этих царапин-разрезов хлынет дождь. Где-то в глубине туч порой вспыхивали молнии, освещая эту клубящуюся мрачность изнутри, и тогда небо казалось живым и рельефным.
Я люблю грозу. Мне нравится смотреть, как она долго-долго дуется, сердится и собирается обрушить на город потоки стихийной энергии и воды. Я радовалась каждой молнии, которую мне удавалось увидеть на этом маленьком клочке неба.
Гроза в августе – это совсем не то, что гроза в конце весны или в начале лета. Те легкие и воздушные грозы казались мне репетициями вот этой, уже холодной, очень мощной и яростной грозы, которую я ждала и предвкушала, как театральную премьеру сезона.
Она меня не разочаровала. Я битый час любовалась в окно на потоки ливня, пытающегося смыть каменные дома, на бушующий ветер, распахнувший форточку и пытающийся оторвать шторы от карниза. Я слегка замерзла, потому что до меня долетали брызги дождя, но не спешила закрывать форточку. Я наслаждалась свежим яростным ветром, который прекрасно пах все еще летним дождем. Слушала оглушительные залпы грома, от которых сотрясался дом и начинали выть машины. Молнии теперь почти не гасли, освещая темную квартиру и мокрую улицу за окном.
– Вот черт! Крыша протекла! Ну ты посмотри, а?
Я снова не заметила, как домовой появился рядом со мной. Но глядел он не за окно, а на потолок прямо над моим компьютером. Включенным!
Я бросилась к ноутбуку и захлопнула крышку, не заботясь о сохранении данных в файле, над которым работала перед тем, как началась гроза. В темноте не было видно, куда успело накапать, но я отчетливо ощутила на руках влагу. Я выдрала блок питания из розетки «пилота» и швырнула ноут на любимое кресло под торшером, накрыв его пледом и убедившись, что на него больше не капает. Я бросилась выключать «пилот», но не успела: в нем заискрило, затрещало, запахло жженым пластиком и чем-то горьким. Я судорожно выдирала из розеток все, что можно, опасаясь, что меня вот-вот шандарахнет током. Я успела отключить и оттащить в другой конец комнаты бесперебойник и модем с кучей болтающихся проводов, когда заметила в темноте, что одна из розеток в стене не просто искрит, но уже горит желтоватым огнем!
– Вот черт! Похоже, замыкание! – Рядом со мной снова оказался домовой, он был собран и спокоен. Он смотрел на горящую розетку и, казалось, ничего не предпринимал. Но я увидела, как набравший было силу огонек погас, испустив струйку вонючего дыма, хорошо видимого в свете бушующей грозы и ощутимого моим чутким носом. Домовой вытянул руки и стал резво поворачиваться в разные стороны, как будто нанося удары невидимым противникам. Ко мне вдруг тоже вернулась способность соображать.
– Пожарных вызывать? – деловито спросила я его, пытаясь вспомнить, как звонить им с мобильника.
– Да нет, – отозвался он спокойно и даже как будто отстраненно, – я справлюсь. Я уже справился. – Он опустил руки и повернулся ко мне. – Поставь тазик на стол.
Ближе к рассвету гроза решила угомониться, утащила все свое впечатляющее великолепие за какие-то неведомые горизонты, ворчала где-то вдали, за бесконечными домами. В посветлевшем небе не стало видно отблесков от молний, в городе теперь хозяйничал только мелкий нудный дождик.
Мы с домовым молча сидели перед моим разоренным рабочим столом: я – закутавшись в любимый плед, он – угнездившись рядом на подлокотнике и вновь занявшись бахромой. На столе рядом с тазиком стояла зажженная свеча, в тазик, который я успела вылить два раза, медленно и громко капала вода с потолка.
– Иди спать, – вдруг сказал он мне. – Я покараулю.
Я молча встала с кресла, и он немедленно перебрался в теплое гнездышко из пледа, который я сбросила с плеч. Я подошла к столу и взглянула на домового. Он кивнул, и я дунула на свечу.
